Старик Хоттабыч, стр. 38

Омар Юсуф в бессильной злобе заскрежетал зубами, но тут же взял себя в руки и промолвил:

– Восстань, о дерзкий Сережа, и будь таким, каким ты был раньше…

– Вот это совсем другое дело, – удовлетворенно заметил Сережа, и все присутствующие в каюте насладились невиданным доселе зрелищем – превращением умирающего старца в тринадцатилетнего мальчишку.

Сначала на его морщинистых впалых щеках появился румянец, потом его лысый череп стал быстро покрываться седыми волосами, которые вскоре почернели так же, как и его густая борода. Окрепший Сережа молодцевато вскочил с койки, весело подмигнув при этом своим приятелям. Перед ними был полный сил коренастый мужчина, на вид казавшийся лет сорока, но отличавшийся от своих сверстников тем, что его борода сама по себе становилась все короче и короче, пока наконец не превратилась в еле заметный пушок, который затем тоже пропал. Сам же он становился все меньше ростом и все уже в плечах, пока не приобрел обычный вид и рост Сережи Кружкина.

Так Сережа стал единственным в мире человеком, который может сказать: «Когда я еще был стариком», с таким же правом, как многие миллионы пожилых людей говорят: «Когда я еще был юным сорванцом».

Омар Юсуф показывает свои коготки

– Одно мне непонятно, – задумчиво произнес через несколько мгновений Омар Юсуф, поеживаясь от холода, – я ведь явственно слышал, как Сулеймановы джинны сказали: «Давайте сбросим его (то есть меня) в волны Западно-Эфиопского моря». Вот я и думал, что если мне когда-нибудь посчастливится снова увидеть землю и солнечный свет, то это будет у знойных берегов Африки. Но это, – он показал на видневшийся в иллюминаторе быстро удалявшийся остров, – это ведь совсем не похоже на Африку. Не правда ли, о братик мой Гассан?

– Ты прав, любезный моему сердцу Омар Юсуф: мы находимся совсем у иных и очень отдаленных от Африки берегов, – отвечал ему Хоттабыч. – Мы сейчас…

– Понял! Честное пионерское, понял! – прервал беседу обоих братьев Волька, торжествующе заплясав по каюте. – Вот это здорово! Понял! Понял!

– Что ты понял? – брюзгливо осведомился Омар Юсуф.

– Я понял, как это вы очутились в Арктике.

– О дерзкий и хвастливый отрок, сколь неприятна мне твоя непонятная гордыня! – произнес с отвращением Омар Юсуф. – Как ты можешь понять то, что остается тайной даже для меня – мудрейшего и могущественнейшего из джиннов? Ну что ж, говори свое мнение, дабы мы с моим дорогим братом могли вдоволь над тобою посмеяться.

– Это как вам угодно. Хотите – смейтесь, хотите – нет, но только все дело здесь в Гольфстриме.

– В чем, ты говоришь, дело? – иронически переспросил Омар Юсуф.

– В Гольфстриме, в теплом течении, которое и принесло вас от берегов Африки сюда, в Арктику.

– Какая чепуха! – хмыкнул презрительно Омар Юсуф, обращаясь за поддержкой к своему брату.

Но тот дипломатично промолчал.

– И совсем не ерунда… – начал Волька, но Омар Юсуф поправил его:

– Я сказал не «ерунда», а «чепуха».

– И совсем это не ерунда и не чепуха! – раздраженно продолжал Волька. – Я как раз за Гольфстрим получил «отлично» по географии.

– Я что-то не помню такого вопроса на испытаниях, – озабоченно сказал Хоттабыч.

И Волька, во избежание обид со стороны Хоттабыча, соврал, будто бы про Гольфстрим он сдавал еще в прошлом году. Этот ответ вполне удовлетворил нашего старого друга, который искренне огорчился бы, узнав, что Волька скрыл от него свою переэкзаменовку.

Так как Сережа и Женя поддержали Волькину научную гипотезу, к ней присоединился и Хоттабыч. Омар Юсуф, оставшись в единственном числе, сделал вид, что согласился насчет Гольфстрима, но затаил против Вольки и его приятелей злобу.

– Я устал от спора с тобою, о ученый отрок, – произнес он, деланно зевая. – Я устал и хочу спать. Достань же поскорее опахало и обмахивай меня от мух, покуда я буду предаваться сну.

