Возвращение Ктулху, стр. 26

И вот я открыл великую тайну, принес Последний Завет.

У нас нет Бога. Он был чудовищем, и мы убили Его!»

июнь 2005

Заххак

Не могу сказать, что хорошо знал Сета Кроу. Собственно, вряд ли это взялся бы утверждать вообще кто-либо из ныне живущих. Я, по крайней мере, был знаком с Сетом еще в дни нашей юности, в Нью-Йорке, более тридцати лет назад. Тем разительней показалась мне перемена, которую я нашел в нем во время последней встречи незадолго до известных трагических событий. И дело отнюдь не только в его пресловутом уродстве, вызванном тяжелым недугом. Куда серьезней было то, что творилось у него в душе.

Должен признаться, что много лет я ничего не слышал о Кроу, пока однажды не увидел его имя на мягкой обложке романа, где скалили зубы какие-то твари и кровь текла рекой. Так я узнал, что мой старый знакомый решил подвизаться на писательском поприще в жанре ужасов. Сам я никогда не был поклонником этого жанра, но за карьерой Сета следил с интересом. У него вышло несколько книг, попавших в список бестселлеров, затем последовали экранизации… Позднее Кроу, по-видимому, охладел к литературе и удалился на покой.

Мне стало известно, что он живет в пригороде Аркхэма, штат Массачусетс, что дом его — настоящая крепость, с телекамерами и сигнализацией, что он никого не принимает и общается с окружающим миром в основном по Интернету.

Правда, для меня он все-таки сделал исключение, по старой дружбе. И, признаться, эта встреча произвела на меня тяжелое впечатление.

Помню, Сет был одет в изношенные джинсы и черный драный свитер на пару размеров больше, чем нужно, с воротником. Так он скрывал безобразные наросты на теле, расположенные симметрично слева и справа между шеей и плечами. Сет изрядно осунулся, кожа стала желтой и морщинистой, нос походил на клюв грифа… Казалось невероятным, что этому человеку едва за пятьдесят.

И еще — от него пахло. Вонью пропитался весь некогда комфортабельный дом, кругом царили грязь и беспорядок. Исключение составляла лишь новая модель компьютера, через который Кроу входил в Сеть, делая заказы и общаясь со посредниками.

Разговор не клеился. Сет все вспоминал старые времена, но какие-то вещи, по-моему, просто придумывал. Когда я завел разговор о его творчестве, он почему-то разозлился и стал выражаться совсем непечатно. Потом вдруг спросил, слышал ли я что-нибудь о мертвых обезьянах. Пришлось ответить отрицательно…

Еще в молодости Кроу как-то поделился со мной страхом сойти с ума из-за дурной наследственности. Дело в том, что отец его закончил свои дни в клинике для душевнобольных. И вот, много лет спустя, я понял, что давний кошмар осуществился, хотя сам Сет вряд ли осознавал это. И произведения его, если хорошо подумать, были плодами явно больного разума.

Тогда я еще не знал, что полиция Аркхэма обнаружила труп шимпанзе с выеденными глазами и мозгом. Позже было найдено целое захоронение в одной из карстовых пещер за городом. Тела несчастных животных сваливали в скальную расщелину, источавшую зловоние.

Как ни прискорбно, теперь уже считается доказанным, что Сет Кроу пользовался услугами нелегальной сети контрабандистов, поставлявших богатым клиентам экзотических животных, в основном, в кулинарных целях. Очевидно, Сет пристрастился к такому древнему блюду китайской кухни, как мозг обезьяны. Пристрастие это было тем более извращенным, что Кроу собственноручно убивал животное.

Впрочем, обвинение ему так и не было предъявлено. Как известно, накануне предполагаемого ареста Сет Кроу сгорел в собственном доме. Я лично уверен, что дойди дело до суда, он был бы освобожден ввиду полной невменяемости. Сет, без сомнения, был тяжело болен.

Об этом свидетельствует и текст, полученный мною по электронной почте в ночь его гибели, который я наконец решился предать гласности. Реальные события здесь перемешаны с вымышленными. Похоже, даже в смерти Кроу остался верен стезе фантаста. Вот этот странный документ.

