Заговор «Аквитания», стр. 59

Но, конечно же, ничего подобного он не скажет. Дома никаких разговоров о работе, это его непреложное правило. Побольше бы мужей придерживались этого его правила, и в Сайосете было бы меньше разводов.

Вот сволочи! Кто-то из этих их паршивых щенков оставил велосипед прямо перед въездом в пристроенный к дому гараж – теперь ему не открыть автоматические ворота гаража, придется выбираться из машины. Мерзавцы! Будто ему мало неприятностей! И у дома Миллеров, их ближайших соседей, тоже не припаркуешься – там стоит уже чей-то «Бьюик». Сволочи!

Джо подогнал «Понтиак» к обочине у самого поворота в гараж, вышел и нагнулся к лежащему на асфальте велосипеду. Этот сопляк не удосужился даже прислонить велосипед к стенке, а Джо с его солидным брюшком очень не любил нагибаться.

– Джозеф Альбанезе!

Красавчик Джо резко обернулся, успев при этом присесть и сунуть руку за отворот пиджака. Таким тоном разговаривают только мерзавцы из полиции. Он выхватил револьвер 38-го калибра и нырнул за радиатор.

Грохот выстрелов разнесся по всей округе. Встревоженные птицы взлетели с деревьев и подняли крик, странно контрастирующий со спокойным солнечным полднем. Джозеф Альбанезе распластался на капоте своей машины, заливая потоками крови хромированную поверхность радиатора. Красавчик Джо попал под перекрестный огонь, сжимая в руке тот самый револьвер, который верно послужил ему ночью. Баллистическая экспертиза установит этот факт с полной определенностью. Убийца Лукаса Анштетта умер на месте. А сам судья пал жертвой гангстерской мести, и никто в мире не сможет связать это убийство с событиями, происходящими в тысячах миль отсюда – в Бонне, столице ФРГ.

Конверс стоял на маленьком балконе и, опираясь о перила, смотрел на величественную реку, берега которой покрывали густые заросли деревьев. Было уже начало восьмого, и солнце постепенно скрывалось за лежащими на западе горами. Оранжевые лучи его отбрасывали темные тени, медленно передвигающиеся по водной глади реки. Постепенно меняющееся освещение успокаивало, прохладный ветерок приятно овевал лицо, но все это не могло заглушить тяжелые удары его сердца. «Где Фитцпатрик? Почему он задерживается? Где атташе-кейс с бесценными досье?»

Конверс пытался не думать об этом, он не хотел, чтобы воображение увело его в темные лабиринты страшных возможностей… Из комнаты донесся какой-то шум. Он быстро обернулся и увидел Коннела Фитцпатрика, вынимавшего ключ из замка. Тот посторонился, пропуская гостиничного портье с двумя чемоданами. Коннел велел ему оставить их прямо на полу и достал чаевые. Портье вышел, и моряк посмотрел на Джоэла. Атташе-кейса в его руках не было.

– Где он? – спросил Конверс, боясь дышать, боясь тронуться с места.

– Я не стал его брать.

– Почему? – выкрикнул Джоэл, устремляясь в комнату.

– Я не был уверен… может, мне просто почудилось, ничего определенного… но…

– О чем это вы?

– Вчера я провел в аэропорту битых семь часов, расхаживая от одного окошечка к другому и наводя справки о вас, – тихо проговорил Коннел. – Сегодня, проходя мимо стойки «Люфтганзы», я увидел вчерашнего служащего. Когда я поздоровался, он сделал вид, будто не узнает меня. Мне показалось, что он взволнован и ведет себя неестественно. Получив свой багаж, я повнимательнее пригляделся к нему. Я вспомнил, как он смотрел на меня прошлой ночью, и вот, когда я проходил мимо него, его взгляд точно так же устремился в центр зала, но там была такая толчея, что я не разобрал, на кого он смотрит.

– Вы считаете, что вас засекли? Или уже поджидали там?

– В том-то и дело, что я не знаю. Я носился за покупками по всему Бонну, переходил из магазина в магазин, часто оборачивался. Пару раз мне показалось, что я дважды вижу одни и те же лица, но вокруг была толпа, и я ничего не могу утверждать с полной уверенностью. И никак у меня из головы не выходит этот тип из «Люфтганзы» – что-то здесь не так.

