Кодекс «Альтмана», стр. 54

— На улице. — Фэн еще раз помянул недобрым словом Чо, киллера, которого послали к Смиту минувшей ночью. Он не выполнил задание, а его труп был обнаружен слишком поздно, чтобы направить второго человека. — Мои люди увидели Смита, когда он входил в здание. Он опять пошел в «Донк и Ла Пьер»?

— Нет, поднялся в приемную пентхауза. Хочет встретиться со мной.

— С вами? — В трубке возникло изумленное молчание. — Откуда ему стало известно, что вы сейчас в Гонконге?

— Об этом остается только гадать. Он заинтересовал меня. То, что он ускользнул от ваших убийц, нам на руку. Я хотел бы побольше разузнать об источниках, из которых этот загадочный доктор черпает информацию.

Глава 21

Пекин

Маленький кабинет Ню Цзяньсина, легендарного Филина, неизменно интриговал майора Пэна Айту. Комната выглядела аскетической, словно келья монаха. Здесь были голые стены, плотно занавешенные окна, потертый деревянный пол без ковров, простой студенческий стол со стулом для хозяина и два деревянных кресла для посетителей. Однако на столе и полу тут и там лежали кипы документов и папок, стояли зловонные пепельницы с горами коротких окурков английских сигарет — единственной слабости Филина, — грязные чашки и картонные тарелочки с остатками засохшей еды; все это свидетельствовало о том, что рабочие дни хозяина кабинета были долгими и напряженными. Это противоречие как нельзя лучше отражало свойства характера Ню.

За долгие годы службы в разведке Пэн стал проницательным знатоком сложных хитросплетений психологии людей, и теперь, пока Филин заканчивал чтение документа, над которым работал до прихода майора, он развлекался, осматриваясь вокруг и делая выводы. Единственным звуком в кабинете был шелест страниц, которые переворачивал Ню.

На взгляд майора, обстановка кабинета отражала безмятежность мыслителя-одиночки и вместе с тем беспорядочный сумбур, который сопутствует деятельному человеку; оба эти качества слились в одной личности. Да, Филин был истинным потомком тех гигантов, которые начали и возглавили революцию. Поэтов и учителей, которые стали генералами. Интеллектуалов, которые по воле исторической необходимости были вынуждены вступать в борьбу и убивать. Майор знал только одного из великих — Дэн Сяопина, пребывавшего в весьма почтенном возрасте. В идеалистические годы между Шанхайской резней и Долгим маршем Дэн был всего лишь молодым генералом. Майору нравились немногие люди. Он считал личные привязанности напрасной тратой времени. Однако Филин был чем-то симпатичен ему.

Ню торопливо произнес, не отрывая взгляд от документов:

— Генерал Чу сказал, что у вас есть информация, которую мне следует получить непосредственно из ваших рук.

— Да, сэр. Мы решили, что так будет лучше, если учесть ваш интерес к сведениям о грузе корабля.

— Да, «Доваджер Эмпресс». — Ню кивком указал на лежащие перед ним бумаги. — Вы добыли информацию, которая мне нужна?

— Возможно, какую-то ее часть, — осторожно отозвался Пэн. Он уже давно привык быть крайне осмотрительным, когда приходилось что-либо обещать руководителям правительства, особенно членам Постоянного комитета.

Ню вперил в него пронизывающий взор. Глаза Филина за стеклами очков в черепаховой оправе казались горящими угольками, в них не было и следа обычной нарочитой сонливости. На его лице с тонкими чертами и впалыми щеками было написано неудовольствие:

— Вы не знаете, есть ли у вас эта информация?

На мгновение в мыслях агента возникла пустота. Потом он нашелся:

— Я знаю, товарищ Ню.

