Наследие Скарлатти, стр. 46

Глава 25

В двадцати пяти милях от древней городской черты Кардиффа, в уединенной горной долине стоит монастырь Пречистой Девы, обитель сестер-кармелиток. Стены его белоснежны, как подвенечный наряд невесты, застывшей от восторга на пороге божественного Эдема, в котором нет места змию-искусителю.

Кэнфилд и Джанет подъехали к монастырю. Кэнфилд подошел к парадному входу. Сбоку от массивной двери колокольчик, он дернул несколько раз за шнур.

Через две-три минуты из-за двери послышался голос:

– Что вам угодно?

Майор достал паспорт, раскрыл его и поднес к окошечку в двери так, чтобы привратнице было удобно разглядеть, что там написано.

– Меня зовут Кэнфилд, сестра. Я прибыл за мадам Элизабет Скарлатти. Со мной ее невестка.

– Подождите, пожалуйста. Позвольте? – Она протянула руку за паспортом.

Окошечко со стуком захлопнулось. Кэнфилд вернулся к машине.

– Они очень осторожны, – сказал он, обращаясь к Джанет.

– Что вы имеете в виду?

– Она взяла мой паспорт, чтобы убедиться, что я – это я.

– Хорошо здесь, правда? Так тихо…

– Пока тихо. Хотя вряд ли так будет продолжаться, когда мы наконец встретимся с мадам.

Мадам Скарлатти встретила Кэнфилда с невесткой бурной тирадой:

– До чего же вы бессердечны! А на мое здоровье, не говоря уж о комфорте, вам просто наплевать! Вы что, не знали, на чем спят эти дуры? На солдатских раскладушках, дорогой мой!

– Прошу меня извинить. – Кэнфилд едва сдерживал смех.

– А вы знаете, чем здесь кормят? Отбросами, которые я не разрешила бы давать даже скоту.

– Я слышал, что они здесь сами выращивают овощи, – вежливо заметил майор.

– Да они едят только клубни, насыщенные удобрениями, а зелень выбрасывают.

В это время раздался колокольный звон, сзывающий монахинь на молитву Святой Богородице.

– И вот так гудят день и ночь! Я спросила эту чертову дуру мать Магри или как ее там, почему они начинают так рано трезвонить, и знаете, что она ответила?

– Что, мама? – спросила Джанет.

– «Так заповедал нам Христос!» А я ей тогда и говорю: «Что же это за Христос у вас такой несуразный!» Словом… Словом, это было нестерпимо. Но почему вы так задержались? Дерек говорил, что вы должны были приехать за мной еще четыре дня назад.

– Мне пришлось ждать курьера из Вашингтона. Пойдемте, я вам все расскажу.

Элизабет сидела на заднем сиденье «Бентли» и просматривала цюрихский список.

– Знаете ли вы кого-нибудь из этих людей? – спросил Кэнфилд.

– Лично незнакома, однако мне известны имена и репутации почти всех.

– Например?

– Американцы Луис Гибсон и Эвери Лэндор – выскочки из Техаса. Мнят себя нефтяными королями. Лэндор, как я слышала, большая скотина. Гарольд Ликок, один из англичан, заправляет фондовой биржей. Лихой молодец! Швед Мюрдаль также хорошо известен на европейском рынке. Стокгольм, Стокгольм… – Элизабет подняла глаза и перехватила взгляд Кэнфилда в зеркальце заднего вида.

– А кто остальные?

– Тиссен, Фриц Тиссен, сталелитейные компании Германии. Киндорф – уголь Рурской области. И фон Шнитцлер, теперь глава «И. Г. Фарбениндустри»… Один из французов, д’Альмейда, держит в своих руках железные дороги, если не ошибаюсь. С Додэ незнакома, но что-то о нем вроде бы слышала.

– У него танкерный флот. Пароходы.

– О да. А еще Мастерсон. Сидней Мастерсон. Англичанин. Компании по импорту, связан с Востоком. Не знаю Иннес-Боуэна, но имя опять-таки приходилось слышать.

– Вы не упомянули Роулинса. Томаса Роулинса.

– Я не думала, что надо. Фирма «Гудвин и Роулинс». Тесть Бутройда.

– А четвертый американец, Говард Торнтон? Он из Сан-Франциско.

– Впервые слышу.

– Джанет говорит, ваш сын знал некоего Торнтона из Сан-Франциско.

– В этом нет ничего удивительного.