– А когда вы сидели в такси, вы…

– Конечно, я все время смотрел в заднее стекло. Даже на пути сюда. Несколько машин свернули в ту же сторону, что и мы, я попросил шофера притормозить, но они, не задерживаясь, проехали мимо.

– Вы не пробовали следить за теми, кто обгонял вас?

– А зачем?

– Это бывает полезно, – сказал Джоэл, вспомнив ловкого таксиста, выслеживавшего темно-красный «Мерседес».

– Я знаю, вам очень нужен этот атташе-кейс. Но, вероятно, вам не хотелось бы, чтобы кто-нибудь догадался о его содержимом.

– Правильно, советник.

Послышался стук в дверь, и, хотя стучали очень тихо, им показалось, что над ними прогремел удар грома. Оба застыли в неподвижности, уставившись на запертую дверь.

– Спросите, кто там, – шепотом попросил Конверс.

– Wer ist da, bitte? [35] – спросил Фитцпатрик негромко, но так, чтобы его могли услышать.

Из-за двери что-то ответили по-немецки, и Коннел облегченно вздохнул.

– Все в порядке. Записка от управляющего. Наверное, хочет всучить нам зал для совещаний. – Военный юрист подошел к двери и отпер ее.

Однако за дверью не было ни управляющего, ни посыльного с запиской от него. Глазам их предстал пожилой стройный человек в темном костюме, широкоплечий, державшийся удивительно прямо. Взглянув вопросительно на Фитцпатрика, он тут же перевел взгляд на Конверса.

– Извините, капитан, – вежливо произнес он и, войдя в комнату, направился к Джоэлу с приветственно протянутой рукой. – Разрешите представиться, герр Конверс. Я – Ляйфхельм, Эрих Ляйфхельм.

Глава 11

Джоэл машинально пожал руку немца, слишком ошеломленный, чтобы сделать что-либо иное.

– Фельдмаршал?.. – с трудом выговорил он и тут же прикусил язык – следовало бы назвать вошедшего генералом. Виновато досье, невероятная история этого лощеного монстра. Содержание его страниц промелькнуло перед внутренним взором Конверса, пока он рассматривал своего гостя: прямые волосы, скорее белокурые, чем седые, холодные льдинки голубых глаз, розоватые морщины.

– Архаическое звание. К счастью, я не слышал его уже много лет. Однако вы мне льстите: я вижу, вы не поленились изучить мое прошлое.

– В самых общих чертах.

– Но полагаю, вполне основательно. – Ляйфхельм обернулся к Фитцпатрику: – Простите меня, капитан, за маленькую хитрость. Я решил, что так будет проще.

Фитцпатрик растерянно пожал плечами:

– Вы, по-видимому, знаете друг друга.

– Мы знаем друг о друге, – поправил его немец. – Мистер Конверс прибыл в Бонн, чтобы встретиться со мной, полагаю, он уже рассказал вам об этом.

– Нет, об этом я ему не говорил, – проговорил Джоэл. Ляйфхельм повернулся к Конверсу и пристально посмотрел ему в глаза.

– Понимаю. В таком случае нам лучше бы поговорить наедине.

– Я тоже так думаю. – Джоэл обернулся к Фитцпатрику: – Капитан, я уже и так отнял у вас слишком много времени. Почему бы вам не спуститься вниз и не пообедать? Чуть позже я присоединюсь к вам.

– Как прикажете, сэр, – сказал Коннел, продолжая играть роль адъютанта. Поклонившись, он вышел, плотно притворив за собой дверь.

– Очень милый номер, – сказал Ляйфхельм, подходя к открытым дверям балкона. – И вид отсюда приятный.

– Как вы разыскали меня? – спросил Конверс.

– Благодаря ему, – сказал бывший фельдмаршал, поглядывая на Джоэла. – Он офицер, если верить служащему у стойки. Кто он?

– Так как вы меня разыскали? – повторил свой вопрос Конверс.

– Прошлой ночью он провел несколько часов в аэропорту, расспрашивая о вас; его запомнили. Очевидно, он ваш друг.

– И вы знали, что он оставил свой багаж в камере хранения? И надеялись, что он вернется за ним?

– Честно говоря, нет. Мы надеялись, что он придет за вашим. Мы понимали, что сами вы этого не сделаете. Так все-таки – кто он?

Джоэл понял, что ему следует держаться так же нагло, как в разговоре с Бертольдье в Париже. В отношениях с подобными людьми – это единственно правильный путь; чтобы считать его своим, они должны видеть в нем свое подобие.