Возвращение Борна, стр. 101

– Я знаю, – нервно ответил доктор Сидо, – но мне было трудно…

– А получать от меня деньги вам не трудно?

Сидо отвел глаза в сторону.

– Вот препараты, – проговорил он, протягивая футляр Спалко. – Тут все, о чем вы просили, и даже больше. И давайте покончим с этим поскорее, поскольку мне нужно вернуться в лабораторию. Когда вы позвонили, я занимался чрезвычайно важными химическими расчетами.

Спалко отодвинул руку ученого в сторону.

– Оставьте это у себя, Петер, по крайней мере еще на пару минут.

Очки Сидо сверкнули.

– Но вы же говорили, что продукт нужен вам немедленно, прямо сейчас? И помните, после того как он помещен в переносной контейнер, продукт будет оставаться живым в течение всего лишь сорока восьми часов.

– Я все помню.

– Степан, я в растерянности. Я отчаянно рисковал, когда вынес это из клиники в рабочее время, и теперь я должен вернуться обратно, иначе…

Спалко улыбнулся, еще крепче сжав локоть Сидо.

– Вы не вернетесь в клинику, Петер.

– Что?

– Извините, что я не сказал об этом сразу, но за те деньги, которые я вам плачу, мне нужно нечто большее, чем только продукт. Мне нужны вы.

Доктор Сидо потряс головой.

– Но вы же понимаете, что это невозможно.

– А вы должны понять, что нет ничего невозможного.

– Есть! – с неожиданной твердостью ответил ученый.

Со змеиной улыбкой Спалко вытащил из внутреннего кармана плаща фотографию и протянул ее собеседнику.

– Сколько, по-вашему, стоит этот снимок? – осведомился он.

Сидо посмотрел на фото и конвульсивно сглотнул.

– Откуда у вас фотография моей дочери?

Спалко продолжал улыбаться.

– Ее похитил один из моих людей, Петер. Посмотрите на число.

– Снимок датирован вчерашним днем. – Внезапно Сидо скрючился, словно его скрутил спазм, и стал рвать фотографию на мелкие клочки. – Сегодня сделать фотомонтаж сумеет даже школьник, – сказал он.

– Верно, – согласился Спалко, – но что касается этого снимка, то он – подлинный.

– Лжец! – крикнул ученый. – Пустите меня, я ухожу!

Спалко отпустил Сидо, но, когда тот двинулся прочь, обронил ему вдогонку:

– А вам не хотелось бы поговорить со своей Розой, Петер? – Он вынул из кармана сотовый телефон и, вытянув руку вперед, добавил: – Прямо сейчас.

Сидо остановился как вкопанный, а затем обернулся к Спалко. Его лицо потемнело от гнева, но, несмотря на это, на нем был написан нескрываемый страх.

– Вы говорили, что дружите с Феликсом. Поэтому я считал вас и своим другом.

Спалко по-прежнему протягивал ему трубку.

– Роза очень хочет поговорить с вами. Если же вы сейчас уйдете, то… – Спалко умолк и пожал плечами, но само это молчание прозвучало страшнее любой высказанной вслух угрозы.

Сидо вернулся, ступая медленно и тяжело. Взяв трубку свободной рукой, он поднес ее к уху. Сердце его билось так громко, что он был не способен думать.

– Роза?

– Папа, папочка! Где я?! Что происходит?!

Паника, звучавшая в голосе дочери, заставила и его похолодеть от страха.

– Милая, что с тобой?

– В мою комнату ворвались какие-то мужчины, схватили меня и увезли. Я не знаю куда – они надели мне на голову мешок и до сих пор не снимают. Они…

– Достаточно, – сказал Спалко, забирая трубку из безжизненной руки Сидо. Отключив связь, он убрал телефон.

– Что вы с ней сделали? – срывающимся голосом спросил Сидо.

– Пока ничего, – равнодушным тоном ответил Спалко, – и уверяю вас, Петер, с ней не случится ничего дурного до тех пор, пока вы будете повиноваться мне.

Доктор Сидо снова сглотнул. Он понял, что с этого момента является собственностью Спалко.

– Куда… мы… направляемся?

– Мы с вами предпримем небольшое путешествие, Петер. Если угодно, рассматривайте это как отпуск. Кстати, вы его, безусловно, заслужили.