– Во-первых, тут нет мух, а во-вторых, какое право вы имеете отдавать мне приказания? – не на шутку возмутился Волька.

– Сейчас будут мухи, – надменно процедил сквозь зубы Омар Юсуф.

И действительно, в ту же минуту в каюте загудело великое множество мух.

– Здесь можно прекрасно обойтись без опахала, – примирительно заявил Волька, делая вид, что не понимает издевательского характера требований Омара Юсуфа. С этими словами он раскрыл сначала дверь, а потом иллюминатор, и сильный сквозняк моментально вынес жужжащие рои мух из каюты в открытое море.

– Все равно ты будешь обмахивать меня опахалом, – капризно проговорил Омар Юсуф, не обращая внимания на все попытки Хоттабыча успокоить его.

– Нет, не буду! – запальчиво ответил Волька. – Еще не было человека, который заставил бы меня выполнять издевательские требования.

– Значит, я буду первым.

– Нет, не будете!

– Омарчик… – попытался вмешаться в разгоравшийся скандал Хоттабыч, но Омар Юсуф, позеленевший от злобы, только сердито отмахивался от него.

– Я лучше погибну, но ни за что не буду выполнять ваши прихоти! – мрачно выкрикнул Волька.

– Значит, ты очень скоро погибнешь. Не позже заката солнца, – с удовлетворением констатировал, отвратительно улыбаясь, Омар Юсуф.

– В таком случае, трепещи, о презренный джинн! – вскричал Волька самым страшным голосом, каким только мог. – Ты меня вывел из себя, и я вынужден остановить солнце. Оно не закатится ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра. – Трепещи и пеняй на себя!

Это был очень рискованный шаг со стороны Вольки. Если Хоттабыч успел уже рассказать своему брату, что в Арктике солнце в это время года светит круглые сутки, то все пропало. Но Омар Юсуф в ответ на Волькины слова только глумливо возразил:

– Бахвал из бахвалов, хвастун из хвастунов! Я сам люблю иногда похвастать, но даже в минуты самой большой запальчивости я не обещался остановить ход великого светила. Этого не мог сделать даже Сулейман ибн Дауд – мир с ними обоими!

Волька понял, что он спасен. И не только спасен, но и может прибрать к рукам неприятного братца старика Хоттабыча. Кстати, Хоттабыч явно одобрительно подмигнул Вольке, а о Сереже и Жене и говорить не приходилось: они догадались о Волькином замысле и сейчас буквально стонали от восторга, предвкушая близкое посрамление Омара Юсуфа.

– Не беспокойтесь, Омар Юсуф. Раз я сказал, что остановлю солнце, то можете быть уверены – оно сегодня не закатится.

– Мальчишка! – презрительно бросил Омар Юсуф.

– Сами вы мальчишка! – столь же презрительно возразил ему Волька. – За солнце я отвечаю.

– А если оно все же закатится? – давясь от смеха, спросил Омар Юсуф.

– Если закатится, то я буду всегда выполнять самые идиотские ваши приказания.

– Не-ет! – торжествующе протянул Омар Юсуф. – Нет! Если солнце, вопреки твоему самоуверенному обещанию, все же закатится – а это, конечно, будет так, – то я тебя попросту съем. Съем вместе с костями и волосами.

– Хоть вместе с тапочками, – мужественно отвечал Волька. – Зато, если солнце сегодня не уйдет за горизонт, будете ли вы тогда во всем меня слушаться?

– Если солнце не закатится? Пожалуйста, с превеликим удовольствием, о самый завистливый и самый ничтожный из магов. Только этому не суждено осуществиться.

– Это еще очень большой вопрос, – сурово ответил Волька.

– Смотри же! – предостерегающе помахал пальцем Омар Юсуф. – Судя по положению солнца, оно должно закатиться часов через восемь-девять. Мне даже чуть-чуть жаль тебя, о бесстыжий молокосос, ибо тебе осталось жить меньше полусуток.

– Пожалуйста, оставьте вашу жалость при себе. Вы лучше себя пожалейте.

Омар Юсуф пренебрежительно хихикнул, открыв при этом два ряда мелких желтых зубов.

– Какие у тебя некрасивые зубы, – сочувственно промолвил Хоттабыч. —

Почему бы тебе, Омар, не завести золотые, как у меня?