Когда они ехали по дороге, пролегавшей вдоль долины Ронта, Кэнфилд обратил внимание на автомобиль, маячивший в его боковом зеркальце. Он держался от них на почтительном расстоянии – жирная точка, не более того, отражалась в стекле, ни на секунду не исчезая из виду, за исключением тех моментов, когда дорога делала крутой поворот. И после каждого поворота, а их было много, эта точка неизменно снова появлялась в зеркальце, причем намного быстрее, чем можно было предположить, судя по расстоянию, которое их прежде разделяло. На прямых отрезках дороги таинственный автомобиль держался на значительном отдалении и даже позволял другим машинам обгонять себя.

– Что случилось, Кэнфилд? – настороженно спросила Элизабет, заметив, что он не отрывает взгляда от бокового зеркальца.

– Ничего.

– За нами кто-то гонится?

– Вряд ли. В этой части Уэлса слишком мало хороших дорог.

Спустя двадцать минут расстояние между машинами заметно сократилось. Кэнфилд начал понимать, что замышляют их преследователи. На этом длинном и почти совершенно прямом участке дорога с одной стороны как бы вжималась в скалистые горы, а с другой круто обрывалась с высоты футов в пятьдесят к Уэлсскому озеру. И никаких других машин. Только эти две.

Наконец дорога пошла под уклон, и Кэнфилд увидел в стороне от нее какую-то лужайку – то ли заброшенное поле, то ли пастбище. Он нажал на газ, бросая «Бентли» вперед. Ему хотелось быстрее добраться до этой ровной, гладкой лужайки.

Машина-преследователь тоже рванула вперед, быстро сокращая разделявшее их расстояние. Она держалась правой стороны, ближе к скалистому склону. Кэнфилд понимал, что стоит преследователям поравняться с «Бентли» и они без труда оттеснят его влево и столкнут вниз, в отвесную пропасть. Они вместе с «Бентли» окажутся на дне озера. Кэнфилд давил на педаль, стараясь не позволить преследователям нагнать их и вклиниться справа.

– В чем дело? Что случилось?! – воскликнула Джанет, упершись обеими руками в панельную доску.

– Держитесь крепче, изо всех сил!

Кэнфилд по-прежнему мчался вперед, чуть подавая машину вправо всякий раз, когда преследователи приближались к ним на опасное расстояние. До лужайки оставалось совсем немного. Каких-нибудь сто ярдов.

Машина-преследователь два раза ударила «Бентли», раздался пронзительный скрежет. Джанет взвизгнула. Мадам Скарлатти хранила молчание. Она обхватила сзади плечи девушки, помогая ей удержаться на сиденье.

Наконец они достигли лужайки. Кэнфилд резко взял влево, перескочил через забрызганный грязью бордюрчик, и колеса «Бентли» коснулись спасительной зеленой травы.

Машина-преследователь проскочила мимо на огромной скорости. Кэнфилд впился глазами в табличку с номерными знаками.

– Е, В, I или L! Семь! Семь или девять?! – кричал он. – Один, один, три! – Он еще раз быстро повторил номер. Нажал на тормоза и остановил машину.

Джанет буквально вросла в сиденье. Она судорожно сжимала лежавшие на ее плечах руки Элизабет. Старая дама сидела, прижавшись щекой к голове Джанет.

Элизабет нарушила затянувшееся молчание:

– Вы назвали буквы Е, В, I или L, а цифры – семь или девять, один, один, три.

– Я не успел определить марку машины.

– Это был «Мерседес-Бенц», – сказала Элизабет.

Глава 26

– Марка интересующего вас автомобиля – «Мерседес-Бенц». Двухместный. Модель тысяча девятьсот двадцать пятого года. Номерные знаки: EBI, девять-один-один-три. Машина зарегистрирована на имя Жака Луи Бертольда. Уточняю: маркиза де Бертольда. – Джеймс Дерек стоял перед расположившимися на диване Элизабет и Джанет и читал по записной книжке. Интересно, подумал он, знают ли эти американцы, кто такой маркиз де Бертольд? Бертольд тоже часто останавливается в «Савое» и, вероятно, не менее богат, чем Элизабет Скарлатти.

– Это тот самый, что встречал жену Бутройда на пристани? – спросил Кэнфилд.

– Да. Или скорее – нет. Основываясь на вашем описании, мы предполагаем, что миссис Бутройд встречал именно Бертольд. Но вчера он никак не мог быть на пристани; мы установили, что в это время он находился в Лондоне, хотя автомобиль зарегистрирован на его имя.