Глава 24

Клиника «Евроцентр Био-I» размещалась в массивном здании свинцового цвета. Борн вошел внутрь уверенной походкой человека, облеченного важными полномочиями и уверенного в себе. Внутренние интерьеры клиники буквально кричали о том, какие огромные деньги в них вложены. Вестибюль был устлан мраморными плитами, между классическими колоннами в греческом стиле стояли бронзовые статуи. В арочных стенных нишах помещались бюсты великих ученых, внесших особо заметный вклад в исследования в области биологии, химии, микробиологии и эпидемиологии.

За уродливой, похожей на скелет рамкой металлодетектора находилась высокая стойка, за которой восседали трое дежурных со строгими лицами.

Металлоискатель Борн миновал без всяких осложнений – его керамический пистолет просто не мог быть обнаружен ни одним из существующих приборов. К стойке Борн подошел с видом бизнесмена, опаздывающего на важную встречу.

– Меня зовут Александр Конклин. Я приехал, чтобы встретиться с доктором Петером Сидо, – произнес он сухим тоном, как если бы отдавал приказ.

– Предъявите, пожалуйста, ваше удостоверение, мистер Конклин, – сказала одна из сотрудниц, не прекращая что-то жевать.

Борн вручил ей свой фальшивый паспорт. Девушка в униформе взглянула на Борна и, убедившись в том, что его внешность соответствует фотографии в паспорте, вручила ему бирку белого цвета.

– Прикрепите ее к одежде и не снимайте, мистер Конклин.

Борн держался настолько уверенно, что девушка поверила «мистеру Конклину» на слово, что у него назначена встреча с ведущим специалистом клиники, и ей даже не пришло в голову поинтересоваться, ждет ли его доктор Сидо. Она объяснила визитеру, как найти лабораторию Петера Сидо, и Борн отправился на ее поиски.

«Чтобы попасть в ту часть здания, где он работает, требуются специальные беджики: посетителям – белые, для местных докторов – зеленые, для ассистентов и обслуживающего персонала – синие», – вспомнил он слова Эшти Сидо. Итак, сейчас его первоочередная задача – найти кого-нибудь из служащих клиники, чтобы позаимствовать у него заветный пропуск.

На пути в эпидемиологическое отделение Борну встретилось четверо мужчин, но все они были тщедушными, а Борну был нужен кто-то примерно его роста. Он заглядывал в каждую дверь, за исключением кабинетов и лабораторий, в поисках складских помещений и хранилищ, куда нечасто наведывается медицинский персонал, при этом нисколько не опасался наткнуться на уборщиков, так как был уверен, что раньше вечера они не появятся.

Наконец Борну повезло: навстречу ему шел мужчина примерно его телосложения и роста. К отвороту белого лабораторного халата была приколота зеленая карточка с его именем: «Доктор Ленц Моринц».

– Доктор Моринц, – с обезоруживающей улыбкой обратился к нему Борн, – не могли бы вы подсказать мне, как пройти в отделение микробиологии? Боюсь, что я заблудился в вашем лабиринте.

– Заблудились, это точно, – сказал доктор Моринц. – Вы сейчас идете прямиком в отделение эпидемиологии.

– О господи, – притворно ужаснулся Борн, – но ведь это – в противоположном конце здания?

– Не волнуйтесь, сейчас я объясню вам, куда идти.

Когда он повернулся, чтобы показать «заблудившемуся» посетителю правильный путь, Борн ударил его ребром ладони по шее, и бактериолог, не издав ни звука, стал валиться на пол. Борн подхватил беднягу прежде, чем тот успел упасть, и, кое-как поставив его на ноги, наполовину повел, наполовину поволок в ближайшую хозяйственную комнату, не обращая внимания на боль, которую причиняли ему сломанные ребра.

Оказавшись внутри, Борн включил свет, снял пиджак и засунул его в угол, а затем стащил со своей жертвы белый халат. Порыскав по комнате, он отыскал хирургические бинты и с их помощью стянул руки доктора за спиной, крепко связал его лодыжки и, наконец, замотал рот, чтобы Моринц не смог позвать на помощь. Проделав все это, Борн оттащил бесчувственное тело в угол и завалил его пустыми картонными коробками, после чего вернулся к двери, выключил свет и вышел в коридор.