Корсар и роза, стр. 26

Тоньино робко и испуганно огляделся вокруг. Он даже представить себе не мог, что кабинет управляющего окажется обставленным с такой роскошью: письменный стол, телефон, электрическая лампа под абажуром, ящики с картотекой, полки, уставленные папками с документами. На стене, среди цветных гравюр с изображением графских земледельческих угодий и фотографий племенных быков-призеров, висел портрет короля Виктора-Иммануила III, а под ним — резное деревянное распятие.

Серджо, казалось, не обратил внимания на присутствие постороннего.

— Вот, изучаю образцы, — сказал он, протягивая раскрытую ладонь Спартаку. — Вот это зерно кажется мне лучшим. Что вы на это скажете?

— Это суперэлита. Но оно уже чуток запарено, видите? — объяснил Спартак, указывая на легкий налет на семенах. — Вот это зерно идет первым сортом и по качеству мне кажется лучшим, хотя оно и мельче. Да и просят за него меньше, чем за суперэлиту.

— Возможно, вы и правы. Закажем первосортное. Остальные я уже просмотрел, по-моему, не стоит тратить на них время, — решил управляющий. — А это кто такой? — спросил Серджо, заметив наконец незнакомого крестьянина, застывшего на пороге.

— Это мой друг из Котиньолы. У него там земля, но он поссорился с родителями и перебрался с женой сюда. Я разместил их в комнатах рядом с Санте. Если, конечно, вы согласитесь его нанять. Я лично за него ручаюсь, — объяснил Спартак.

— Ну, раз вы лично за него ручаетесь, я, конечно, возражать не стану, — согласился Серджо, с сомнением вглядываясь в изуродованное раной лицо с блестящим, уставленным в одну точку стеклянным глазом. — А насчет оплаты он уже знает?

— Знает. И работать он умеет. Я поручу ему выращивание овощей. Овощи — его стихия.

— Ну что ж, добро пожаловать, — управляющий решительно протянул руку Тоньино. — Как вас зовут?

— Антонио Мизерокки. Попросту Тоньино, — робко ответил тот.

— Война? — спросил Серджо, указывая на его лицо.

— Верно, — кивнул Тоньино.

Зазвонил телефон, и управляющий поднял трубку в ту самую минуту, когда друзья собрались прощаться.

Услышав, кто говорит, Серджо начал отвечать почтительным тоном, кратко, почти односложно, кланяясь невидимому собеседнику. Одновременно он сделал знак Спартаку задержаться.

— Граф вернулся, — объявил управляющий, повесив трубку. — Он направляется на виллу в Котиньолу, но сначала остановится здесь, в усадьбе. Он пообедает с нами. Нужно немедленно предупредить мою жену.

Жилье управляющего и контора располагались в одном переоборудованном на современный лад старом доме, отстоявшем на полкилометра от хозяйственных построек. В прошлом веке здесь жили хозяева. Когда граф Сфорца унаследовал имение и другие земли по соседству, его жена сочла это жилье неподходящим, предпочитая ему виллу в Котиньоле.

— Вы пообедаете у меня, — сказал управляющий, — Таким образом граф сможет с вами познакомиться. — Он вдруг помрачнел, представив себе, сколько упреков придется выслушать ему от жены, когда она узнает о неожиданном визите сиятельных гостей, для которых придется приготовить роскошный обед и обеспечить достойный прием. — Окажите мне любезность, Спартак. Пошлите за Сантиной, пусть придет помочь на кухне.

— Тоньино об этом позаботится, если не возражаете, — ответил Спартак, обернувшись в дверях. Он твердо решил для себя, что никогда больше не переступит порога хозяйской усадьбы. — Мне надо заехать к ветеринару. Прибыла вакцина для скота.

— Спасибо, Спартак, — поблагодарил Тоньино, когда они остались одни. — Спасибо за все. Ты даже нашел предлог, чтобы послать меня проведать мою Лену, посмотреть, как она там.

Спартак ничего не ответил. Он оседлал свой велосипед и направился в город.

Вернулся он уже к полудню. Перед домом управляющего стояла черная «Изотта-Фраскини» с панелями орехового дерева, из столовой, сквозь распахнутые окна, доносился оживленный разговор. Прислонив велосипед к дощатому забору, