Сделка Райнемана, стр. 102

Глава 35

Зеленый «Паккард» кружил бесцельно, как могло бы показаться на первый взгляд, по улицам Буэнос-Айреса. Однако Сполдинг понял вскоре, что водитель то и дело менял направление лишь для того, чтобы проверить, следят за ним или нет. Время от времени сидевший за рулем человек доставал из-под приборной доски микрофон и начинал перечислять выстроенные в ряды различные цифры. Сквозь треск из эфира было слышно, как кто-то повторял их, после чего «Паккард» делал очередной, внешне бессмысленный поворот.

Несколько раз Дэвид замечал и другие принадлежащие Райнеману машины, из которых также велось визуальное наблюдение за обстановкой с целью обнаружения возможной слежки. Судя по всему, финансистом было задействовано для этого дела не менее пяти автомашин. Через три четверти часа уже не осталось никаких сомнений в том, что дорога на Сан-Тельмо свободна.

– За нами никто не следит, – сказал водитель Штольцу. – Так что едем, как было приказано. Остальные сейчас займут свои места.

Повернув на северо-запад, «Паккард» помчался на бешеной скорости в сторону Сан-Тельмо. Дэвид знал, что за ними следовало не менее трех машин и еще по крайней мере две машины, по всей вероятности, шли впереди. То, что Райнеман, согласно наблюдениям Сполдинга, направил в данный район самую настоящую автоколонну, могло говорить лишь об одном: в какой-то из этих машин, если только не в нескольких, находились чертежи гироскопов.

– Вы получили товар? – спросил Дэвид у Штольца.

– Только часть, – ответил атташе и, подавшись вперед, нажал на кнопку, скрытую под войлочной обивкой спинки переднего сиденья. Замок сработал. Штольц нагнулся и выдвинул из-под сиденья потайной ящик, внутри которого находилась плоская металлическая коробка, такая же примерно, как и те, что используются в библиотеках для хранения редких манускриптов, чтобы в случае пожара уберечь их от огня. Положив ее на колени, немец задвинул ногой ящик на место и произнес: – Через несколько минут мы уже будем на месте.

В Сан-Тельмо «Паккард» остановился возле белого дома с оштукатуренными стенами. Дэвид схватился за дверную ручку, но Штольц, коснувшись мягко его руки, покачал укоризненно головой. Дэвид тотчас убрал руку, так как и без слов понял все.

Впереди, футах в пятидесяти от них, уже стояла одна из сопровождавших их машин. Из нее вышли двое – один – с плоской металлической коробкой, другой – с продолговатым кожаным чемоданом, в котором находилась рация, – и направились к «Паккарду».

У Дэвида не было никакой необходимости заглядывать в зеркало заднего обзора, чтобы узнать, что происходит у него за спиной. И все же он посмотрел, чтобы убедиться, что был прав в своих предположениях. Там стоял еще один автомобиль, только что подъехавший. Из него также вышли двое мужчин. И с таким же точно грузом. У одного – металлическая коробка, у другого – рация в кожаном футляре. Когда вся четверка сошлась у «Паккарда», Штольц кивнул Сполдингу: можно выходить. Дэвид тотчас же выбрался из машины и, обогнув ее, подошел к людям Райнемана. Не собираясь задерживаться тут, он хотел было перейти через узкую улочку, чтобы подождать остальных у парадной двери, как вдруг услышал голос Штольца. Немец, по-прежнему сидя в автомобиле, сказал ему в оконце:

– Подождите, пожалуйста. Наши люди еще не заняли свои места. Они доложат, когда все будет готово.

Из-под приборной доски, где находилось радио, доносился шум, создаваемый атмосферными помехами. А затем послышался длинный ряд цифр. Водитель поднес к губам микрофон и повторил их.

Генрих Штольц кивнул и вышел из машины. Дэвид направился к двери.

Двое охранников остались в холле, другая же пара прошла через жилые комнаты на кухню и к задней двери, которая вела на террасу и – уже через нее – на крохотный внутренний дворик. Штольц и Дэвид вошли в гостиную, где за большим обеденным столом сидел Эжен Леон. На столе не было ничего, кроме двух блокнотов и дюжины карандашей.

