Образование Маленького Дерева, стр. 32

— Постойте, да постойте же! — кричал мистер Чанк.

Мистер Слик завывал:

— Обождите, ради бога, обождите!

Они поднялись на ноги и стали карабкаться по тропе. Мы с дедушкой поднялись на вершину горы. Когда мы оглянулись, они ковыляли следом.

Дедушка сказал, что теперь мы вполне можем идти домой, потому что они и без нас смогут найти дорогу и скоро придут сами. Мы так и сделали.

К тому времени, как мы с дедушкой пришли домой, солнце уже клонилось к вечеру. Вместе с бабушкой мы сели на заднем крыльце и стали ждать, когда придут мистер Чанк и мистер Слик. Прошло два часа, и сумерки стали сгущаться, когда они добрались до нашей поляны. Мистер Чанк потерял вторую туфлю и, казалось, шел на цыпочках. Они обошли дом далеко стороной, описав для этого широкий полукруг, чему я удивился, потому что, как мне казалось, они хотели видеть дедушку. Надо полагать, они передумали. Я спросил дедушку, можно ли мне оставить себе доллар. Он сказал, что можно, так как я выполнил свою часть работы, и если они передумали, то не по моей вине. И это разумно.

Я проводил их, обойдя дом кругом. Они уже переходили ручей по бревну, и я помахал им рукой и закричал:

— До свиданья, мистер Чанк. До свиданья, мистер Слик. Спасибо за доллар, мистер Чанк.

Мистер Чанк обернулся и, как показалось, погрозил мне кулаком. При этом он свалился с бревна в ручей. Он схватился за мистера Слика и чуть не стащил его за собой, но мистер Слик удержал равновесие и переправился. Мистер Слик напомнил мистеру Чанку, что он сукин сын, а мистер Чанк, выползая из ручья, сказал, что, когда он вернется в Чаттанугу — если они туда когда-нибудь доберутся, — то непременно прикончит мистера Слика. Впрочем, я не совсем понял, из-за чего они поссорились.

Они пошли по тропе дальше и скрылись в глубине ущелья. Бабушка хотела пустить за ними собак, но дедушка не согласился. Он сказал, надо полагать, у них больше нет никаких сил.

Дедушка сказал, что, как он понимает, всему виной имевшие место со стороны мистера Чанка и мистера Слика недоразумения относительно того, чтобы мы с дедушкой работали на них в винокурне. Что, как я понял, скорее всего, было верно.

Эта история отняла у нас с дедушкой добрых два дня времени. С другой стороны, я выиграл доллар. Я предупредил дедушку, что все еще готов поделить доллар пополам, потому что мы с ним, можно сказать, все равно что партнеры, но он не согласился и сказал, что я заработал этот доллар самостоятельно, без всякой связи с ремеслом. Дедушка сказал, что, учитывая все обстоятельства, это неплохая плата за работу. Что было верно.

Джон Ива

Сев и посадка — занятое время. Дедушка решал, когда нам начинать. Он втыкал палец в землю и проверял, насколько она прогрелась; потом он качал головой, что означало, что мы пока еще не начнем сажать и сеять.

И мы были вынуждены идти ловить рыбу, или собирать ягоды, или просто бродили в лесах наудачу, если это не было в неделю, приходившуюся на работу в винокурне.

При посадке нужно много внимания. Бывают моменты, когда сажать нельзя. Прежде всего, нужно помнить, что все, что растет под землей: репа, скажем, или картошка — их нужно сажать при темной луне, иначе репа и картошка получатся у вас не больше карандаша.

А все, что растет над землей, кукурузу, к примеру, фасоль, горох и прочее в этом роде, нужно сажать при светлой луне. Иначе хорошего урожая не будет.

Когда вы это вычислили, нужно учесть еще другие вещи. Большинство людей следует знакам и приметам календаря. Вьющуюся фасоль, например, сажают при благоприятных знаках и приметах для посадки вьющейся фасоли. Иначе вы получите много цветов, но не получите фасоли.

На все есть своя примета. Дедушке, однако, не нужен был календарь. Он ориентировался прямо по звездам.

