Уик-энд Остермана, стр. 16

Но кто тогда та женщина? Он мог поклясться, что встречал ее раньше. Держась правой стороны, он дошел до Медисон. Никто не остановил его и не окликнул. Никто не обращал на него внимания.

Он пересек Парк-авеню и направился к центру. Никого.

Лексингтон-авеню. Он пошел мимо огромных строительных площадок. Никого.

Третья авеню. Вторая. Первая.

Никого.

Тримейн дошел до последнего квартала.

Тупиковая улица заканчивалась на Ист-Ривер. По обеим сторонам ее тянулись подъезды многоквартирных домов. В конце улицы поперек дороги стоял светлый «Мерседес». Он стоял так, словно затормозил в середине разворота. Около него находился мужчина в элегантном белом костюме и шляпе-панаме. Он был намного ниже Тримейна. Даже с расстояния тридцати ярдов бросался в глаза его густой загар. Большие темные очки закрывали почти пол-лица. Он смотрел прямо на Тримейна.

– Мистер Блэкстоун?

– Мистер Тримейн! Простите, что вам пришлось идти так далеко. Мы должны были убедиться, что вы один.

– А почему я должен быть не один?

Тримейн насторожился. Акцент незнакомца явно выдавал в нем иностранца.

– Люди, попавшие в беду, часто – и совершенно напрасно – берут себе провожатых.

– В какую я попал беду?

– Вы получили мою записку?

– Разумеется, но мне непонятно, что это все означает?

– Только то, что в ней сказано. Ваш друг Таннер представляет большую опасность для вас. И для нас тоже. Мы просто хотим обратить на это ваше внимание, как того требуют интересы нашего дела.

– О чьих интересах вы заботитесь, мистер Блэкстоун? Полагаю, Блэкстоун – вымышленное имя. Во всяком случае, мне оно ничего не говорит.

Человек в белом костюме и темных очках сделал шаг к «Мерседесу».

– Мы уже все сказали вам. Друзья Таннера из Калифорнии…

– Остерманы?

– Да.

– Моя фирма не ведет никаких дел с Остерманами. И никогда не вела.

– Зато вы ведете, не так ли? – Блэкстоун обошел «Мерседес» сзади и остановился с другой стороны машины.

– Вы шутите?!

– Нет, я вполне серьезно. – Он взялся за ручку дверцы, но не спешил открывать ее.

– Подождите минутку! Кто вы?

– Блэкстоун… Большего вам знать не надо.

– Нет!.. Вы сказали… Но вы же не можете…

– Можем. В том-то все и дело. И теперь вы сами убедились, сколь обширно наше влияние. А если этого недостаточно, мы можем представить вам более убедительные доказательства.

– К чему вы клоните? – Тримейн облокотился на капот и наклонился к Блэкстоуну.

– Нам вдруг подумалось, что вы можете войти в сговор со своим другом Таннером. Поэтому мы и решили повидаться с вами. Это было бы крайне неосмотрительно с вашей стороны. В этом случае нам пришлось бы сделать достоянием гласности вашу сделку с Остерманами.

– Вы сошли с ума? Зачем мне вступать в сговор с Таннером? О чем нам сговариваться? Я не понимаю, о чем речь!

Блэкстоун снял темные очки. У него были пронзительные голубые глаза. На носу и скулах Тримейн различил бледные веснушки.

– Если это правда, то вам не о чем волноваться.

– Конечно правда! Почему я должен сотрудничать с Таннером? В чем?

– Что ж, это логично. – Блэкстоун распахнул дверцу «Мерседеса». – Действуйте и дальше в том же духе.

– Ради бога, вы не можете так просто уехать. Я вижусь с Таннером каждый день. В клубе. В электричке. Что мне прикажете теперь думать? Как я буду с ним разговаривать?

– Вы хотите спросить, чего вам следует опасаться? Я бы посоветовал вести себя так, словно ничего не случилось. Словно мы никогда не встречались… Возможно, он станет вас прощупывать. Конечно, если вы сказали правду и действительно ничего не знаете… Он станет делать намеки. Теперь это не застанет вас врасплох.

Тримейн не двигался с места, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие.

– Я думаю, будет лучше, если вы скажете, кого вы представляете. Честное слово, так будет лучше.

