Кодекс «Альтмана», стр. 84

Вэй Гаофань лично участвовал в истории с «Эмпресс» и ее грузом.

Развитие событий достигло той точки, когда майору следовало решить, какой образ действий лучше всего отвечает его интересам. С одной стороны, Фэн Дунь был человеком Вэй Гаофаня, а тот с самого начала был причас-тен к контрабанде, и вряд ли ему понравится, если контрразведчик вроде майора Пэна проникнет в его тайну.

С другой стороны, Ню Цзяньсин, который явно настроен против Вэя и его консервативной линии, ничего не знает о только что вскрывшихся обстоятельствах. Его благодарности не будет предела.

Майор должен был ехать в Дацу. Путь туда неблизкий, и, добравшись до места, он примет решение. Он преуспевал в обновленном Китае, не желал возврата к прошлому, и ради собственного благополучия ему следовало выступить на стороне Филина.

Глава 34

В небе над провинцией Сычуань

Джон сидел, прислонясь к переборке высотного самолета-разведчика «Е-2С2» и откинув голову назад. Было почти одиннадцать вечера. Мерно рокотали двигатели. Машина была полностью выкрашена черным, как при всяком наблюдательном полете. Однако сегодняшний рейс не был заурядной разведкой.

Смит надел обычный черный рабочий костюм, а кобуру с «береттой» укрепил на пояснице. Рядом лежал наготове черный герметичный костюм. Смиту предстояло прыгать с высоты девять тысяч метров, и костюм был необходим. Он совершил сотни прыжков, но так высоко забрался впервые... и, откровенно говоря, в последний раз прыгал довольно давно. На авианосце его проинструктировали и подсказали несколько полезных приемов.

Смита снабдили кислородным аппаратом, поскольку он должен был раскрыть парашют на высоте трех километров. Там, куда ему предстояло прыгнуть, не было войны, во всяком случае, там не стреляли, на земле его никто не поджидал и не собирался за ним следить... по крайней мере, теоретически. Зону высадки тщательно выбрали на основании спутниковых снимков, сделанных не более суток назад. Ожидались умеренный ветер и довольно удачный характер облачности.

Были предприняты всевозможные технические меры предосторожности. Теперь только от Смита зависело, сумеет ли он настроиться психологически. Он продумал каждый свой шаг, выявляя возможные ошибки из-за человеческого фактора и другие непредвиденные трудности. Чтобы не затекли мышцы, он время от времени шевелил руками и ногами.

В салоне появился один из членов экипажа:

— Время, полковник. Надевайте костюм.

— Сколько еще?

— Десять минут. Капитан велел передать вам, что, похоже, все в порядке. Луна взойдет лишь через пару часов, погода устойчивая, нас не засекли. Как говорится, тишь да гладь. Я еще вернусь, чтобы помочь вам проверить оборудование и дать последние напутствия. Когда будете прыгать, не вздумайте подскочить вверх. Хвостовое оперение нарубит вас кусочками, словно зелень для салата.

Пилот ушел, улыбаясь собственной шутке. Джон не смеялся. Он прикрепил автомат «хеклер и кош МР5К» к трем кольцам на ремне, который крест-накрест опоясывал его грудь, и покрыл лицо черными разводами, стараясь не прикасаться к ранам. Он с трудом втиснулся в гермокостюм, натянул перчатки и застегнул «молнии». Надев поверх костюма подвесную систему, он прицепил к ней два парашюта, кислородный аппарат, высотомер, прибор спутниковой системы ориентации и другое оборудование.

Смит вспотел и чувствовал себя так, будто весит полтонны. Он мельком подумал о том, что солдат в полной боевой выкладке носит на себе еще больше, и ответил на свой невысказанный вопрос: иначе нельзя. Он прекрасно помнил те времена, когда сам был солдатом.

Он закончил подготовку, взмокший и неуклюжий от тяжести, надеясь, что ожидание не затянется надолго. Ему было очень неудобно, и он хотел, чтобы все это как можно быстрее закончилось. Прыгнуть и приземлиться. Он предпочел бы тягостному ожиданию все, что угодно, — даже темную пустоту за бортом самолета.

