Потерянная родина, стр. 51

Поздно ночью какой-то человек лесом шел по направлению к поселку, туда, где в своих легких жилищах спало племя этого острова. Он дал круг, обошел бухту и с суши приблизился к хижинам островитян. Словно живая тень, передвигалась его фигура между стволами деревьев. А потом он вышел из рощи и стал глазами искать одну из хижин, которая должна была находиться здесь. Но место очага Оно и Тули было пусто. Другая хибарка, в устройстве которой пришелец узнал приметы иного рода, стояла на холме у излучины залива.

Ако пошел дальше. Напрасно искал он жилище Хитахи там, где оно находилось раньше. У него дрогнуло сердце при виде заброшенного, занесенного песком очага, у которого когда-то хлопотали милые руки смуглокожей девушки Нелимы. И вдруг ему почудилось, что все, все здесь разрушено и опустело, что он пришел в пустыню, в царство смерти и безмолвия. Где ты, Нелима? Где вы, Оно и Тули, мой младший брат и все мои добрые друзья? Идите сюда, сядем у костра, и я поведаю вам быль о далеких морях.

Отделившись от дерева, с треском плюхается на землю зрелый плод. За рифом рокочет океан, свежий полуночный ветер треплет волосы Ако. И вдруг он слышит во тьме вопли боли, это очень странно, что ночью так кричат. В хижинах шуршат спальные циновки, во многих жилищах слышится боязливый шепот. А вопли не стихают.

Ако возвращается в рощу и, прячась за стволы деревьев, направляется в ту сторону, откуда доносятся исступленные вопли. Они приводят его к бунгало английского агента. На веранде горит огонь. На столе валяются опрокинутые бокалы и пустые бутылки. В пятне света, причудливо расплывающемся во тьме, йиден вдребезги пьяный нездешний человек. Лицо его медно-багрово, в уголках рта скопилась пена и слюна. Безобразно перекошенное гневом лицо напоминает хищную птицу — Ако видел много таких лиц во всех концах света. Белый изверг хлыстом избивал какого-то островитянина, в бессилии свалившегося на пол, сопровождая свои удары сиплым ревом:

— Обезьяна, дубина стоеросовая! Это тебе за твою дурь, за неповоротливость, за лень! Это за разбитую рюмку! А это за нагревшуюся воду и неподметенную веранду! Вот тебе, на!., на!., на!..

Потом он пинает ногой сникшего человека и тяжело откидывается в кресле, глаза его сверкают и ноздри от возбуждения непрестанно раздуваются и опадают. Шагах в двадцати от бунгало начинает сверкать другая пара глаз, но агент не видит этого. Ожесточенный и мрачный, словно каменное изваяние, стоит Ако на опушке леса, и ему кажется, что весь остров стонет, что лесная чаща и море, земля и воздух шепчут ему повесть своих страданий. Теперь Ако.знает, что этот остров уже не тот, что был прежде. Башмак колонизатора грубо попрал свободу его племени, Ригонда превратилась в застенок страданий.

Ако пригибается к земле. Что-то свистит в воздухе. Что-то твердое и ребристое вдруг ударяет агента в щеку. На ней проступает кровь. Мгновенно воцаряется тишина. И темнокожий островитянин, вскочивший на ноги и изумленно глядящий на своего повелителя, и белый изверг, которого хватил вылетевший из темноты камень, — оба они словно затаили дыхание и ждут чего-то сверхъестественного. Мистер Портер выглядит совсем растерянным, он хлопает глазами и ощупывает саднящую щеку — это и в самом деле кровь, и в самом деле в него швырнули камнем! Какой-то островитянин осмелился поднять руку на белое божество! Божество этим крайне поражено и озадачено.

Но напрасно он прислушивается, всматривается в кусты и в группы деревьев. Остров молчит. В роще даже ветка не шелохнется.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

В полночь Онеагу разбудил лунный свет, ударивший ему в лицо через раскрытую дверь хижины. Юный островитянин открыл глаза, и сон тотчас слетел с него.

В дверях хижины стоял какой-то человек. Его лица не было видно — оно находилось в тени. Одной рукой он держал сдвинутую в сторону дверную циновку, а взгляд его был устремлен на лежащего Онеагу, его жену Тамо и обоих детей. Онеага привстал и испуганно спросилз

— Что случилось? Белый человек опять беснуется?

— Белый человек отсыпается с похмелья, но он непременно снова будет бесноваться, — отвечал Онеаге чей-то голос, который он когда-то в своей жизни слышал, но теперь не мог узнать. — Выйди сюда.

Незнакомец отступил от входа и, убедившись, что Онеага следует за ним, пошел через рощу к кустарнику. Здесь он остановился и повернулся лицом к свету.

— Онеага, ты узнаешь меня?