– О нет, господин адвокат, – с легкой усмешкой покачал головой Блэкстоун. – Сказать по правде, мы заметили, что в последние годы у вас стали появляться дурные привычки. Так, ничего серьезного – пока, однако закрывать на это глаза тоже не стоит.

– Привычки? О чем вы?

– Вы стали больше пить.

– Это смешно!

– Я и не говорил, что это серьезно. Со своей работой вы справляетесь. Однако иногда вы теряете над собой контроль. Посему не стоит усугублять ваше волнение, когда вы и так возбуждены.

– Не уезжайте! Подождите…

– Мы будем поддерживать с вами связь. Может быть, вам удастся узнать что-то, что может нам помочь. Во всяком случае, за вашей… за вашими посредническими усилиями мы всегда следили с большим интересом.

Тримейн вздрогнул.

– А Остерманы? Вы должны мне рассказать!

– Если в ваших адвокатских мозгах осталась хоть капля здравого смысла, вы ничего не скажете Остерманам! Остерман действует заодно с Таннером, вы сами в этом убедитесь. Даже если это не так, ему все равно не следует знать правду о вас.

Блэкстоун сел за руль «Мерседеса» и включил зажигание. Перед тем как отъехать, он еще раз повернулся к Тримейну:

– Держите себя в руках, мистер Тримейн. Мы скоро дадим о себе знать.

Оставшись один, Тримейн попытался собраться с мыслями. У него сильно дергалось веко, почти наполовину закрывая глаз. Слава богу, что он не дозвонился до Таннера! В своем неведении он мог натворить глупостей.

Неужели Остерман был таким идиотом или трусом, что проговорился о Цюрихе Таннеру? Не посоветовавшись с ними…

Если это так, Цюрих нужно предупредить об опасности. Там займутся Остерманом. Они проучат его.

Нужно найти Кардоуна. Вдвоем они должны решить, что делать дальше. Он бросился к ближайшему телефону-автомату.

Бетти ответила, что Джо уехал в свой офис. Секретарь Кардоуна сообщила, что он не возвращался из отпуска. Неужели Джо тоже затеял какую-то игру?

Тримейн прижал пальцем левое веко – нервный тик усилился, и этим глазом он уже едва видел.

Вторник, семь часов утра

Так и не сумев заснуть, Таннер встал с постели и направился в свой кабинет. Пожалуй, в первый раз он обратил внимание, что в серых экранах телевизоров есть что-то пугающее. Три пустых и мертвых прямоугольника. Джон закурил сигарету и опустился на кушетку. Он вспомнил наставление Фоссета: сохранять спокойствие, вести себя как ни в чем не бывало и не рассказывать о случившемся Эли. Фоссет повторил несколько раз: «Реальная опасность, и в первую очередь для Эли, может возникнуть лишь в том случае, если она проговорится». Но Таннер никогда ничего не скрывал от жены. То, что они всегда оставались друг с другом искренними, было самой сильной стороной их прочного союза. Даже когда ссорились, они никогда не оставляли невысказанных обид. Они оба не любили недомолвок. Элис Маккол измучили ими еще в детстве.

Однако «Омега» вынудила его отступить от привычных правил, по крайней мере, на шесть ближайших дней. Пришлось подчиниться требованию Фоссета, ведь тот сказал, что так будет лучше для Эли.

Солнце уже поднялось. День начался, и скоро Кардоуны, Тримейны и Остерманы получат первые сигналы тревоги. Как они будут реагировать, что станут делать? Он надеялся, что все трое сразу поставят в известность официальные власти и опровергнут догадки Фоссета. Тогда это безумие кончится.

А вдруг оно только начинается?.. Как бы то ни было, он останется дома. Если угроза опасности существует, он должен быть вместе с женой и детьми. Фоссет не вправе ему этого запретить.

Он убедит Эли в том, что подхватил грипп. Он будет поддерживать связь со студией по телефону, но сам останется здесь, с семьей.

Из офиса звонили непрерывно. Эли и дети, заявив, что несмолкающие звонки сводят их с ума, пошли в бассейн. День был ясным и жарким, лишь к полудню на небе появилось несколько облаков – прекрасная погода для купания. Мимо дома несколько раз проехала белая патрульная машина. В воскресенье это насторожило Таннера. Теперь же он испытывал облегчение и благодарность. Фоссет держал слово. Опять зазвонил телефон.