Железная маска, стр. 12
— Но, монсеньор, — в растерянности ответил Сен-Мар, — позвольте напомнить вам, что именно вы…
— Помешал насильно уложить бедную девушку в постель Людовика XIV? Проклятие! Моя честь дворянина не могла не восстать против подобного зверства! — бесстыдно заявил герцог, достаточно громко, чтобы его наверняка услышал монсеньор Людовик.
Окончательно растерявшись, не понимая, что происходит, Сен-Мар решил прикинуться дурачком, дабы не перечить дальше столь могущественному и влиятельному человеку.
— А теперь, — продолжал герцог, — я считаю излишним объяснять вам, что вашего пленника нет в этом доме. Уходите и оставьте нас в покое!
Сен-Мар молча поклонился и вышел вместе с Росаржем, не менее удивленным, чем он сам.
Герцог Лотарингский повернулся к Сюзанне и отеческим тоном произнес:
— Дорогая девочка, теперь, я думаю, вы поняли, какой опасности подвергались?
— О, сударь! — воскликнула девушка в порыве благодарности. — Я никогда не забуду, чем я обязана вам…
— Я лишь исполнил свой долг, мадемуазель де Бреванн! В остальном же вам будет лучше остаться здесь, под покровительством маркизы де Монтеспа. Это самое безопасное место… А сейчас я попрошу вас уйти.
— Уйти? И вы не позволите мне проститься с монсеньором Людовиком?
— Не будем тревожить его лишний раз… Через три дня он разыщет вас, и вы сможете соединиться навеки, поскольку он уже будет королем Франции.
Со счастливой улыбкой на устах Сюзанна последовала за маркизой в глубь дома, навсегда простившись с флигелем, в котором, подобно монсеньору Людовику, ее мог застать врасплох любой посланный короля.
Когда маркиза вернулась, герцог отозвал ее вместе с графиней де Суасон к окну и шепотом сказал:
— Маркиза, я прошу вас не показывать девушку королю раньше чем через три дня.
— Понимаю. Завтра хоронят королеву-мать и…
— Необходимо дать ему время ее оплакать. Что касается монсеньора Людовика, я спрячу его у себя до подходящего момента.
— А я займусь раненой девушкой, — сказала графиня де Суасон. — Не знаю даже почему, но она мне очень симпатична.
— Я же, — вступил в разговор граф де Роан, — возьму к себе на службу двоих оставшихся. Они могут пригодиться нам впоследствии, так что не стоит терять их из вида.
— Через три дня мы соберемся в доме вдовы Скаррона, где и уточним все детали нашего плана…
Минуту спустя маркиза ушла проверить, как устроилась Сюзанна. Ни она, никто из принимавших участие в разговоре не подозревал о незримом присутствии еще одного человека, уродливого горбатого карлика, прятавшегося все это время под окном и слышавшего всю их беседу, по окончании которой он быстро ретировался, радостно потирая руки.
Как только маркиза покинула комнату, герцог Лотарингский нажал на скрытую пружину, и одна из панелей легко скользнула в сторону, открывая вход в потайное помещение.
Монсеньор Людовик, бледный, с искаженным от боли и гнева лицом, немедленно вышел навстречу герцогу и спросил:
— Господин герцог, вы можете поклясться, что Сен-Map действительно имел гнусные намерения, вызвавшие ваше праведное негодование? Неужели правда, что Людовик XIV хотел насильно сделать мадемуазель де Бреванн своей… женой?
— Да, сир.
— Тогда и я поклянусь… Я клянусь, что если это ничтожество, лишившее меня трона, имени и свободы, попробует отнять еще и любимую мною женщину, я убью его!
— Немного терпения, сир! Через три дня на этом самом месте вы снова увидите мадемуазель де Бреванн. Я обещаю.
Эти слова немного успокоили юношу, и вскоре флигель опустел. Монсеньор Людовик расстался со своими преданными друзьями в уверенности, что очень скоро увидит их вновь.
Глава VIII
ВДОВА СКАРРОНА
Согласно уговору четверо придворных встретились в доме вдовы Скаррона. Вдова была женщиной столь же красивой, сколь умной и хитрой, и пользовалась дурной славой из-за своих вечных интриг. Она дважды побывала замужем: первый раз за горбатым уродом, родив от него сына, которого безжалостно бросила на произвол судьбы, поскольку он оказался точной копией своего папаши, а второй — за разорившимся поэтом по имени Скаррон, оставившим ее после своей смерти без гроша за душой.
