Проклятый цирк, стр. 5

– Откуда вы знаете? – ахнула Пегги.

Колдун пожал плечами и усмехнулся.

– Не так уж трудно догадаться, – обронил он. – Туда стремятся все беглецы. Я и сам когда-то хотел найти там убежище, в ту пору, когда меня преследовали инквизиторы Анкарты. Так что, по рукам?

Сильно колеблясь, Мария-Женевьева неохотно достала из кожаного кошеля последние оставшиеся двенадцать золотых монет.

– Очень жаль вас разорять, – сказал Нодьяк, покосившись на опустевший кошель, – но я назвал вам справедливую цену. А теперь снимайте-ка ваш подвядший маскарад, я должен сделать слепки ваших голов с помощью волшебной глины из моего пруда.

Пегги подчинилась без возражений, а вот ее сестра открыла свое лицо с крайней неохотой. Она настояла на том, чтобы укрыться от остальных за деревом, когда Нодьяк будет снимать с нее слепок. На время этой процедуры Пегги тактично отвернулась, чтобы лишний раз ее не смущать. Она знала, насколько болезненно Мария-Женевьева воспринимает свое уродство, и не хотела причинять ей лишних огорчений.

Как только Нодьяк завершил работу с ней, Мария-Женевьева поспешила снова надеть деревянную маску.

Наконец, когда все три головы были готовы, колдун спустился к пруду, набрал большое количество вязкой зеленой глины и принялся энергично ее месить.

Пегги и синий пес уселись ждать на лавочке перед домом, а Мария-Женевьева держалась в сторонке. Вид у нее был угрюмый. Вероятно, все дело в том, что ей не нравилось показывать свое обезображенное лицо посторонним… Пегги очень сочувствовала сестре, но не могла придумать, как ее утешить.

– Знаешь, с твоей сестрой что-то неладно, – шепнул ей синий пес.

– Знаю, – вздохнула Пегги. – Для нее это все так унизительно…

– Да нет, я не о том. Я про то, что у нее в голове. Не могу прочесть ее мысли, но чувствую, что она очень сердита на тебя. Конечно, она хорошо умеет защищать свое сознание от посторонних вторжений… и все же ей не удается скрыть «запах» ненависти, который окутывает все ее чувства. Мне кажется, она тебя терпеть не может. Злится из-за Колина… А еще она тебе завидует. Сильно завидует. Гляди, как бы она не подложила тебе какую-нибудь свинью.

– Да ладно тебе, – прошептала в ответ Пегги, чувствуя себя очень неловко. – Ты преувеличиваешь.

– Хорошо, не будем сейчас об этом, – отступил пес. – Но я тебя предупредил.

Нодьяк трудился всю ночь, пока девочки и их четвероногий спутник дремали под деревом. Когда же лучи рассветного солнца просочились сквозь кроны, на берегу пруда стояли в ряд двенадцать изваяний – четыре Пегги Сью, четыре Марии-Женевьевы и четыре синих пса. Колдун оказался настоящим мастером своего дела – манекены выглядели совершенно как живые, и надо было обладать изрядной проницательностью, чтобы разглядеть в них всего лишь куклы, вылепленные из зачарованной глины. Цвет кожи, завитки волос… каждая черточка неотличима от оригинала. Мария-Женевьева, увидев свои копии, вздрогнула и с отвращением отвернулась. Пегги из деликатности старалась особенно не разглядывать кукол сестры, но все же она успела убедиться, что Мария-Женевьева отнюдь не преувеличивала, когда говорила о своем уродстве. Ее облик действительно был пугающе безобразен, почти чудовищен. Как же феи могли обойтись с ней столь жестоко? Неужели они совсем не знают жалости?

Синий пес тут же деловито обнюхал своих «близнецов», как будто они были настоящими собаками.

– Класс! – одобрил он. – Я и впрямь такой красивый, как мне казалось. Отличная работа.

– Ну что ж, – проговорил Нодьяк, потирая измазанные засохшей глиной ладони. – Теперь мы составим четыре группы и отправим их все в разные стороны – на север, на юг, на запад и на восток. Тогда стрелам придется разделиться. Думаю, все наши куклы «погибнут» еще до наступления ночи, и тогда вы сможете пуститься в дорогу. К тому времени в небе над вашими головами не останется ни одной стрелы.

