Собачье дело, стр. 14
— Быстро вздрогнул, пока никто не видит.
— Благодетель! — Леха в одно мгновение опустошил емкость и благодарно посмотрел на Валентина. — У тебя серьезно есть дополнительные данные?
— Ага. Введи в общие расклады одну святую и ее секьюрити.
— Точнее. Кто такие?
— Глафира Рамодановская и старец Серафим Сварожский. Предположительно оба староверы. Точных данных ни о том, ни о другом нет.
— Понял. — Пальцы Алексея отстучали шуструю дробь по клавиатуре. — А правда, что в тебе течет вампирья кровь?
— Правда. Но это страшная тайна, и мне придется теперь тебя загрызть.
— Не надо меня грызть. Я хороший.
— Поверю на слово.
— А правда, что ты…
— Загрызу!
— …с самим Тором скорешился?
— Работай, салабон!
— Работаю. Вот твой старец. — На экране компьютера появилось изображение седобородого мужчины лет семидесяти, рядом с которым стояла маленькая девочка в монашеском одеянии. Снимок был сделан каким-то репортером, когда они входили в больницу. — А это, как я понимаю, и есть Глафира Рамодановская. Хороший снимок. Вполне пригоден для идентификации. — Алексей запустил программу. На экране замелькали незнакомые лица, напоминающие чертами лица Серафима Сварожского. — Нет, так дело не пойдет. Надо сократить круг поиска. Уголовщину побоку. Нацелимся на католичество и православие, — ввел дополнительные данные программист, и компьютер тут же выдал изображение юноши лет двадцати в монашеской рясе. — Вот это другое дело! Я ж говорил: сработает! Он. Точно он. Тут он, конечно, помоложе лет на пятьдесят, но черты лица один в один. Все характерные точки совпадают. Мою программу не обманешь!
— И что это за кадр?
— Сам читай. Кузнецов Николай Максимович. 1944 года рождения. Принципиально не вступал ни в пионеры, ни в комсомол, за что тут же был взят на заметку соответствующими органами. В те времена с этим было строго. В 1962 году поступил в духовную семинарию, чем привлек к себе еще большее внимание этих самых органов. Потому его фотка и красуется в архивах КГБ. В семинарии проучился всего два курса. То ли его оттуда за что-то вышибли, то ли сам ушел, про то история умалчивает. Данных на эту тему в его досье нет.
— Вот почему отец Никодим по своим каналам его найти не мог! — сообразил Валентин. — Он не был рукоположен. Что дальше?
— Дальше его следы теряются.
— Совсем теряются?
— Совсем теряются.
— Чтоб такая отлаженная машина, как КГБ, и не нашла потерю? Нонсенс!
— Его даже военкомат не нашел.
— Значит, он от армии откосил? Прекрасно. Тогда его можно привлечь к уголовной ответственности как уклониста, — глубокомысленно изрек Валентин.
— Срок давности истек.
— За какие-то жалкие пятьдесят лет? Кошмар! Надо отписать президенту, чтобы срочно изменил законодательство. А измену родине ему пришить нельзя?
— Пока нельзя. Но, если найдешь за что, — пришьем.
— Если окажется редиской, то обязательно найду, не сомневайся. Отец Никодим говорит, что он из староверов вынырнул. Девчонка тоже наверняка оттуда. На нее у тебя данных нет?
— Сложный вопрос. — Алексей задумчиво посмотрел на общий стол, где с легкой руки Валентина уже отмечали юбилей — десять лет работы шефа на благо родной конторы.
Валентин намек понял и метнулся за вторым стаканом.
— Ну? Данные есть?
Леха выпил.
— Нет.
— Тьфу! — сплюнул Валентин. — Зачем тогда за стаканом меня гонял?
— Догадайся с трех раз. И вообще, мне кажется, ты напрасно к ним прицепился. Не там гробокопателей ищешь.
— С этого момента поподробней, — насторожился Валентин. — Компьютер что-то выдал?
— Ни фига он мне не выдал. Просто интуиция.
— Ах, интуи-и-иция… — разочарованно протянул юноша.
— Она меня никогда не подводит. Ты, Херувим, за меня держись. Я завсегда чё-нить толковое подскажу.
— За стакан?
— Обижаешь. За ресторан.
— Ну если действительно чё-нить толковое подскажешь, накрою поляну.
— Давай свой телефон! — обрадовался Леха.
