Заговор «Аквитания», стр. 66

Зазвонил телефон. Лейтенант поднял трубку.

– Остров Миконос, – сказал он.

Часть II

Глава 12

Коннел Фитцпатрик сидел напротив Джоэла у сервировочного столика, допивая кофе. Обед был давно закончен, рассказ тоже, и все вопросы флотского юриста исчерпаны.

– За исключением нескольких имен и некоторых материалов из этих досье, – сказал Коннел, – информации у меня не очень-то прибавилось. Может, мне скажут что-то эти пентагоновские списки. Кстати, кто их составлял?

– Не знаю. Они просто были в досье. Биль говорил, что кое-кто из них, возможно, внесен по ошибке, но большинство наверняка связано с Делавейном.

– Но кто-то же занимался их выявлением. Значит, у него были основания для внесения их в этот список.

– Биль относил их к числу тех, кто принимает решения.

– В таком случае я, безусловно, встречался с ними. Мне приходилось иметь дела с такими людьми.

– Вам?

– Да, не очень часто, но достаточно, чтобы знать эту публику. В основном ко мне обращались для перевода всяких «темных» пунктов юридического законодательства. Особенно когда дело касалось военно-морского флота. Я, кажется, уже говорил вам, что знаю…

– Да, да, говорили, – не дал ему закончить Джоэл.

– Черт побери! – внезапно воскликнул Фитцпатрик, в сердцах смяв салфетку.

– В чем дело?

– Пресс отлично знал, что я имею дело со всеми этими комитетами, с теми парнями, которые ведают вооружениями и всякими технологиями. Он даже расспрашивал меня о них: с кем я вижусь, кто мне нравится, кому я доверяю… Господи! Почему он не обратился ко мне? Это было бы логичнее всего. Я ведь варился в гуще всего и при этом был его ближайшим другом.

– Именно поэтому он и не обратился к вам, – заметил Конверс.

– Идиот! – Коннел поднял глаза к потолку. – И надеюсь, это слышишь, Пресс. Я думаю, ты еще можешь видеть Коннела, с которым ты выигрывал регату.

– Похоже, вы и в самом деле верите, будто он может слышать.

Фитцпатрик поглядел на Джоэла через стол.

– Да, верю. Видите ли, советник, я – верующий. Я знаю все доводы против этого – Пресс неоднократно перечислял их по пальцам, когда мы были совсем щенками, – но тем не менее я верую. Однажды я ответил ему цитатой одного из его протестантских предков.

– Какой? – спросил Конверс, мягко улыбаясь.

– В честном сомнении веры больше, чем у всех архангелов, неустанно твердящих имя Господа.

– Очень красиво. Никогда этого не слышал.

– Возможно, я процитировал не совсем точно… Мне нужно видеть эти имена!

– Для этого придется добыть мой атташе-кейс. Сам я никак не могу за ним пойти.

– Следовательно, жребий падает на меня, – резюмировал моряк. – А как вы думаете, Ляйфхельм не врет? Он и в самом деле может дать отбой Интерполу?

– У меня двойственное отношение к этому. С одной стороны, я надеюсь, что это им удастся и я получу свободу передвижения. Но, с другой стороны, если им это удастся – я буду чертовски напуган.

– Да, тут не поспоришь, – согласился Коннел и поднялся. – Позвоню-ка я вниз и закажу такси. Дайте мне ключ от багажной камеры.

Конверс достал из кармана маленький закругленный ключик с готическими цифрами.

– Ляйфхельм видел вас. Он, по своему обычаю, может установить за вами слежку.

– Я буду в десять раз осторожнее. Если замечу, что какие-то фары осветили меня дважды, сразу же останавливаюсь и иду в ближайший пивной погребок. Благо, я знаю здесь несколько весьма недурных.

Джоэл посмотрел на часы.

– Сейчас без двадцати десять. Не могли бы вы сначала подъехать к университету?

– Даулинг?

– По его словам, кому-то не терпится встретиться со мной. Пройдите мимо него – или мимо них – и скажите только, что все в порядке. Я ведь многим ему обязан.

– А если он попытается остановить меня?

– Суньте ему в нос ваше удостоверение, сошлитесь на срочность и совершенную секретность и на прочее дерьмо, придуманное изобретательными умами ваших коллег.

