Патрульные Апокалипсиса, стр. 110

– Крик не поможет. Только попробуйте – на щеках шрамы будут.

– Willkommen, Frau de Vries, [139] – сказал человек за рулем, слегка повернув голову и отпихивая скрюченный труп водителя на соседнем сиденье. – Вы, похоже, решили присоединиться к мужу. Так оно и будет, если откажетесь с нами сотрудничать.

– Вы убили этих двух людей, – прошептала Карин, во рту пересохло, голос срывался.

– Мы – спасители новой Германии, – сказал водитель. – Делаем то, что нам надо.

– Как вы меня нашли?

– Очень просто. У вас есть враги там, где вы думаете, у вас друзья.

– Американцы?

– И они тоже. А еще англичане и французы.

– Что вы собираетесь со мной сделать?

– От вас зависит. Можете присоединиться к своему когда-то прославленному мужу Фредерику де Фрису или к нам. Мы знаем, что вы товар.

– Я просто хочу разыскать своего когда-то прославленного мужа, вы тоже это знаете.

– Вы несете чушь, фрау де Фрис.

В машине воцарилось молчание.

Глава 30

Под звуки радио, заглушавшие грохот транспорта, Лэтем примерил бронежилет, надел сверху офицерский китель большего размера, удивляясь, что ему довольно удобно. Он то и дело посматривал на телефон, не понимая, почему не звонит Карин; она обещала связаться с ним, как только поселится в посольстве. Уехала она уже два часа назад, багаж тут же отправили следом. Сам того не замечая, он качая головой и посмеивался, представляя себе ее встречу с Витковски. Как же она будет ругать полковника, а то даже и орать на него, что он разрешил Дру действовать в одиночку. Бедный Стош: при всей своей грубоватой внешности он вряд ли готов к бешеной атаке будущей жены офицера отдела консульских операций. Дру даже пожалел полковника: он смог выиграть схватку, только отдав официальный приказ, а радости в этом мало. На стороне же Карин была любовь – то чувство, которое испытали и Стэнли, и посол Кортленд и которое они потеряли из-за своей правительственной карьеры.

Лэтем подошел к большому зеркалу в коридоре и стал себя разглядывать. Бронежилет придавал ему более внушительный вид, напоминая о тех днях, когда он выходил на лед в зелено-белой форме Канады, а силовые приемы и броски шайб были важней всего на свете – каким смешным это казалось сейчас… «Хватит ждать!» – сказал он себе, подошел к столу и поднял трубку. Когда он набирал номер, в дверь постучали. Он бросил трубку, подошел к двери, посмотрел на список кодов и спросил:

– Кто там?

– Витковски, – прозвучало в ответ.

– Код?

– Какой, к черту, код, это я.

– Надо сказать «Добрый король Венселас», идиот.

– Открывай, пока я не разнес замок своим «кольтом».

– Тогда это точно ты, кретин этакий, потому, что не знаешь, наверно, что от медного замка пуля может рикошетом попасть тебе в пузо.

– Если стрелять за скобу, не попадет, придурок. Открывай!

Контрастом залихватским оскорблениям были стоявшие на пороге со скорбными лицами сдержанные и серьезные Витковски и Моро.

– Нам надо поговорить, – сказал глава Второго бюро, заходя с полковником в номер. – Случилось нечто страшное.

– Карин! – взорвался Дру. – Она не позвонила… обещала позвонить уже час назад. Где она?

– Точно не знаем, но факты неутешительны, – ответил Моро.

– Какие факты?

– Двух людей Моро убили у входа, – ответил Витковски. – Одного пулей в голову, другого ножом. Исчезла машина Бюро, и водитель скорее всего тоже мертв.

– Они везли ее в посольство! – заорал Лэтем. – Ее охраняли!

– Ее похитили, – спокойно сказал Моро, глядя прямо в глаза Лэтему.

– Они убьют ее! – крикнул Лэтем, резко повернувшись к стене и ударяя по ней кулаком.

– Сожалею, что такая угроза существует, – возразил ему глава Второго бюро, – но я скорблю по своим коллегам, поскольку двое из них уже умерли, даже, наверное, трое. Что касается Карин, ничто не говорит о том, что ее постигла та же участь, и я так думаю, она жива-живехонька.