— Пора. — В салон вернулся тот же пилот. Он проверил, крепко ли затянуты ремни, хорошо ли закреплено оснащение и работает ли аппаратура. В конце концов он хлопнул Джона по спине. — Начинайте дышать кислородом из своих баллонов. Следите за той лампой впереди. Как только она замигает, открывайте люк. Удачи.

Джон кивнул и повернулся к лампе. Сосредоточив на ней взгляд, он почувствовал, что в салоне падает давление. Как только лампа замигала, он распахнул люк. Непроглядная тьма начала засасывать Смита, и его на мгновение охватила нерешительность. Потом он вспомнил слова отца, которые тот сказал ему много лет назад: «Мы все смертны, поэтому гораздо лучше прожить свою жизнь в настоящем, чем оглядываться в прошлое, жалея о том, что ты упустил».

Он прыгнул.

Вашингтон, округ Колумбия

В столице США близился полдень, и президент работал за своим столом в Овальном кабинете. Он выслушивал и обсуждал с офицерами комитета объединенных штабов вероятные варианты развития событий — от выступления Китая против Тайваня с целью демонстрации силы до полномасштабного вторжения на остров и казавшегося немыслимым ядерного удара материкового Китая по Америке. Кастилья думал о войне, о том, что это такое — пытаться одолеть страну с населением 1,3 миллиарда человек плюс-минус несколько миллионов, смерть либо рождение которых не было зафиксировано китайцами. Подумав о ядерных ракетах, президент почувствовал себя так, словно он теряет контроль над ситуацией. Одно дело — противостоять маленьким плохо вооруженным странам либо террористам, американским или зарубежным, которые могли погубить тысячи людей, и совсем другое — воевать с Китаем, который обладал неограниченными возможностями для массового уничтожения. Кастилья понимал, что Китай хочет войны не больше, чем он сам, но велика ли разница между капитаном подлодки, который в ярости готов выпустить торпеду по кораблю, и разгневанным твердолобым консерватором из высших эшелонов власти, который держит палец на ядерной кнопке?

Послышался негромкий стук в дверь, потом в кабинет просунулась голова Джереми:

— Фред Клейн, сэр.

— Пригласи его, Джереми.

Клейн вошел с видом взволнованного посетителя, с нетерпением ждущего встречи, но робкого. Они с Кастильей дождались ухода Джереми.

— Почему-то мне кажется, что ты принес как добрые, так и дурные вести, — сказал президент.

— Вероятно, оттого, что так и есть.

— Хорошо, начинай с добрых. У меня сегодня тяжелый день.

Клейн ссутулился в кресле, перебирая события в уме:

— Полковник Смит жив и здоров. На сцене вновь появилась копия подлинника декларации, которую нам пытался доставить Мондрагон.

Президент рывком выпрямился.

— Вы добыли декларацию? Сколько времени потребуется, чтобы привезти ее сюда?

— Теперь о плохих новостях. Документ все еще в Китае. — Клейн пересказал доклад Джона о том, как его схватили, о побеге и о телефонном звонке Ли Коню. — Смит был вынужден сообщить сотрудникам ЦРУ о том, что работает на Белый дом, но не более того. О «Прикрытии-1» не было сказано ни слова. Он представился агентом, который выполняет особое разовое задание.

— Прекрасно, — нехотя отозвался Кастилья и поморщился. — Итак, теперь нам точно известно, что всю эту кашу заварил Ральф МакДермид. Но это ничуть не уменьшает опасность, которую представляет «Эмпресс».

— Вы правы, сэр.

— Без декларации нам грозит война. Ты говоришь, Ли Коню встречается с людьми МакДермида в Дацу, завтра утром?

— Нет, сэр. Послезавтра утром.

— Это лишь еще обостряет ситуацию. — Президент посмотрел на часы. — По словам Броуза, в нашем распоряжении осталось максимум двое суток. Наши войска готовятся к боевой тревоге. Какие меры предпринимаются для розысков декларации?

— В настоящий момент полковник Смит возвращается в Китай. Он знает Ли Коню в лицо, а она, в свою очередь, знает Смита и кто он такой. Возможно, Ли Коню согласится заключить с ним сделку в обмен на политическое убежище в Штатах.