Мы сидели на веранде весенними ночами, и дедушка рассматривал звезды. Он изучал очертания созвездий, соотнося их с кромкой горных вершин. Он говорил: «Звезды хорошие для вьющейся фасоли. Завтра мы сколько-нибудь посадим, если не будет восточного ветра». Даже при хороших звездах дедушка не начинал сажать вьющуюся фасоль, если дул восточный ветер. Он говорил, что тогда фасоль не даст урожая.

Еще, конечно, могло быть слишком мокро или слишком сухо, чтобы сажать. Если птицы стихали, нельзя было сажать и тогда. Посадка — довольно хлопотное предприятие.

Иногда, проснувшись утром, мы были уже готовы начать посадку, основываясь на звездах прошлого вечера. Но сразу же становилось ясно, что этого не позволяет ветер, или птицы, или слишком мокро или сухо. И мы были вынуждены идти ловить рыбу.

Бабушка говорила, что она подозревает, что кое-какие из знаков и примет в некотором роде связаны с дедушкиным пристрастием к рыбной ловле. Но дедушка говорил, что женщины не понимают осложнений. Он говорил, женщины думают, что все в жизни делается легко и просто. Что не соответствует действительности. Он говорил, женщины в этом не виноваты, потому что с самого начала рождаются подозрительными. Дедушка говорил, что видел младенцев женского пола, которым от роду один день, но они уже смотрят на сосок с подозрением.

Когда, наконец, выдавался правильный день, мы сажали. По большей части, кукурузу. Это был наш главный урожай в смысле еды и корма для старого Сэма, и денежный урожай — в смысле ремесла.

Дедушка прокладывал борозды при помощи плуга и старого Сэма. Борозды были не совсем по моей части. Дедушка говорил, что мой главный конек — перепахивать листья. Мы с дедушкой бросали семена в борозды и закапывали. По краям поля на склонах бабушка сажала кукурузу при помощи традиционной сеятельной палки чероки. Ее просто втыкают в землю и в образовавшуюся ямку бросают семя.

Мы сажали еще множество всякой всячины: бобы, окру, картошку, репу, горох. Горохом мы обсаживали поле по периметру, на границе с лесом. Осенью горох привлекал оленей. Олени страшно любят горох и готовы пройти двадцать миль по горам, чтобы найти гороховый участок. Мы всегда без труда добывали оленину, чтобы сделать запас мяса на зиму. Еще мы сажали арбузы.

Мы с дедушкой выбрали тенистую часть поля и довольно обильно засадили арбузами. Бабушка сказала, что мы отвели под арбузы целую плантацию, но дедушка ответил: что мы не съедим, то всегда можно отнести в магазин на перекрестке и, вполне может быть, выручить хорошие деньги от продажи.

Однако вышло по-другому, и к тому времени, как арбузы созрели, мы с дедушкой поняли, что пришел крах арбузного рынка. За самый большой на свете арбуз можно было выручить от силы никель — и то если бы удалось его продать. Что было вряд ли возможно.

Однажды вечером мы с дедушкой сели за кухонный стол и сделали подсчеты. Дедушка сказал, что галлон виски весит фунтов восемь или девять, а за него мы получаем два доллара; так что он не видит ни малейшего на свете резона тащить в магазин на перекрестке двенадцатифунтовый арбуз за никель — разве что торговля виски пойдет на спад; а это как нельзя мало вероятно. Я сказал дедушке, что, по-моему, очень похоже, ситуация вынуждает нас съесть все арбузы.

Арбузы, пожалуй, самая медленно растущая вещь из всего, что сажают в землю. Созревает фасоль, созревает окра, созревает горох — почти все уже выросло и созрело, но арбузы все лежат и лежат, нескончаемо зеленые. Я довольно регулярно проверял рост арбузов.

Когда вы уверены, что арбузы созрели, — они не созрели. Найти и проверить зрелый арбуз почти так же сложно, как выбрать время для сева и посадки.

Несколько раз за ужином я говорил дедушке, что подозреваю, что нашел зрелый арбуз. Я проверял участок каждое утро и каждый вечер. Иногда еще в обед, если было по пути. Всякий раз мы приходили на участок, и дедушка проверял арбуз, но всегда оказывалось, что арбуз еще не подошел. Однажды за ужином я сказал дедушке, что почти точно обнаружил арбуз, который мы ищем, и он сказал, что мы его проверим на следующее утро.