Филин откинулся на спинку стула. Он внимательно присмотрелся к невысокому тучному майору, к его маленьким рукам, робкой улыбке, прислушался к его мягкому голосу. Как всегда, Пэн надел строгий западный костюм. Он был великолепным оперативником — ловким, незаметным, умным и преданным. Но он был также продуктом Культурной революции, событий на площади Тяньанмэнь и чрезвычайно жесткой системы, почти не оставлявшей свободы для индивидуума. Вдобавок нельзя было забывать о пятитысячелетней истории Китая, на протяжении которой личность ценилась еще меньше. Если бы Ню продолжал требовать ясного ответа — «да» или «нет», контрразведчик предпочел бы сказать «нет», лишь бы не ответить утвердительно, что можно было бы расценить как заявление об успехе. Сегодня должно было состояться совещание Постоянного комитета, и если Филин хотел до его начала узнать все, что майор Пэн выяснил о «Доваджер Эмпресс», нужно было дать ему возможность рассказать все так, как он предпочитает.

Ню подавил раздраженный вздох:

— Докладывайте, майор.

— Спасибо. — Пэн объяснил, кто такой Эвери Мондрагон, и рассказал о его исчезновении накануне прибытия Джона Смита в Шанхай.

— Вы полагаете, что этот Мондрагон был — или является — агентом американской разведки?

Пэн кивнул:

— Да, я так считаю, но он был необычным разведчиком. Участие американцев в этом деле выглядит довольно странно. Они действуют как шпионы, не будучи таковыми. Во всяком случае, они не числятся ни в одной известной нам разведывательной организации Соединенных Штатов.

— Это относится также и к полковнику Смиту, ученому, имеющему степень доктора?..

— Думаю, да. Его научная карьера — не легенда. Он действительно доктор медицины и исследователь. В то же время он, по всей видимости, пользуется своей профессией как прикрытием.

— Забавно. Может быть, эти американцы — шпионы, действующие в интересах той или иной компании или частного лица?

— Возможно. Я постараюсь получить ответ на этот вопрос.

Ню кивнул:

— Впрочем, это может и не иметь особого значения. Посмотрим. Продолжайте, майор.

Пэн вернулся к своему докладу:

— Уборщица обнаружила в кабинете президента компании «Летучий дракон» труп мужчины по имени Чжао Яньцзи. Контора компании размещается в деловом районе Шанхая. «Летучий дракон» — это международное транспортное предприятие, имеющее связи в Гонконге и Антверпене.

— Кто этот Чжао?

— Казначей «Летучего дракона». Он мертв, а президент компании пропал без вести, как и его жена. Президента зовут Ю Юнфу. Его жену — Ли Коню.

— Красавица актриса?

— Да, сэр. — Пэн рассказал о быстром взлете Ю Юнфу к богатству и влиянию, чему, очевидно, способствовал отец Ли Коню, могущественный Ли Аожун.

Филин не знал его лично, но репутация Ли Аожуна была ему известна.

— Да, разумеется. Ли — высокопоставленный чиновник шанхайского муниципалитета. — Он умолчал о том, что Ли был ставленником Вэй Гаофаня, одного из его консервативных коллег по Постоянному комитету. Вэй был самым влиятельным из ортодоксальных коммунистов, а Ли Аожун проводил линию, идентичную его политике.

— Верно, — согласился Пэн. — Мы беседовали с Ли. Он не смог объяснить ни убийства Чжао, ни исчезновения своей дочери и ее мужа. Однако... — Пэн подался вперед, переместившись на край кресла, и рассказал об Ань Цзиньшэ, молодом переводчике, который учился в Штатах и которого приставили к Смиту. Позднее труп Аня обнаружили в его автомобиле. Молодой человек был убит выстрелом. — Это все, что нам известно на данный момент.

Глаза Филина хмуро смотрели из-за больших стекол очков:

— В Шанхае исчезает американец. На следующий день появляется полковник Джон Смит. Погибает казначей транспортной компании. Президент этой компании и его жена исчезают. Той же ночью убит переводчик, учившийся в Америке. В этом и заключается ваш доклад?

— Могу добавить лишь, что, когда мы вновь обнаружили Смита, он ускользнул от нас, бежал и, судя по всему, сумел покинуть Китай.

— Об этом можно поговорить позднее. Я просил добыть информацию о грузе «Доваджер Эмпресс». Какое отношение к нему имеет ваш доклад?

Майор откинулся на спинку кресла, упрекая себя за то, что не сказал об этом с самого начала:

— "Летучий дракон" — владелец «Доваджер Эмпресс».

— Ага. — В груди Ню возникло давящее чувство. Вот она, связь. — Вы уже составили свое мнение об этих событиях?