– Как вы можете так говорить? – спросил Дру, резко поворачиваясь к Моро.

– Она представляет для них большую ценность как заложница, а не как труп. Им нужен человек по имени Гарри Лэтем, а это вы.

– И что?

– Они ее будут использовать как приманку для Гарри Лэтема; зачем – никто не знает, но им нужен ваш брат, а вы теперь он.

– Что будем делать?

– Ждать, хлопчик, – тихо сказал Витковски. – Мы оба знаем – в нашей работе это самое трудное. Если б они хотели убить Карин, ее тело лежало бы с двумя другими. А его нет. Будем ждать.

– Хорошо, хорошо! – воскликнул Дру, рванулся через комнату к столу и остановился, уперевшись в него руками. – Если так тому и быть, мне нужны имена всех, каждого, кому сказали, кто я и где я. Хочу знать о каждой утечке и где вы ее устроили.

– Что толку, mon ami? Такая утечка – как камешки, которые бросают в озеро, – от них повсюду идут круги.

– Они нужны мне, вот и все!

– Ладно, я назову имена тех, кому сообщили мы, а Стэнли придется сказать о сотрудниках посольства.

– Пишите, – приказал Лэтем, рывком обогнув стол, выдвигая ящик и доставая бумагу. – Всех до единого.

– Мы им дали двести тридцать шесть имен с фотографиями, – сказал по телефону Уэсли Соренсону Нокс Тэлбот, директор ЦРУ.

– И что в ответ?

– Ничего конкретного, но кандидатуры есть. Нам повезло хотя бы, что семеро служащих видели этого «замдиректора Коннолли», однако только четверо видели его близко и могут описать.

– Как насчет кандидатур?

– Не слишком убедительно. С ума сойти, один свидетель указал на вашу фотографию среди восьми.

– Если этот мнимый Коннолли приблизительно моего возраста, это о чем-то говорит.

– Возраст! Мы разъяснили, что, кем бы он ни был, внешность свою изменил кардинально, волосы скорее всего были не его, а цвет глаз поменял за счет контактных линз – обычные уловки.

– Кроме одной, Нокс. Он мог выглядеть старше, но не моложе, иначе бы показался нелепым.

– То-то и странно, Уэс. Все свидетели говорят фактически одно и то же. Что этот Коннолли такой обычный, что и описывать нечего, – я, конечно, подсократил их многословие.

– Понятно. А как он был одет?

– Прямо по старым инструкциям Управления. Темный костюм, белая рубашка, школьный галстук в полоску, коричневые ботинки на шнурках. Да, еще легкий плащ, короткий, свободный. Женщина, сидевшая за стойкой, говорит, такой носит ее знакомый офицер, типа дождевика.

– А лицо?

– Ничего примечательного, самое обыкновенное. Ни усов, ни бороды, лишь бледная кожа, никаких особых примет, но в очень толстых очках, слишком толстых, я б сказал.

– Сколько у вас кандидатур?

– Исключая очевидные, вроде вас, двадцать четыре.

– А если никого не исключать?

– Пятьдесят одна.

– Взглянуть можно?

– Двадцать четыре снимка уже на пути к вам, остальные вышлю моментально. Или ваш все-таки убрать? Вы ведь у нас работаете.

– А зачем его включили?

– Извращенное чувство юмора, надо полагать. Как я частенько говорю коллеге из Администрации Адаму Боллинджеру, иногда посмеешься и тут же видишь перспективы.

– Согласен, дружище, но мне не до смеха. Новости из Парижа слышали?

– За последние сутки нет.

– Так вот. Исчезла Карин де Фрис. Нацисты похитили.

– О боже!

– Он явно не с нами, когда нужен.

– Что говорит Витковски?

– Беспокоится за Лэтема. Говорит, Дру вел себя так, будто подчинился начальству, но Стэнли уверен – он только делал вид.

– Как это?

– Потребовал, чтоб ему дали имена тех, кому специально сообщили, кто и где он.

– Разумная просьба, я считаю. Приманка-то он.

– Вы не расслышали, Нокс. Я сказал «потребовал», и Стэнли утверждает, будто Лэтем дал понять, что иначе выходит из игры.

– Я все равно не понимаю, почему это делает его неуправляемым.