Онеага с минуту глядел в это лицо, — когда-то юное и нежное, а теперь ставшее от пережитого худощавым, суровым и мужественным.

— Я тебя видел… — в крайнем смущении пробормотал островитянин.

— Ты меня видел, Онеага, но меня долго не было здесь. Узнаешь ты меня? — Улыбка, показавшаяся на лице пришельца, смягчила его, и в нем проступило нечто такое, что сохранилось в памяти Онеаги. И вдруг он вздрогнул, в сильном испуге отпрянул назад, в глазах его промелькнул ужас, покорность, мольба.

— Ако… — сорвался трепетный шепот с губ Онеаги.

— Да, брат, я Ако. Не бойся меня, я не Дух, я живой человек, такой же самый, как и ты. Я прибыл на корабле, что вчера останавливался в лагуне, и тайком от белых людей сбежал на берег. Они думают, что я умер, но я жив, Онеага. Я никогда не умирал. Подойди пощупай мои руки, послушай мое сердце. Оно бьется так же, как и твое. На мне одежда белых людей, но скоро я перестану носить её. Тогда все вы узнаете меня.

Несмело, с опаской приблизился Онеага к брату, боязливо прикоснулся к нему руками; ощупывая, они скользили по его плечам, груди, лицу. Ако улыбался. И с лица Онеаги постепенно исчезал суеверный ужас, он поверил, что перед ним стоит живой человек, Ако, а не тень умершего брата. Бурная радость охватила его, он прыгал» вокруг своего брата, подбегал к нему, гладил .его плечи и лицо, потом отскакивал, издали смотрел в глаза Ако и восторженно улыбался.

— Говори тише, Онеага, — предостерег Ако. — Белый человек не должен знать, что я пришел на остров. Давай уйдем подальше от хижин.

И они углубились в чащу. Когда радость Онеаги от встречи с братом немного улеглась, они уселись под большим хлебным деревом и долго разговаривали.

— Расскажи, Онеага, что вы обо мне думали, когда я уехал?

— Мы думали, что ты больше не вернешься, потому что белые люди разгневались на тебя. Два раза в год мы ставили на Тихом берегу еду и питье твоей душе. Нелима долго верила, что ты вернешься. Она часто взбиралась на гору и смотрела на море. И когда ты все не приходил, она хотела последовать за тобой. Однажды она взяла твою пирогу и уплыла за риф так далеко, что с острова уж не стало видно ее. А потом поднялся сильный ветер и пригнал пирогу обратно к острову. Тогда Нелима сказала, что это знак, предупреждение, чтобы она не смела следовать за тобой и что ты когда-нибудь сам вернешься. Племя выстроило хижину Манго, и Манго просил Нелиму стать его подругой. Но она не пошла в хижину Манго. Ловаи получил хижину и пирогу и пригласил Нелиму к себе, но она и к нему не пошла. «Я должна ждать Ако, — сказала она, — я обещала хозяйничать в его хижине». Потом Хитахи научил ее готовить из корней и плодов настойки, которые делают больных крепкими и здоровыми, и Нелима стала ходить по хижинам к больным, помогать хворым детям и чахлым женщинам. Никто больше не звал ее подругой в свою хижину — она стала другом всем немощным.

Затаив дыхание, внимал Ако рассказу брата. При свете луны его лицо было как на ладони, и Онеага видел, как взволнован его брат. Он приумолк, пока Ако не спросил:

— А как остальные?

— Многие старые мужчины и старые женщины умерли, но на острове много мальчиков и девочек, которые родились уже без тебя. Хитахи скончался на третью весну после того, как тебя увезли. Старейшиной племени стал наш отец. Оно долгое время давал советы нашим мужчинам и был хорошим старейшиной, пока белые люди в другой раз не прибыли на остров. Тогда он сказал: «Белые люди несут нам беду и горе. Они уже увезли моего сына Ако; теперь они приехали, чтобы снова увезти кого-нибудь с собой. Не позволим этого, не подпустим их близко к себе». И все мужчины и женщины последовали за ним в лес, а белые кинулись вдогонку и хотели заставить нас вернуться. Они окружили нас со всех сторон, метали гром и молнии из своих палок и пригнали нас к заливу. Несколько дней они пробыли на острове, а когда отплывали, они дали нашему отцу посудину со сладким огненным напитком. Оно выпил и стал словно одержимый: повалился на землю и захохотал. Потом злой дух, который вселился в него, вогнал отца в лагуну, и он утонул. Через два полнолуния кокосовый орех упал на голову нашей матери» и она ушла к отцу в подземный мир. И сейчас же после этого приехал белый человек. Он созвал всех людей и сказал, что отныне он наш старейшина и повелитель, мы должны исполнять все, что он прикажет.