Заговор Кассандры, стр. 23
Хауэлл отлично знал.
– Фамилия Дионетти что-нибудь говорит тебе?
Николс покачал головой. Его глаза остекленели.
Хауэлл понимал, что никто, кроме Марко Дионетти, человека, открывшего перед ним двери своего дома и уверявшего его в своей дружбе, не знал, что он отправляется в Палермо. Дионетти… с которым придется серьезно поговорить.
– Каким образом ты должен был отчитаться о выполнении задания? – спросил Хауэлл Николса.
– Опустить письмо в ящик другого почтового отделения – не позднее завтрашнего полдня. Номер шестьдесят девять. Его должны были забрать оттуда… Господи! Больно-то как!
Хауэлл вплотную приблизил ухо к губам Николса, надеясь, что солдату хватит сил сказать еще что-нибудь важное. Напрягая слух, он выслушал последние слова солдата, заключавшие в себе самые сокровенные секреты, потом из горла несчастного вырвался предсмертный хрип.
Оставив лампу у колодца, Хауэлл помедлил секунду, собираясь с силами. В конце концов он перевалил труп через бетонное кольцо. Торопливо, чтобы не слышать визга крыс, он задвинул на место тяжелую крышку и запер ее на замок.
Глава 10
На первый взгляд комплекс «Биоаппарат» можно было принять за небольшой университетский городок. Здания из красного кирпича с черепичными крышами и нарядными белоснежными дверьми и оконными переплетами были соединены друг с другом дорожками из известняковых плит. В лучах старомодных фонарей блестела росой трава. Тут и там попадались квадратные площадки с бетонными столиками, на которых обитатели комплекса могли позавтракать или сыграть в шахматы.
Это зрелище представлялось куда менее безмятежным при свете дня, когда были видны окружающие комплекс трехметровые бетонные стены с колючей проволокой поверху, а также патрули с автоматами и доберман-пинчерами на поводках. Внутри некоторых зданий система охраны была еще строже и сложнее.
При создании внешнего облика «Биоаппарата» не жалели средств, и тому была веская причина: предприятие посещали международные инспекции по биологическому оружию. Психологи-консультанты рекомендовали сделать так, чтобы предприятие вызывало у иностранцев теплые, знакомые чувства и вместе с тем внушало почтение. Было рассмотрено много архитектурных решений и наконец выбран именно этот вариант. Психологи подкрепляли свой вывод тем, что большинство инспекторов в свое время вращались в академических кругах. Подобное устройство городка наводило на мысль о чистой науке, о фундаментальных исследованиях. Чувствуя себя спокойно и раскованно, наблюдатели предпочитали послушно следовать за своими провожатыми, нежели играть во врачей-сыщиков.
Психологи оказались правы: пейзаж комплекса производил на многонациональные инспекционные группы не меньшее впечатление, чем ультрасовременное оборудование. Полноте иллюзии способствовала знакомая обстановка. Почти все оснащение «Биоаппарата» было закуплено на Западе: американские микроскопы, французские печи и сосуды, немецкие реакторы и японские ферментеры. В сознании посетителей все эти инструменты были связаны с исследованиями определенных культур, в основном Brucella melintensis – бактерии, паразитирующей на домашнем скоте, а также молочного белка казеина, который стимулирует ускоренное проращивание некоторых видов семян. Десятки сотрудников в привычных белых халатах работали в стерильных лабораториях, довершая эффект увиденного. Убаюканные царящими здесь порядком и деловитостью, инспектора были готовы принять на веру все, что им показывали в здании номер 103.
