В твоих сильных руках, стр. 16

— Оставь фонд в покое, — твердо сказала Тара. — Мама сделала все возможное, чтобы разделить имущество и защитить его, так что это не наше дело. Кроме того, не в этом заключается наша главная проблема.

— А в чем же? — поинтересовалась Мэдди.

— В том, что я не хочу здесь находиться, — ответила Тара.

— А тебе и не надо, — пояснила Мэдди. — Мы запустим процесс, и я останусь. Вы можете ехать, я сама все улажу.

— До Рождества, — поставила условие Тара. — А затем мы выставим его на продажу.

Не мышка… притворись сильной.

— Пусть так, раз уж этого хочет большинство, — осторожно сказала Мэдди, уговаривая себя не сдаваться.

— И ты действительно не против взвалить все это на себя? — уточнила Хлоя.

— Да. — Мэдди посмотрела на закрытую дверь и глубоко вздохнула. — Ну, может, не только на себя.

— Партнер определенно не помешает, — согласилась Хлоя. — И у меня есть ощущение, что мужчины умеют быть очень хорошими партнерами.

Мэдди снова вспомнила, каково это — быть в его объятиях и чувствовать разливающееся тепло во всем теле. Вне всяких сомнений, он умеет быть партнером. В этом она готова поклясться. Впрочем, не имеет значения.

— Сладкая, как ты можешь рассчитывать на его помощь, когда ты только что в грубой форме дала ему понять, что он тебя не интересует?

О да, точно.

— Это я улажу. — Заставив себя дышать ровнее, Мэдди толкнула дверь, одновременно пытаясь пригладить волосы — заведомо проигранная битва.

Джекс прохаживался вдоль крыльца, затем присел на корточки, изучая прогнивший столб у ворот. При появлении Мэдди он выпрямился во весь рост и посмотрел на нее:

— Все в порядке?

— Конечно. Мы просто, эээ, обсуждали, что будем есть на завтрак.

— В самом деле?

— Ага. Ну, знаешь, блинчики или кукурузные хлопья.

— Кукурузные хлопья. Всегда кукурузные хлопья. И ты собираешься начать наше сотрудничество с вранья? — Наклонившись, он ласково потрепал ее кудряшки. — Слишком тонкая дверь.

И вот тут Мэдди решила, что уже достаточно долго выставляет себя дурой. Она оглянулась, ища поддержки, но сестер и след простыл. Предательницы.

— Ладно, слушай, извини.

— За что?

— За пьяный телефонный звонок. За то, что дважды захлопнула дверь у тебя перед носом. За небылицы, которые тебе только что пришлось выслушать, — выбирай, что больше нравится.

Джекс вгляделся в яркое, солнечное, морозное небо, затем снова посмотрел ей в глаза:

— А поцелуй — за него тебе тоже стыдно?

Мэдди подумала, что по идее должно бы. В конце концов, она так быстро поддалась очарованию Алекса — и только посмотрите, что из этого вышло, сущий кошмар.

Впрочем, они оба знали правду. Будь Мэдди «заинтересована» еще хоть чуть-чуть больше, она бы просто воспламенилась от страсти.

В ответ на ее молчание Джекс подошел ближе. Достаточно близко, чтобы ей захотелось отступить. Но затем она ощутила его запах, запах мыла, или дезодоранта, или чего-то еще, что составляло его неповторимый аромат, и ей неодолимо захотелось вдохнуть его еще раз.

— Я не хочу это обсуждать, — прошептала она.

— Это далеко не единственная тема, которой ты избегаешь.

Вчера ночью он был достаточно добр, чтобы не задавать лишних вопросов. И Мэдди надеялась, что так оно и будет дальше.

— Знаю. — Она напряглась в ожидании расспросов, но их не последовало.

Джекс воспринял ее ответ спокойно.

И сексуально. Боже, до чего же он сексуален!

— Понимаю, — сказал он, кивнув. — Все эти поцелуи были такими… неловкими. Неаккуратными. И ничего не значили.

Они были глубокими, эротичными, чувственными, и сейчас само воспоминание о том, как он касался губами ее губ, вызывало порхание бабочек внизу живота.

Нет.

Нет, она не жалела о том поцелуе.

Джекс с легкостью прочел ее мысли, и его губы изогнулись в улыбке.

— Итак, никакой заинтересованности, никакой химии, — пробормотал он, склонив голову и упершись взглядом в ее грудь — непослушные соски торчали сквозь тонкую ткань футболки как раз там, где было написано «Укуси меня».

