Мозаика Парсифаля, стр. 56

Следующие сорок пять секунд он на огромной скорости зигзагами носился по полю, вводя в заблуждение охрану аэропорта, возникая и исчезая в луче прожектора. Прежде чем добраться до разрушенных ворот, он с десяток раз едва не врезался в стоящие самолеты. «Ланчия» вырвалась за пределы аэродрома. Хейвелок не видел дороги. Он полагался на интуицию и инстинкт.

Перед глазами Майкла все еще стояло лицо Дженны в иллюминаторе движущегося самолета. Он не прочел на нем ни смятения, ни страха, как тогда в Риме. Одну только ненависть.

Холодную, ничем не прикрытую ненависть.

Глава 13

Вначале он ехал на юго-запад в сторону Прованса, а затем свернул точно на юг к побережью в направлении маленького городка Канье-сюр-Мер. В свое время он несколько лет работал в северном Средиземноморье и познакомился с одним врачом, жившим между Канье-сюр-Мер и Антибом. Теперь Майклу срочно требовалась его помощь. Он оторвал рукав рубашки и перевязал рану на плече, что, однако, не предотвратило потери крови. Вся одежда промокла насквозь и издавала хорошо знакомый ему сладковато-кислый запах. На затылке был простой ушиб – это утешительное заключение ни в коей мере не уменьшало боль, – но рана на голове требовала иглы хирурга. Малейшее прикосновение могло разрушить запекшиеся сгустки и вызвать новое кровотечение.

Ему также требовалась помощь и несколько иного рода, и доктор Анри Саланн был способен ее оказать. Он должен срочно связаться с Мэттиасом, малейшее промедление сейчас было бы полным идиотизмом. Возможно, удастся установить некоторые личности, проанализировав характер приказов и значение кода «Двусмысленность». В общем, первоначальной информации было вполне достаточно. То обстоятельство, что после Коста-Брава Дженна осталась жива, свидетельствует об опаснейшем заговоре. Ведь по всем официальным данным она мертва, в результате его же решения – «исправлению не подлежит». Первую информацию Мэттиас примет такой, какой она поступит от его «приятеля», а остальную сможет отыскать в помеченных черным папках, упрятанных в сейфах тех, кто занимается разработкой стратегии. Прежде всего в сейфе начальника Консульских операций. Хейвелок был не в силах дать ответ на вопрос – «почему», но фактов мог представить более чем достаточно. Опираясь на них, Мэттиас сможет действовать. Государственный секретарь приступит к делу, а Хейвелок тем временем постарается как можно быстрее добраться до Парижа. Сделать это будет совсем не просто: каждый аэропорт, каждая железнодорожная станция и главная автомагистраль на побережье и в Провансе будут поставлены под наблюдение; и тут Мэттиас ничего не сможет сделать. Не только время, но и все средства связи работают на лжецов. Издавать тайные приказы куда проще, чем их отменять. Их действие распространяется с быстротой чернил на промокательной бумаге. Получившие приказ исчезают из поля зрения, и каждый из них стремится потом получить благодарность за успешное устранение человека с клеймом «не подлежит исправлению».

Через час в Риме станет известно, если, конечно, уже не известно, о событиях на Коль-де-Мулине. В действие введут закодированные телефоны и редко используемые радиочастоты. Будет передано следующее сообщение: «Субъект, не подлежащий исправлению скрылся; это может нанести нам серьезный ущерб, стоить многих жизней и потери времени. Весь персонал должен находиться в состоянии повышенной готовности; необходимо использовать любые возможности, любые виды оружия. Исходный район Коль-де-Мулине. Максимальный радиус: два часа на автомобиле. Имеются данные о том, что объект ранен. Транспортные средства на последний момент: лишенный особых примет грузовик с мощным двигателем и закрытая „Ланчия“. Необходимо обнаружить и ликвидировать».

Нет сомнения, что лжецы с Потомака успели связаться с Саланном, но, как это часто случается в сумеречном мире шпионажа, возникают тайные симпатии – они остались в его прошлом мире. О них не имеют понятия ни в Вашингтоне, ни в Риме, ни в Париже, где санкционируют лишь оплату агентов. Только оперативники, работавшие в нужное время и в нужном месте, хорошо узнавали агентов, подобных доктору Анри Саланну, закладывали их имена в банки своей памяти, чтобы, если понадобится, прибегнуть к их помощи. В этом сумеречном мире возникает собственная мораль. Компрометирующие факты и обвинения в адрес секретного агента или событий, с которыми он оказался связан, часто являются результатом ошибки или проявленной им слабости, и в силу этого нет никакой необходимости такого агента ликвидировать.

Так случилось и с Анри Саланном. Хейвелок оказался на месте в момент события – или, если быть точным, через одиннадцать часов после него. Доктор выдал американского агента, работавшего в Каннах. Агент координировал операции небольшой флотилии морских прогулочных судов, которые на самом деле следили за перемещениями советских военных кораблей в регионе. Саланн якобы продал американца за деньги агенту КГБ, чего Майкл понять не мог. Он хорошо знал доктора и не мог считать корысть единственным мотивом для предательства. Потребовался всего один разговор в очень спокойном тоне, чтобы выяснить истину или противостояние двух истин, столь характерное для того гротескного мира, в котором они работали. Мягкий по характеру, хотя и немного циничный доктор, мужчина средних лет, питал болезненную страсть к азартным играм. Это послужило причиной, в силу которой много лет назад блестящий молодой хирург из Центральной парижской больницы решил открыть практику в районе Монте-Карло. В Монако высоко ценили его талант и мастерство, но отнюдь не восхищались проигрышами в знаменитых казино княжества.

На сцене появился американец, прикрытием его истинной деятельности служил яхт-клуб. Весьма осторожно, но в крайне неприятной манере американец тратил деньги налогоплательщиков за карточным столом. Его неприятная манера поведения, к сожалению, не ограничивалась баккара. Он обожал женщин, преимущественно молоденьких девушек, полагая, что слава ловеласа никак не влияет на его подлинную деятельность. Одна из девушек, которую он притащил в свою никогда не пустовавшую постель, оказалась Клоди, дочерью Саланна. Очень впечатлительная, совсем еще ребенок, она после всего случившегося впала в депрессию.

Русские постоянно присутствовали на шпионской ярмарке региона, и доктор решил покрыть свои карточные потери, а заодно устранить «насильника».

В действие вступил Хейвелок, который проследил, откуда произошла утечка информации, благополучно вывез американца до того, как все шпионские суда были выявлены, и провел встречу с Саланном. Он никому не сообщил о своем открытии, в этом не было необходимости, и доктор понял условия «помилования». Никаких повторений… он принял на себя это обязательство.

Майкл облюбовал телефонную будку на пустынном перекрестке в центре Канье-сюр-Мер. Собрав силы, он с трудом выбрался из машины и плотнее запахнул пиджак. Его бил озноб, кровотечение не прекращалось. Войдя в будку, Хейвелок вытащил из кобуры «ламу», рукояткой пистолета разбил лампу над головой и принялся в полутьме изучать диск аппарата. После паузы, показавшейся ему вечностью, справочное бюро Антиба сообщило номер телефона Саланна.

– Votre fille Claudie, comment vatelle? [38] – спросил Хейвелок очень тихо.

Доктор ответил не сразу, причем по-английски, и сказал очень важную вещь.

– Я ждал, что вы дадите о себе знать. Вы ранены? Это о вас сообщали?

– Да.

– Насколько серьезно?

– По-моему, требуется всего-навсего промыть рану и наложить несколько швов.

– Никаких внутренних повреждений?

– Думаю, нет. По крайней мере, не чувствую.

– Хочу надеяться, что это так. Появиться в больнице в данный момент значило бы проявить дурной тон. Думаю, все пункты срочной помощи в округе находятся под пристальным наблюдением.

– А вы? – встревожился Майкл.

– На меня не хватает людских ресурсов. Они не станут растрачивать силы на типа, который, по их мнению, даст умереть на операционном столе десяти пациентам, лишь бы не лишиться их щедрости.

вернуться

38

Как поживает ваша дочь Клоди? (фр.)