Опекуны Леона, Джонни и Хэл, облаченные в рубашки с короткими рукавами, следуя четким указаниям Сполдинга, встали по углам стены напротив дивана. Темные пистолеты в наплечной кобуре выделялись на фоне их белых рубашек.

Штольц, забрав у одного из сопровождающих металлическую коробку, велел Дэвиду сделать то же. Все три коробки легли на стол. Леон между тем даже не попытался поприветствовать своих нежданных гостей, нарушивших его уединение. Что же касается Штольца, то он отделался лишь легким кивком в сторону ученого. Было ясно, что Кенделл рассказал ему о состоянии физика, и немецкий дипломат вел себя адекватно тому, что он слышал.

Штольц обратился через стол к Леону:

– Чертежи по левую руку от вас уложены в определенной последовательности. К каждой из схем нами подготовлены двуязычные пояснения. Описания процессов – там, где они приводятся, – переведены дословно, с использованием английских аналогов или принятых в международной практике терминов, а нередко и того и другого одновременно… Неподалеку отсюда находится физик-аэродинамик из Пенемюнде, с которым мы легко сможем связаться в любой момент с помощью имеющейся в нашем распоряжении автомобильной рации. Его пригласили сюда для того, чтобы он, если вы того пожелаете, проконсультировал вас по тем или иным вопросам… И еще хотелось бы сказать вам одну вещь. Надеюсь, вы понимаете, что фотографировать чертежи нельзя.

Эжен Леон взял карандаш и что-то написал в блокноте. Оторвав страницу, он подал ее Сполдингу. Тот прочел:

«Как долго мне придется работать здесь? Это все чертежи или будут еще?»

Дэвид передал записку Штольцу. Тот ответил ученому:

– Вы будете находиться здесь столько, сколько потребуется, Herr Doctor. У нас осталась еще одна коробка, последняя. Ее доставят вам чуть позже.

– В течение ближайших двадцати четырех часов, – заявил тут же Сполдинг. – Я настаиваю на этом.

– Последний комплект чертежей мы сможем привезти сюда лишь после того, как нам подтвердят, что шифровка доставлена в Вашингтон.

– В посольстве, несомненно, уже подготовили ее, – сказал Дэвид, взглянув на часы. – Не думаю, чтобы было иначе.

– У меня тоже нет в этом сомнений, раз вы говорите так, – произнес Штольц. – Ведь обманывать нас бессмысленно. Вы не сможете покинуть Аргентину до тех пор, пока мы не получим соответствующего сообщения из… Швейцарии.

Сполдинг не смог определить, почему именно, но ему показалось, что в словах немца, хотя и произнесенных им твердым тоном, прозвучала какая-то неуверенность, никак не вязавшаяся с ультимативным характером подобного высказывания. Дэвид начал склоняться к тому, что Штольц нервничает, отчаянно стараясь при этом, чтобы никто не заметил его состояния.

– Я сообщу вам, отправлена шифровка или нет, сразу же после того, как мы уйдем отсюда… Скажу вам также, что я буду настаивать, чтобы чертежи оставались здесь. Уже после того, как доктор Леон удостоверится в том, что это как раз то, что нам нужно.

– Мы ожидали… этого… с вашей стороны. Вы, американцы, так подозрительны. Ну что ж, я не против. Но мы оставим тут, в гостиной, двоих из наших людей. Остальные же будут дежурить снаружи.

– Излишняя мера предосторожности. Что толку в этих чертежах, если они составляют лишь три четверти полного комплекта?

– Но и эти три четверти лучше того, что вы имеете, – парировал немец.

Следующие два с половиной часа прошли под скрип карандаша Эжена, треск радиосвязи, доносившийся из холла и кухни, монотонное перечисление цифр и под стук каблуков Генриха Штольца, который ходил из угла в угол по комнате, внимательно наблюдая за изможденным до предела Леоном, чтобы тот – упаси боже! – не сунул себе в карман или не припрятал где-либо еще кое-что из исписанных им блокнотных листов. Один из охранников ученого, Хэл, громко зевал, не обращая внимания на сердитые взгляды, которые кидал на своего напарника стоявший молча Джонни.

В десять тридцать пять Леон поднялся со стула. Отложив в сторону пачку записей, он черкнул что-то в блокноте и, вырвав листок, протянул его Сполдингу.