Великий Змей, стр. 27

Зигрид не могла больше ждать. Она подожгла фитиль, сосчитала до трех, чтобы быть уверенной, что огонь принялся по-настоящему, а затем побежала к воде. Набрав воздуха в легкие, она нырнула так глубоко, что животом коснулась тины на морском дне.

Она не услышала взрыва, но почувствовала ударную волну, сжавшую водную массу. Сразу же после этого вокруг нее стали опускаться кусочки стекла. Поскольку они падали в воде в замедленном темпе, она могла без труда уворачиваться от них.

Когда у Зигрид не осталось воздуха в легких, она оттолкнулась ногами и стала всплывать на поверхность.

Покрывавшая берег стеклянная пленка была вся разбита. На месте, где лежали доспехи, образовалась голубоватая воронка, от самих же доспехов ничего не осталось. Несмотря на сильный ветер, запах жженого пороха витал над островом, и Зигрид стала задыхаться, как только попыталась сделать вдох. Она выбралась из воды на берег, стараясь не поранить ноги осколками стекла. Все произошло, как девушка и надеялась, тени исчезли. Исчезновение дьявольских доспехов повлекло за собой и исчезновение колдовства. Души мертвых смогли наконец-то спокойно улететь на небо.

Зигрид выжала волосы, при этом она заметила, что они стали ее обычного голубого цвета. Исчезли даже выцветшие белые пятна на коже. Она осторожно прошлась по берегу. От лодки почти ничего не осталось. Лишь часть кормы и кусок весла.

«Теперь мы обречены остаться здесь, — подумала девушка. — И речи не может быть о том, чтобы отступить».

Она осмотрела берег в поисках Такеды. Вскоре она увидела его, юноша лежал на спине. Он тоже принял свой обычный вид, но был без сознания. Она влила ему в рот немного воды, а затем стала бить по щекам. Он даже не почувствовал ударов. Зигрид надеялась, что взрыв не пробил ему барабанные перепонки.

Такеда еще два часа оставался без сознания. Когда он снова оказался в состоянии разговаривать, Зигрид поняла, что юноша ничего не помнил о своем состоянии «тени». Он просто жаловался на боль в мышцах и суставах, как будто бы (по его словам) его пытались четвертовать. Он постоянно повторял: «До шимашита ка!»

Зигрид оставила его, пока он приходил в себя, и осмотрела запасы питания. Результат не мог вызвать у нее оптимизма.

— У нас почти не осталось еды, — заявила она. — Бочонок с пресной водой почти пуст. Деревенский колодец иссушило пожаром, и я сомневаюсь, что он сможет наполниться в ближайшем будущем. Все посевы сгорели, плодовые деревья обуглились. Со времени нашего появления здесь я не видела ни одного животного. У нас больше нет лодки. Наша единственная надежда на выживание — двигаться вперед, найти мертвого дракона… и спуститься в его чрево.

Такеда покивал головой, давая понять, что он согласен с таким описанием положения вещей.

— Сейчас уже поздно идти через остров, — сказала девушка, — солнце будет скоро садиться. Предлагаю набраться сил и отправиться в путь завтра утром, на рассвете. Но если мы не найдем дракона — мы пропали.

Глава 14

В чреве дракона

На рассвете Зигрид встала первой и пошла в храм. Опустившись на колени на открытой площадке, она зажгла немного ладана на фоне красного солнца, медленно восходящего из океана. Девушка молилась уснувшим богам и просила их о защите.

Когда Такеда пришел в себя, она налила ему немного горячего чая, подождала, пока он допил, и сказала:

— Сумимасен. Мне хотелось бы выяснить отношения. Вчера, когда тени захватили тебя, я спасла тебе жизнь. Если бы я не взорвала доспехи самурая, ты по-прежнему был бы в плену у теней. Таким образом, я считаю, что мой долг отплачен. Я хотела бы, чтобы ты вернул мне свободу.

Юноша с лисьим лицом нахмурил брови.

— Я ничего не помню о пленении тенями, — проворчал он. — То, о чем ты рассказываешь, ничего не значит для меня. Заннен десю. Я думаю, что ты пытаешься избежать возложенных на тебя обязательств.

