Сюрпризы Фортуны, стр. 22

— Швея? Участвовала в игре?

— Да!

— И что же вы тогда могли поставить? Барон, как известно, играл на большие деньги.

— У меня был дорогой медальон, подарок… родительский подарок… — прошептала Агния.

— Так-с… Ну а после?

— А после барон предложил мне…

— Предложил что? — оживился полицейский.

— Предложил стать его помощницей в игре. Он содействовал моему браку с графом Еловичем, ну и прочее… Но как? Как вы меня нашли? — воскликнула вдруг Агния. — Почему так быстро? Откуда узнали, где я живу? Меня несколько месяцев не было в России, вернувшись, я почти не жила в доме барона! Несколько месяцев я нахожусь совсем в другом обществе, где никто и ничего обо мне не знает!

Агния не могла опомниться. Как такое могло случиться? Как она допустила это? Попасть в такую гнусную историю… Вот что значит — репутация! Тогда, расставаясь с Марселу, она только начинала это осознавать. Теперь же Агния поняла полную меру своего несчастья. Она уронила голову в ладони и почувствовала, что сейчас непременно заплачет, — здесь, перед этим человеком. Какое унижение!

— Береги платье снову, а честь смолоду… — услышала она вдруг. — Что? Разве маменька вам этого не говорила?

Агния молча покачала головой, не отрывая рук от лица. Она услышала, как Корбин глубоко вздохнул.

— Увы, но мнение о вас в нашем департаменте вполне однозначно, — тихо сказал он. — Вы просто падшая женщина, с той только разницей, что у вас теперь есть деньги и здоровье. А это весьма ценные вещи.

— Как вы смеете говорить мне это… — пробормотала Агния сквозь слезы. — Я не… — Она осеклась.

— Ну да, ну да… — продолжил следователь. — Неужели вы не знали, что на людей вроде вас существует досье в полицейском управлении? Существует. Да еще какое! И вы, персонально, в нем фигурируете. Да еще этот ваш отъезд за границу, путешествие в Бразилию… Тут есть над чем подумать. Само по себе это путешествие и возврат из него достаточно необычны. Я лично никогда не слышал о людях, уехавших так далеко. Ну разве только какой-нибудь Крузенштерн… — в задумчивости прибавил Корбин.

— Что? — Агния обомлела. — Как… Какой Крузенштерн?

— Ну, путешественник… — развел руками Корбин.

— Путешественник? — Она от изумления даже перестала плакать, и полицейский поймал ее взгляд.

— Ну так как? — внезапно спросил он.

Корбин облокотился на локоть и смотрел на нее с выражением утомленности от спора.

— Что со мной будет? — пробормотала Агния.

— Вы имеете полную возможность выйти отсюда. С вас будут сняты все обвинения. При определенных усилиях с вашей и, разумеется, с моей стороны.

— Нет, — покачала головой Агния. — Пусть и с запозданием, — она твердо посмотрела на полицейского, — но надобно начинать и о чести думать;

— И каторга вас не страшит?

— Я ни в чем не виновата. Мне бояться нечего. Меня оправдают и отпустят, — как молитву произнесла она.

Корбин вздохнул:

— Вы не поверите, но, пожалуй, ни одна арестантка не вызывала во мне таких чувств, как вы… И если вы действительно ни в чем не замешаны, то… Но на вашем месте я бы так не полагался на наше правосудие, — резюмировал он.

19

На следующий день Курбатову, благодаря некоторым своим связям, удалось узнать о деле Агнии. И даже добраться до того самого следователя, с которым накануне у Агнии состоялась такая бурная сцена. Корбин славился тем, что редко кому удавалось вырваться из его цепкой полицейской хватки за пределы тюрьмы. Разве что только на этап.

Корбин принял полковника довольно любезно, усадил его напротив себя и спокойно выслушал его просьбу. Скорее даже не просьбу, а поток эмоций Курбатова, убежденного в ложности всех обвинений против Агнии. Когда полковник высказался, Корбин, внимательно глядя на просителя, произнес:

— А что вы знаете о прошлом этой женщины?

— Ничего особенного, — покачал головой Алексей.

— И вы не знаете, что эта дама стоит на заметке в Третьем управлении? Что она имела связь с известным игроком и шулером бароном фон Литке, по подозрению в убийстве которого она и была задержана?

— Что? — в голосе Курбатова прозвучала ярость. — Как вы смеете так оскорблять Агнию Егоровну? Оскорблять вашими нелепыми и мерзкими подозрениями!