— Держи, алкаш!
Валентин продиктовал номер своего мобильника.
— Братва! Атас! Шеф идет!
Выпивка и закуска испарились со стола, как по волшебству. Взвыли вентиляторы, выгоняя из помещения сивушный дух. Аналитики проглотили таблетки «антиглюконата», мгновенно сфокусировались и рассосались по рабочим местам. Выпил свою таблетку и Валентин.
— Что пил, что не пил, — расстроился юноша. — Перевод продуктов.
— Тихо! — шикнул на него Леха, шурша пальцами по клавиатуре.
В отдел зашел Стас.
— Ну, что-нибудь нарыли?
— Ни одного совпадения ни по одной позиции, — доложил Сергей, на монитор которого стажер перекинул выводы аналитической программы. — Ни жертвы маньяка, ни их ближние и дальние родственники, ни родственники извлеченных из могил усопших по нашим данным нигде не пересекались. Все живут и работают в разных местах.
— Выходит, полная пустышка? — расстроился Стас.
— Не совсем, — подал голос Алексей. — Я тут одну нестыковку в пятом отделении милиции нащупал.
— Какую именно? — заинтересовался Валентин.
— Зомби, за которым гонялся Херувим, Губарева Юлия Семеновна, умершая неделю назад, была дочерью соседей подполковника Румянцева.
— Начальника пятого РОВД? — потребовал уточнения Стас.
— Совершенно верно. А одна из жертв маньяка — несовершеннолетняя дочь двоюродной сестры майора Васнецова, на которого вчера перекинули дела гробокопателей, объединив их с делом маньяка. У него с сестрой фамилии разные, и он, скорее всего, о родстве с Полывановой, это фамилия его двоюродной сестры, никому не сказал. Она, кстати, до сих пор в дурке лежит. После смерти дочери умом тронулась.
— Вот тебе причина, вот тебе и следствие, — вздохнул Стас. — Надо его от дела отстранять и делать оргвыводы. Теперь понятно, почему он на всех подряд кидается.
— А может, не стоит? — расстроился Валентин.
— Что — не стоит? — строго посмотрел на него Стас.
— Оргвыводы делать. Я вот… если бы, скажем, с Дашкой или еще с кем из родни такое случилось… Да не дай бог такое случится! Землю носом буду рыть! Зубами рвать буду, и хрен кто меня остановит! Вы думаете, если мы его от дела отстраним, он успокоится? У меня было время к нему присмотреться. Плюнет на все и займется частным сыском.
— Возможно, ты и прав, — вынужден был признать Стас. — Сейчас он хоть в какой-то степени ограничен рамками уголовного кодекса. При исполнении все-таки…
— Я с ним потолкую, — поднялся Валентин.
— О чем? Мы там половине отделения зачистку памяти сделали, все материалы о зомби убрали. Он тебя даже не вспомнит.
— И очень хорошо. Папа, ты ведь это дело мне доверил?
— Ну?
— Моя первая самостоятельная работа в отрыве от крыла?
— Ну?
— Ну так не мешай своему лучшему кадру проявлять инициативу.
Плечи всех пяти членов аналитического отдела затряслись. Обормоты корчились от беззвучного смеха, старательно воротя морды в сторону от родного начальства.
— Никакой субординации, — вздохнул Стас. — Ладно. Под твою ответственность. Но если этот майор что-нибудь непотребное учудит…
— Вылечу из органов?
— Нет. Переведу назад в стажеры. Пусть Черная Вдова тебя по новой гоняет.
— Согласен! — обрадовался Валентин. — Ты, главное, Дашку из командировки отзови.
— Тьфу!
И тут уж аналитики не выдержали и заржали в голос.
7
Пятое отделение милиции было всего в двух кварталах от родной конторы, а потому машину со служебной стоянки Валентин решил не брать. Прогулялся пешком. Второе посещение милиции пришлось на пересменку. Честно отбарабанивший свои часы капитан уступил место в дежурке сменщику, пожелал ему спокойного дежурства, покинул помещение и уже собрался было двинуться на выход, когда к стойке дежурного подошел Валентин.
— К майору Васнецову, — коротко бросил юноша, предъявляя удостоверение.
— Лейтенант ФСБ Валентин Сергеевич Святых к майору Васнецову, — аккуратно зафиксировал данные в регистрационный журнал дежурный. — Тридцать шестой кабинет. Это по коридору направо.