«Когда вы читаете эти строки, я уже мертв, а душа моя, надеюсь, воссоединилась с тем, кого я люблю. Нет смысла более скрывать ужасную тайну, что мучила меня долгие годы. Теперь мне все равно.

История эта началась в благословенные шестидесятые. О, что это были за времена! Эпоха перманентного бунта, анархии и вседозволенности. А я был так молод и открыт всему новому, неизведанному… У меня появился друг, и скоро наша дружба переросла в нечто большее.

Звали его Дэриен Грин. Светловолосый и голубоглазый, он был похож на ангела, но душою пребывал за пределами добра и зла. О нем ходили ужасные слухи, но сила чувств моих была столь велика, что я находил красоту и в пороке.

Вместе мы принимали наркотики. В те времени многие баловались марихуаной и ЛСД, однако Дэриен приносил всегда что-то свое. Вдохнув разноцветные порошки, мы переносились в иные миры, удивительные и красочные, куда более реальные и совершенные, нежели наша убогая, серая действительность. И там мы были вместе!

Мы занимались любовью на ступенях древних храмов, окруженных непроходимыми джунглями, фосфоресцирующими под звездным небом; на солнечных полянах волшебного леса, украшая друг друга венками из диких цветов; на бескрайних пляжах фиолетового океана при свете трех лун…

Никогда больше я не был так счастлив.

Но однажды всему пришел конец. Дэриен сказал, что должен покинуть меня — возможно, навсегда. На память он оставил нефритовый амулет с таинственным знаком, потребовав с меня слова, что я не расстанусь с ним никогда. Мы прощались в слезах…

Надо сказать, что Дэриен исчез вовремя: им всерьез заинтересовалась полиция. Некоторое время меня и других наших знакомых мучили допросами, но в конце концов отстали.

А я страдал от одиночества. И вот однажды у меня появился новый друг, симпатичный и любящий парень по имени Саймон Бирс. Но увы, с ним никогда не было так, как с Дэриеном. Вольно или невольно, я сравнивал свой новый опыт с прошлым, и этим возбудил ревность Саймона. Он потребовал, чтобы я выбросил злосчастный амулет. И в порыве малодушия я совершил это…

На следующую ночь мне приснился Дэриен. Помню, что я проснулся в истерике и слезах. Саймон успокоил меня… Утром я совсем забыл свой кошмар, в память врезались только слова Дэриена: „наши дети“. Должно быть, во сне они имели какой-то смысл, но при свете дня звучали полным абсурдом.

Мы с Саймоном вынуждены были покинуть город, скрываясь от властей. Многие тогда ехали в Канаду, мы же поселились в одном заброшенном доме средь лесной глуши Новой Англии.

Бытовые трудности нас не смущали. Мы были счастливы вдвоем, вдали от людей. Но однажды я заболел. Меня трясло, как в лихорадке. Саймон заботливо ухаживал за мной, и так продолжалось девять дней.

На исходе этого срока я убил Саймона и съел его мозг.

Точнее, это сделали головы…

Да, здесь следует быть точнее! Ибо грубая реальность, с которой я свыкся за долгие годы, может показаться вам фантазией или свидетельством моего безумия. Я и сам сначала думал, что сошел с ума. О, если бы это и впрямь было так! Но изменения, меня постигшие, были вполне материальны.

Мои головы — маленькие, вытянутые, похожие на змеиные, но в то же время с карикатурно-человеческими чертами. Тонкие бледные шеи длиною в локоть, дополняющие сходство со змеями. Большую часть времени эти твари проводят свернувшись в своих гнездах. Это мерзкие наросты вокруг моей шеи, о которых вам должно быть известно. Когда приближается полнолуние, головы ощущают голод. Им нужна пища — человеческий мозг! Такова моя плата за измену, участь чудовищного Заххака.

Самое страшное, что они не какие-нибудь паразиты, а часть меня самого. Мы — единый организм, причем не только физически. Их желания становятся и моими, когда они слишком сильны, я теряю контроль над собственным телом; мои мысли становятся известны им. Я говорю о том, что не раз помышлял избавиться от голов хирургическим путем, но они всякий раз узнают об этом и причиняют мне боль. Они и сейчас это делают. О боги, дайте мне силы довести начатое до конца!