Фитцпатрик медленно шагал по широкой дорожке, огибающей южный фасад некогда великолепного дворца могущественного архиепископа Кельнского. Ничем не затененный лунный свет заполнял все вокруг, отражался в бесчисленных окнах собора, заливал странным свечением легкие каменные стены величественного строения. Деревья августовского сада, видневшиеся по сторонам дорожки, казалось, таили в себе какую-то мрачную элегантность – сонные круги садоводческого чуда, не сознающие собственной красоты. Коннел был настолько захвачен спокойным очарованием этой ночи, что почти забыл о причине своего появления здесь.

Однако он тут же вспомнил о ней, увидев высокого стройного человека, сидящего в полном одиночестве на садовой скамейке. Его скрещенные ноги были вытянуты, из-под мягкой шляпы спускались на шею тронутые сединой белокурые волосы. Значит, этот Калеб Даулинг – актер, подумал флотский юрист и улыбнулся, вспомнив, как Даулинг изобразил негодование, когда понял, что Коннел не узнал его. Так же, как и Конверс. По-видимому, обоих не отнесешь к поклонникам телевизионных звезд. Профессор, воплотивший юношескую мечту, человек, по определению Джоэла, склонный к авантюрам, добившийся победы, несмотря на ничтожность шансов на успех, в прошлом – морской пехотинец, побывавший в страшной мясорубке, которая позднее получила название битвы за Куайлейн. С таким человеком нельзя не считаться, личность его не стоит недооценивать.

Фитцпатрик уселся на той же скамье в нескольких футах от Даулинга. Актер взглянул на него и тут же – никакой репетиции не потребовалось – разыграл сцену возмущения, резко вздернув голову вверх.

– Вы?!

– Я вынужден извиниться за вчерашнюю ночь, – сказал Коннел. – Видимо, я сыграл свою роль не слишком убедительно.

– Да, парень, мастерства тебе явно недостает. А где этот чертов Конверс?

– Вы уж извините нас еще раз. Он не смог прийти, но вы не волнуйтесь – все в порядке, ситуация под контролем.

– Какой там порядок и какой контроль? – сердито отозвался актер. – Я сказал Джоэлу, пусть придет сам, а он прислал какого-то недозрелого скаута.

– Вынужден указать вам на неуместность подобного обращения. Я – капитан третьего ранга военно-морского флота США и главный юрист крупной базы. Мистер Конверс любезно согласился выполнить наше задание, не считаясь со связанным с этим личным риском, и обязался соблюдать строжайшую секретность. Так что держитесь от всего этого в стороне, мистер Даулинг. Мы глубоко ценим ваше внимание и вашу щедрость, но теперь вам надо уйти со сцены. Кстати, это в ваших собственных интересах.

– А как насчет Интерпола? Он ведь убил человека.

– Который пытался убить его. – Фитцпатрик воспользовался типичным приемом адвоката – обернуть на пользу клиента обвинения противной стороны. – Все объяснения будут даны по внутренним каналам, и обвинения отпадут.

– Сегодня у вас получается лучше, капитан, чем вчерашней ночью, или, вернее, сегодняшним утром, – сказал Даулинг, усаживаясь поудобнее.

– Я был тогда очень расстроен. Я потерял его и не мог найти, а мне нужно было передать ему важную информацию.

Актер снова скрестил ноги и откинулся на спинку скамьи, положив руку на ее закругленный край.

– Значит, эта заварушка, в которую оказались впутанными вы с Конверсом, ужасно тайная операция?

– Да, задание носит весьма секретный характер.

– И поскольку оба вы юристы, то скорее всего оно связано с нарушениями каких-то юридических норм здесь, в этой стране, и к тому же имеет какое-то отношение к военным, правильно?

– В самом широком смысле. Однако, боюсь, не могу сказать точнее. Конверс упомянул, что здесь может оказаться еще кто-то, с кем вы хотели бы его свести.

– Да, есть такой человек. В свое время я пару раз проехал и по его адресу, но, как выяснилось, был не прав. Кстати, как и вы, он тоже не имел ни малейшего понятия о том, кто я такой: ему сказала его жена. А он – ловкий парень, крутой, но справедливый.