Однако вдова не опасалась за свою судьбу, поскольку многие придворные, подобно уже знакомым нам четверым заговорщикам, отлично зная, сколь многого она может добиться своими хитростью и лицемерием, часто пользовались ее помощью и советом, не скупясь на вознаграждение. Однако ее цели простирались значительно дальше. Не стесняясь пользоваться своими красотой и талантами, она стремилась пробиться ко двору, дабы произвести известное впечатление на Людовика XIV, оказать ему затем ряд неких неоценимых услуг и… стать королевой! Есть разряд честолюбивых людей, для которых не существует препятствий, вот к нему-то и принадлежала вдова Скаррона. На этот раз она решила помочь герцогу Лотарингскому и его друзьям.
Разговор, состоявшийся тем вечером в ее скромном доме, наверняка был крайне любопытным, однако мы не можем передать его, поскольку не располагаем на этот счет никакими документальными подтверждениями. Скажем только, что, уходя, заговорщики оставили на столе полный кошелек золота. Оставшись одна, вдова высыпала монеты на стол и с торжеством воскликнула:
— Золото! Не очень много, правда, зато подслушанная мною тайна стоит целого состояния… Если бы еще знать, кто этот загадочный человек…
— Я скажу вам, кто он, — раздался сзади хриплый мужской голос. — Для этого я и пришел…
— Кто ты? Что тебе надо? — вскрикнула женщина, инстинктивно закрывая рассыпанные деньги.
— Что мне надо? — ответил вошедший. — Отомстить. Кто я? Ваш сын, а зовут меня Ньяфон.
— Ньяфон! — воскликнула вдова, отшатнувшись, словно наступила на змею. — Я тебя не знаю!
— Верно, хотя матери, как правило, знают своих детей… Но я не в обиде. Повторю лишь, что я ваш сын от первого брака и ношу имя своего отца. У меня также имеется свидетельство о рождении, уж его-то вы не сможете не признать, моя очаровательная матушка!
Услышав столь убийственный аргумент, женщина вздрогнула и, не в силах дальше отрицать очевидное, спросила:
— Чего ты хочешь от меня? Золота? Вот оно, бери и…
Ньяфон саркастически рассмеялся и ответил:
— Золото? Материнская ласка и один ваш поцелуй значили бы для меня неизмеримо больше всех сокровищ мира… но раз вы меня так встречаете, мне остается только доказать, что я достойный сын своей бессердечной и бессовестной матери… У вас есть возможность получить огромное состояние, причем очень быстро!
— Я тебя не понимаю.
— Минуту назад вы размышляли, сколько может вам дать обладание тайной, которую выболтали ваши знатные приятели, и наверняка подумали о том, что оно способно приблизить вас к вашей мечте. Так вот, вы угадали.
— Но одной тайны мало! — заявила вдова, вновь обуреваемая ненасытным честолюбием. — Скажи мне, кто он, и когда фортуна улыбнется мне, я тебя не забуду.
Ньяфон издевательски улыбнулся и ответил:
— Ах, какая щедрость!.. Но ладно… Это король Франции.
— Ты сошел с ума!
— Ничуть не бывало. Вы мечтаете стать женой короля… я не меньше вашего заинтересован в этом -ведь чем выше взлетите вы, тем большего достигну я.
— Ну хорошо! Рассказывай, только подробно.
— Что ж, узнав все, что вам полагается знать, вы обещаете слепо следовать моим указаниям, которые будете получать ежедневно, и исполнять в точности и без промедления? В противном случае обладание этой тайной может обернуться против вас… Для себя же я прошу лишь королевскую грамоту о назначении меня смотрителем тюрьмы. Вам все понятно?
— Я согласна.
— Отлично. Садитесь и слушайте.
Ньяфон уселся со своей матерью и вкратце, но без утайки поведал ей тайну рождения монсеньера Людовика. Затем они вместе разработали план, сводящий на нет все намерения герцога Лотарингского и его друзей. После этого вдова сказала: