Рукопись Ченселора, стр. 94
– У меня нет времени для объяснений.
О’Брайен подошел к окну, расположенному по фасаду дома, и выглянул. Питер встал рядом с ним. Между столбами ворот они снова увидели фигуру человека, силуэт которого отчетливо вырисовывался на фоне ночного неба. Человек постоял не двигаясь секунд десять-пятнадцать, а затем вытянул перед собой обе руки.
Внезапно яркий луч прожектора прорезал ночную темноту.
– Там, со стороны фасада!.. – закричала Элисон сверху.
– Видим, – отозвался О’Брайен и повернулся к Ченселору: – Проверьте внутренние комнаты!
Питер побежал к короткому сводчатому переходу, который вел в столовую.
Второй слепящий луч ударил прямо в окна. Питер отвернулся и закрыл глаза: от нестерпимо яркого света у него разболелась голова.
– Еще один, с тыльной стороны! – закричал он.
– И с этой тоже, – ответил О’Брайен из ниши гостиной. – Проверьте кухню на северной стороне!
Питер помчался в кухню. Как предсказывал Куин, четвертый луч прорезал зарешеченные окна на северной стороне. Питер снова прикрыл глаза. Это был какой-то ужас. Со всех сторон их ослепляли горячие потоки яркого света.
– Ченселор, идите наверх! – пронзительно закричал откуда-то из глубины дома агент. – Возьмите с собой Элисон и держитесь подальше от окон. Оставайтесь во внутренних комнатах. Быстрее!
Питер уже ничего не соображал, он мог только повиноваться. Он направился к лестнице и ухватился за перила. Поднимаясь по ступенькам, он услышал голос О’Брайена, в котором, несмотря на весь этот кошмар, чувствовались спокойствие и уверенность. Агент снова сидел за рацией:
– Если слышите меня, чрезвычайное положение отменяется. Сент-Майкелс-1, повторяю: чрезвычайное положение отменяется. Мы подняли залив на запасное оборудование. Они в пути. Будут здесь через три-четыре минуты. Повторяю: держитесь подальше от района, чрезвычайное положение отменяется!
– Что вы делаете?! – завопил Ченселор.
– Черт вас побери, немедленно наверх! Возьмите Элисон и оставайтесь во внутренних комнатах.
– С кем вы заодно?
– Эти мерзавцы стараются сыграть с нами злую шутку. Они хотят выманить нас к окнам, а затем ослепить прожекторами.
– Что вы сказали?
– У нас есть один-единственный шанс! – заорал О’Брайен. – А теперь идите к Элисон и делайте то, что вам говорят. – Он вернулся к рации и снова нажал на клавишу микрофона.
Последних слов Питер уже не слышал. Он видел только, как агент укрылся за корпусом рации и стулом, прижимаясь к полу, но работы не прерывал. Ченселор устремился наверх:
– Элисон!
– Я здесь, в спальне.
Питер через холл ворвался в спальню. Элисон стояла у окна и, словно загипнотизированная, следила за происходящим внизу.
– Кто-то бежит…
– Отойди от окна!
Ченселор схватил ее, силой втащил в холл. И сразу услышал какой-то металлический звук, будто скребли по стеклу или перепиливали стальную решетку в окне спальни. Затем последовал оглушительный взрыв, и их швырнуло на пол. Толстое оконное стекло треснуло, осколки его разлетелись во все стороны, впиваясь в стены и пол, со звоном падали куски стальной решетки. Дом задрожал до самого основания. Штукатурка покрылась трещинами, балки прогнулись. Крепко прижимая Элисон к себе, Питер сообразил, что они слышали не один, а два или даже три взрыва, которые прозвучали почти одновременно. Нет, было четыре взрыва – по одному с каждой стороны дома, освещаемого слепящими лучами прожекторов. О’Брайен оказался прав. Замысел противников состоял в том, чтобы выманить их к окнам, а затем пустить в ход взрывчатку. Если бы они остались стоять у окна, осколки стекла изрешетили бы их. Перерезанные кровеносные сосуды, голова и лицо в глубоких порезах, как это уже случилось с ним много месяцев назад на главной автостраде Пенсильвании. Питеру было мучительно сознавать, что кошмар прошлого вернулся…
– Ченселор, с вами все в порядке? Ответьте мне! – кричал откуда-то снизу О’Брайен резким голосом, в котором слышалась боль.