Пегги ощутила странное стеснение при виде того, как четыре ее «копии» углубляются в лес. Она едва не крикнула им вслед, чтобы они были поосторожнее… Глупость, конечно, тем более что этих кукол для того и создали, чтобы они умерли вместо нее. И все же девочка никак не могла избавиться от тревожного чувства, к которому примешивалась и толика стыда.

– Не отличишь от настоящих, верно? – бодро воскликнул колдун, глядя, как его творения скрываются из виду. – Стрелы ни за что не распознают обман! Как раз то, что вам нужно, верно?

Пегги промолчала: сердце ее сжималось от скверных предчувствий.

Гора Молодости

День прошел без особых происшествий. Каждый сидел в своем уголке, обдумывая невеселые думы. Пегги размышляла, правильно ли она поступила, схоронив волшебную сонную палочку неподалеку от того места, где спали великаны – пожиратели камней. Быть может, лучше было вернуть ее феям?

«Нет, – решила она наконец, – это ничего бы не исправило. Феи слишком сильно настроены против меня, чтобы увидеть в моем поступке проявление доброй воли и зарыть топор войны».

Конечно, Пегги могла бы оставить волшебную палочку себе и сделать ее своим оружием, но она так и не сумела на это решиться. Сонный шип был очень, очень опасен. Достаточно просто случайно уколоться об него, чтобы тут же упасть, сраженной беспробудным сном… на целое столетие! Пегги совсем не хотелось стать жертвой собственной неосторожности. Палочка вселяла в нее страх – вот почему она предпочла закопать ее у корней дерева, где никому не пришло бы в голову ее искать.

Разумеется, Мария-Женевьева не одобряла ее поступка.

– Лучше бы палочка осталась у нас, – ворчала она из-под своей деревянной маски. – Мы бы смогли удерживать фей на расстоянии.

Но Пегги так не думала.

Когда солнце стало клониться к закату, Нодьяк громко хлопнул в ладоши, чтобы вывести девочек из оцепенения.

– Пришла пора нам расстаться, – объявил он. – Стрелы наверняка уже настигли ваши копии, и небо очистилось. Воспользуйтесь передышкой, чтобы продолжить путь. Пройдет некоторое время, пока феи догадаются, что их провели. Когда же это случится, надеюсь, вы уже достигнете надежного места, потому что настроение у них будет прескверное…

Девочки и синий пес простились с волшебником и зашагали прочь от лесного озерка. Сестрам хотелось использовать оставшиеся светлые часы, чтобы покинуть лес.

Когда они вышли обратно на равнину, небо сияло красным закатным светом. Девочки остановились, не решаясь выйти из леса и выступить на открытое место.

– Нодьяк не обманул, – сказал синий пес, задрав нос к облакам. – Нигде не видно ни воронов, ни стрел.

– Тогда вперед! – буркнула Мария-Женевьева. – На север – это туда.

Прибавив шагу, вся троица вскоре оказалась на дороге.

Неприятный сюрприз ожидал их примерно километра через два. Три тела лежали поперек дороги, утыканные черными стрелами. Три трупа, лица которых выглядели до боли знакомыми…

– Атомная сосиска! – воскликнул синий пес. – Ведь это… это… это же мы!

И действительно, останки, пригвожденные к земле заколдованными стрелами, принадлежали к числу тех двенадцати кукол, которых вылепил из глины Нодьяк-колдун.

Пегги склонилась над ними, задыхаясь от волнения. Действительно, очень странно увидеть себя мертвой! Было от чего покрыться мурашками… Пес обнюхал собственную копию и отступил, охваченный суеверным ужасом. Только Мария-Женевьева осталась в стороне, демонстративно отказываясь уделять внимание изувеченной кукле с ее лицом.

– Ну так что? – нетерпеливо воскликнула она. – Надеюсь, вы хотя бы не станете плакать по ним? Вам бы, наоборот, радоваться – это же доказательство того, что уловка колдуна удалась!

Пегги выпрямилась, все еще чувствуя себя не в своей тарелке.

– Эй! – тявкнул вдруг синий пес. – Поглядите! Стрелы вибрируют, как живые!

– Они почувствовали наше присутствие, – догадалась Пегги. – Если бы они могли, они бы тут же на нас набросились… Но они слишком глубоко вонзились в землю, чтобы вырваться и снова пуститься в полет.