Здание 103, располагавшееся во второй зоне секретности, было выстроено на манер матрешки. Приподняв его крышу, можно было увидеть вложенные друг в друга помещения. Наружная полость здания предназначалась для администрации и сотрудников службы безопасности, которые непосредственно отвечали за сохранность содержащихся здесь образцов оспы. В первом из двух внутренних отсеков, называвшемся «горячей» зоной, находились клетки с животными и лаборатории, специально оснащенные для работы с патогенами, а также гигантские шестнадцатитонные ферментеры. Второй внутренний отсек, сердце здания, вмещал не только сводчатые хранилища-холодильники с культурой оспы, но и ряды сверкающих нержавеющей сталью центрифуг, сушильных камер и мельниц. Именно здесь исследователи корпели над тайнами Variola major. Содержание экспериментов, их длительность и количество использованной культуры фиксировались в компьютере, к которому имели доступ только члены международных инспекционных групп. Столь строгие меры безопасности должны были предотвратить использование культуры оспы в таких экспериментах, как генное расщепление и репродукция.
До сих пор инспекционные группы не обнаруживали в здании 103 ни малейших признаков проведения незаконных работ. Их отчеты были полны похвал в адрес русских ученых, пытающихся выяснить, не содержит ли в себе оспа ключ к другим заболеваниям, и поныне терзающим человечество. В конечном итоге, осмотрев впечатляющие системы безопасности, состоявшие почти исключительно из автоматических электронных средств наблюдения и снижавшие до минимума человеческий фактор, эксперты сделали вывод о безупречности охранных мер в здании номер 103. Во всяком случае, до сих пор оттуда не пропало ни грамма культуры оспы.
Телефонный звонок российского президента Петренко командиру учебного подразделения сил специального назначения, расквартированного в пригороде Владимира, был зафиксирован в 1.03 пополуночи. Шесть минут спустя вестовой офицер стучал в дверь дома полковника Василия Кравченко. В половине второго Кравченко уже сидел в своем кабинете и выслушивал подробное распоряжение президента о скрытном оцеплении «Биоаппарата», которое должно было отрезать предприятие от окружающего мира.
Кравченко, невысокий плотный мужчина, ранее служил в Афганистане, Чечне и иных местах, куда направляют спецназ. Его комиссовали по ранению и назначили руководить подготовкой новобранцев во Владимире. Выслушав президента, он с удовлетворением отметил, что в его распоряжении находится около двухсот солдат, недавно вернувшихся с полевых учений. Такая группа могла взять в кольцо весь Владимир, а уж тем более – комплекс «Биоаппарата».
Кратко и немногословно ответив на вопросы Петренко, полковник заверил его, что расставит людей по местам в течение часа. Вряд ли злоумышленник, скрывайся он в городе или на территории объекта, успеет за это время что-либо предпринять.
– Господин президент, – сказал он наконец, – что конкретно я должен сделать, если кто-нибудь попытается покинуть «Биоаппарат» после установки оцепления?
– Дайте одно предупреждение. Только одно. Если он окажет сопротивление или попытается скрыться, стреляйте на поражение. Надеюсь, мне нет надобности объяснять, зачем это нужно?
– Никак нет, господин президент.
Кравченко слишком хорошо знал о смертоносной опасности веществ, содержавшихся в сверхсекретных хранилищах «Биоаппарата». Также он был свидетелем применения химического оружия в Афганистане, и его результат навсегда отпечатался в памяти полковника.
– Разрешите приступить к выполнению приказа?
– Да. Жду вашего рапорта после того, как кольцо замкнется.
В ту самую минуту, когда Кравченко беседовал с президентом, на посту службы безопасности «Биоаппарата» (СББ) в здании 103 дежурил лейтенант Григорий Ярдени. Когда зазвонил мобильный телефон в его нагрудном кармане, Ярдени осматривал экраны мониторов видеонаблюдения.
Голос звонившего был преобразован синтезатором и напоминал придушенный хрип:
– Приступайте сейчас же. И приготовьтесь действовать по второму варианту. Вы поняли?
Ярдени с трудом собрался с мыслями и ответил:
– Второй вариант.
Несколько секунд он сидел неподвижно, ошеломленный услышанным. Он провел немало ночей, представляя этот звонок, и вот теперь, когда он наконец раздался, Григорию почудилось, что все это происходит во сне.