Питер уловил шум отъезжавших автомобилей.
– Да.
– Они уехали. – Теперь голос Куина звучал гораздо слабее. – Нам надо выбираться отсюда, и немедленно!
Питер выполз на лестницу, дотянулся до выключателя и зажег свет в холле. Внизу, на нижней ступеньке, согнувшись и вцепившись в перила, лежал О’Брайен. Его лицо было залито кровью. Он поднял голову и пристально посмотрел на Ченселора.
Питер сидел за рулем неприметного автомобиля, а Элисон и О’Брайен устроились на заднем сиденье. Элисон поддерживала агента обеими руками. В правой руке и плече его засели осколки стекла, лицо и шею покрывали многочисленные порезы. Раны были несерьезными, но болезненными.
– По-моему, нам следует отвезти вас домой, к жене, где вы сможете пригласить вашего домашнего врача, – сказал Питер. Он еще не оправился от пережитого ужаса, и дыхание его было учащенным.
– Слушайте меня, – отозвался О’Брайен, стараясь не думать о боли. – Моя жена считает, что я сейчас в Филадельфии, а домашний врач начнет задавать вопросы. Лучше воспользоваться услугами врача постороннего.
– В данной ситуации вопросы вполне обоснованны.
– Но наши ответы никто и слушать не станет.
– И все же так нельзя, – сказала Элисон. – Питер прав.
– Нет, не прав. – О’Брайен поморщился от боли. – Мы, как никогда прежде, приблизились к досье. Нам необходимо найти и заполучить их. Для нас это единственный выход.
– Почему? – спросил Питер.
– «Цитадель» в Сент-Майкелсе считается запретной зоной. Она принадлежит правительству и стоит четыре миллиона долларов. Никто не имеет права сюда проникнуть.
– Но вы-то проникли в нее, – перебил агента Ченселор.
– Парадоксально, но это был не я, не О’Брайен… – Куин шумно вдохнул воздух, боль отпустила, и он продолжал: – Если в госдепартаменте или в бюро когда-нибудь узнают, как часто я лгал и сколько тайн выдал, меня запрячут в федеральную тюрьму лет на двадцать. Я нарушил все данные мной клятвы.
Питер почувствовал расположение к этому человеку и спросил:
– Что же произошло?
– В случае с госдепартаментом я воспользовался именем Варака. Он был специалистом по работе с перебежчиками, а я знал порядок получения разрешения на право пользования «цитаделью». Бюро и раньше занималось перебежчиками. Я сказал, что это была совместная операция ФБР и Совета национальной безопасности. Варак у них вне подозрений.
Ченселор резко повернул направо, обогнул длинный поворот. Даже после смерти Варак оставался участником всех событий.
– А не опасно ли прикрываться его именем? Он умер, а труп его наверняка уже обнаружен.
– Но отпечатки его пальцев давно сожгли. Думаю, что даже к зубному врачу он ходил под вымышленным именем. А если учесть число убийств, совершаемых в этом городе, и медлительность полицейских, ведущих расследование, то может пройти неделя, прежде чем установят его личность.
– Куда вы клоните? Вы воспользовались именем Варака, чтобы проникнуть в «цитадель» Сент-Майкелса. И что же дальше? Почему вы считаете, что мы приблизились к досье?
– Из вас никогда не получится хороший юрист. Тот, кто напал на нас этой ночью, должен был знать по крайней мере две вещи. Первое: порядок получения в госдепартаменте разрешения на право пользования домом. И второе: о смерти Варака. Один из тех четверых, с кем вы собираетесь встретиться – Бэнер, Пэрис, Венис, Кристофер, – знал и то и другое.
Питер судорожно вцепился в руль. Он вспомнил слова, которые слышал всего несколько часов назад: «В журнале учета госдепартамента имеется запись о том, что в данный момент я присутствую на совещании…» Мунро Сент-Клер, выполнявший особо важные поручения и имевший доступ к тайнам страны, знал о смерти Варака.
– Или Браво, пятый член Инвер Брасс, – гневно заявил Ченселор.
Глава 34
В распоряжении О’Брайена не было больше «цитадели». Его возможности иссякли. Даже наиболее благожелательно настроенные коллеги не хотели ему помогать. Дом в Сент-Майкелсе был разрушен. На воздух взлетела правительственная недвижимость стоимостью четыре миллиона долларов.