— Эти подозрения обижают меня, — пробормотала девушка, используя обычную при оскорблении формулу. — Я ничего не придумываю, я спасла тебе жизнь.

Такеда грубо отрыгнул.

— Я считаю, что ты по-прежнему моя должница, — возразил он. — Ты можешь придумывать все, что захочешь, я не поменяю своего мнения. Ты будешь принадлежать мне, пока я не верну тебе твое слово. А теперь хватит болтать чепуху! Когда мы станем богатыми и могущественными, я женюсь на тебе, хочешь ты того или нет. Закон на моей стороне, и ты должна слушаться меня, иначе я засажу тебя в тюрьму. Может, на твоей планете женщины и могут дерзить, но здесь — нет.

Зигрид поклонилась, подавляя свою ярость.

Такеда не врал, она чувствовала это. Когда колдовство перестало действовать, все его воспоминания стерлись.

— Исогимашо! Пора отправляться в путь, — бросил Такеда. — Мы приплыли сюда, чтобы спуститься в чрево дракона, а не за тем, чтобы болтать.

Повернувшись спиной к деревне, подростки стали подниматься по стеклянной дорожке, что проходила, блестящая и гладкая, посреди обугленного леса. Не было слышно пения птиц, и даже чайки не решались садиться на берег. Зигрид шла впереди с гарпуном в руке.

При мысли, что могло ее ожидать в конце пути, девушку охватывал страх.

Хаотичные метания самурая проложили в лесу стеклянный коридор, который разделял остров по диагонали, и эта дорога пахла пеплом, углем, паленым мясом. Все эти запахи били подросткам в нос, словно призывая их отказаться от продвижения вперед.

Наконец, после того как идти стало трудно из-за росы, что легла на стеклянную поверхность, показалась голова упавшего на берегу дракона. Его пасть была широко открыта. Сквозь распахнутые челюсти виднелась темная бездна. Такеда замер, пораженный этим фантастическим видом. Зигрид продолжала идти одна навстречу ужасной морде. Это был именно дракон, рию из легенд, на лбу которого красовалась позолоченная звезда, которую гарпунщики тщетно пытались использовать в качестве мишени.

«Мы дошли, — подумала девушка с голубыми волосами. — А теперь нам осталось только спуститься в чрево монстра».

Она сделала глубокий вдох, чтобы прошла тревога, что стояла комом в грудной клетке. Даже Такеда перестал бахвалиться. Девушка прошла по берегу, не слушая голоса разума, который мысленно говорил ей спасаться бегством.

Она приготовилась к зловонному запаху из пасти монстра, но пасть оставалась открытой столь долго, что ветер уже проветрил пещеру, образованную челюстями.

— Он не умер, — прошептала Зигрид своему спутнику.

— Что? — прорычал юноша.

— Он не умер, — повторила она. — Это очевидно, иначе бы он стал адски вонять. Ты можешь себе представить, какой запах шел бы от падали такого размера?

— Думаешь, он спит?

— Возможно. Он, вероятно, погрузился в зимнюю спячку или что-то вроде того. Мы ведь ничего не знаем о драконах.

Она говорила, чтобы подбодрить себя, но не переставала думать, что лучше было бы помолчать. Ее голос раздавался в пасти животного, удваиваясь далеким эхом, которое, казалось, спускалось в чрево монстра.

«Какая же я идиотка, — подумала Зигрид. — Я словно бросаю монетки в бездонный колодец».

Клыки огромного змея были похожи на гранитные скалы. Каждый из них был больше трех метров в высоту. Подросткам пришлось карабкаться и перелезать через это ужасное препятствие, чтобы пролезть в пасть к монстру. Они упали на язык.

«Он мягкий, — определила Зигрид. — Похож на кожаный ковер».

В глотке все было сухо, не было ни слюны, ни слизи.

«И вправду, — подумала девушка, вспоминая свои приключения внутри жабы, [21] — судьба уготовила мне исследования монстров!»

В самом конце глотки открывался туннель, выходящий в пищевод. В этом месте начиналась бесконечная лестница; лестница с костяными ступенями.