— Полноте, полковник. Вы не можете не понимать, что я говорю не вздор. Здесь вообще вздора не говорят, позвольте вам заметить. Существуют отчеты агентов, ряд иных доказательств… Свидетели, наконец. Да и вчера мы поговорили с дамой, и госпожа Елович призналась в своем прошлом… А разве вы этого не знали?.. Ну конечно, не знали. — Корбин усмехнулся и некоторое время помолчал. — Скажите, сударь, вы и теперь намерены настаивать на ее невиновности?

Курбатов встал, прошелся по комнате и остановился у окна. Минут пять длилось молчание, затем полковник сказал:

— Подмоченная репутация вовсе еще не значит, что человек сделается убийцей.

— Ах вот как! — в голосе следователя прозвучало искреннее удивление. — А вы хотя бы понимаете о чем я говорил? Ну хорошо, незаконная связь вас не удивляет, ведь и с вами эта дама имеет, если можно так выразиться, не освященные законом отношения. — Корбин усмехнулся.

— А ее муж? — перебил полицейского Курбатов.

— Что ее муж?

— Он тоже выдумка?

— О нет, граф Елович отнюдь не выдумка. Это был самый настоящий брак, и мадам Елович самая настоящая графиня. Тут сомнений быть не может. Но не это должно вас беспокоить: вас должно волновать то, что ваша дама была пособницей шулера и составила на этом большое состояние.

— Это не имеет никакого значения… — пробормотал Алексей.

— Стало быть, вы не отказываетесь от своих мнений? — Следователь всем телом повернулся к Курбатову, но со стула так и не встал. — Что ж, весьма достойно уважения… Я даже готов вами восхищаться!

— Перестаньте! — полковник поморщился. — К чему весь этот цирк, что вы тут устроили?

— Да что вы, полковник… Просто, несмотря ни на что, без проверки всех фактов, я не могу сейчас отпустить госпожу Елович. Меня просто не поймут. Я следователь, а не священник, и не могу прощать и отпускать грехи. Я должен доказать или вину, или невиновность. Поймите же и вы меня.

— Хорошо. — Алексей повернулся лицом к Корбину. — Но вы можете мне обещать, что проведете это дело честно? …

— Могу, — следователь был откровенен в своих словах. — Я должен это сделать. Хоть про меня говорят, что я свиреп и никого не отпускаю, но, помимо того, я справедлив… Ибо что такое свирепость без справедливости? Чистое бандитство… — Конец фразы он произнес уже тише.

— Да, я хотел бы… хотел бы увидеться с госпожой Елович. Это можно? — нерешительно произнес Алексей.

— Боюсь, что нет, ведь вы этой даме не приходитесь родственником. Но вы можете написать ей записку, и я, ежели желаете, передам ей ваше письмо.

— Хорошо, я напишу… — пробормотал Курбатов. — Да, и вот еще что! Не пересказывайте ей нашего разговора и уж тем более не говорите, что рассказали мне о ее прошлом, — быстро попросил он.

Следователь бросил цепкий взгляд на собеседника:

— Конечно. Это останется между нами.

Агния вышла из своей темницы ровно через месяц. Все это время господин Корбин вел себя тактично, более ничего дурного ей не предлагая. Как была установлена истина, почему ее так просто отпустили, нашли ли убийцу, Агния не знала. Но она предпочитала и не ломать над этим голову.

А первым на свободе встретил ее не кто иной, как Курбатов. Она обрадовалась и бросилась к нему. Тот был ласков необыкновенно и сказал:

— Ну уж теперь-то ничего такого больше не произойдет. Я беру тебя под свою опеку…

Агния чувствовала, что все не так-то просто. Ей еще придется многое объяснить Алексею, если она хочет, чтобы они и дальше были вместе. И он должен, просто должен будет требовать от нее эти объяснения!

Но Агния и не подозревала о тех ночах без сна, которые Алексей провел, думая о ней, о ее прошлом и об их будущем. Да и возможно ли оно — это будущее? Раньше он так ясно его себе представлял! Он любил Агнию и хотел на ней жениться, но теперь… Если кто-либо узнает о ее прошлом, а это обязательно произойдет, в том сомнений не было, то его службе и карьере конец. Избежать этого невозможно. И единственный выход, который он видел из создавшейся ситуации, — отказаться от службы, выйти в отставку. Или… Или расстаться с Агнией…