— В-верно, — выдавила она. — Никакой химии и тому подобного. — Но сказав это, вместо того чтобы отступить, Мэдди сделала шаг вперед, и — вы только подумайте — неожиданно встретилась с ним губами, а руками вцепилась в его толстовку.

Как только это могло произойти?

Он целовал ее с закрытыми глазами, полностью сконцентрировавшись на вкусе ее губ. На ощупь он был теплым, налитым силой, и Мэдди вцепилась в него еще сильней. Чтобы держать на расстоянии, сказала она себе.

— Ты и не захочешь никакой химии со мной, — произнесла она. — У меня есть… недостатки.

— Например, ты не умеешь пить, да?

— Ха. Вовсе нет. В смысле… — Она поискала в памяти что-то достаточно обескураживающее: — Мне двадцать девять, и при мне всегда есть фонарик — просто на тот случай, если понадобится держать в страхе монстров из моего шкафа. Я не терплю, когда продукты на тарелке соприкасаются — все должно быть на своем месте. А мой любимый фильм — «Звуки музыки». Я могу спеть любую песню оттуда. — Вот так-то. Что может раздражать больше? Но на всякий случай она добавила еще один штрих: — Еще я могу прорыгать алфавит. В колледже я даже получила за это приз. Иногда, когда я остаюсь одна, я тренируюсь перед зеркалом.

— Весь алфавит?

— Ну да. Так что очень хорошо, что мы не… ну, ты понял.

— Ты права. «Звуки музыки» полностью меняют дело. Какое счастье, что между нами нет никакой химии. — Джекс явно дразнил ее, но когда Мэдди встретилась с ним взглядом, она увидела, что он не смеется.

О нет, его глаза были полны других эмоций. Не смеха, отнюдь.

И еще одно она знала наверняка. Она не отпугнула его. Ни чуточки.

Глава 8

Мэдди наскоро приняла душ, несмотря на то что вода была чуть теплой. Мало того, она была подозрительного рыжего цвета. Раньше это бы ее, конечно, напрягло, но в прошлом году она сделала прививку от столбняка, после того как наступила на гвоздь на съемках в Бербанке. Как бы то ни было, сейчас ей были по барабану подобные треволнения.

А ведь он даже не поцеловал ее во второй раз.

Черт, как он посмел вернуть ее к жизни одним своим присутствием? И это после того, как она порвала с мужчинами.

Это невежливо, безответственно и…

Это не его вина.

Закончив принимать душ, Мэдди вытерлась и полезла в свою дорожную сумку. Она взяла с собой только предметы первой необходимости, оставив все остальное на хранение у отца в Лос-Анджелесе.

Мэдди натянула джинсы — с верхней пуговицей пришлось повозиться. Чертовы чипсы! Надела майку, затем толстый свитер, стараясь заглушить голос своего бывшего, нашептывающий ей прямо в ухо, что не помешало бы посетить спортзал. Вместо этого она решила не разглядывать себя в зеркале слишком пристально. Меньше знаешь — крепче спишь, так ведь? Возможно, стоит записать эту нехитрую истину на карточке и добавить в коробку с мамиными рецептами.

Как обычно, ее волосы жили своей жизнью. Фен помог лишь отчасти. Она нанесла на ресницы черную тушь и решила, что готова к выходу.

Мэдди нашла Джекса на их крошечной кухоньке, которая съежилась еще больше от одного его присутствия. Он что-то пил из кружки и беседовал с Тарой, но как только она вошла, оба замолчали, как заговорщики.

— Что? — сказала Мэдди, оглядев себя с ног до головы. Вроде бы она все надела, ничего не забыла.

— Ничего такого. — Тара протянула ей дымящуюся кружку. — Просто кофе из магазина, и, поверь мне, отнюдь не «Старбакс». — Она глянула на Джекса, будто он был в чем-то виноват. — Я купила его вчера вечером, когда ходила за моющими средствами.

— По мне, так он вполне неплох, — обронил Джекс. — Спасибо.

Мэдди велела себе не смотреть на него, как не смотрят на солнце невооруженным глазом, чтобы не ослепнуть, но дело в том, что она никогда не следовала ничьим советам. К тому же оказалось, что она не может оторвать взгляд от его губ. У Джекса был красивый рот, и, глядя на него, Мэдди ловила себя на мыслях, которых по идее и быть не должно.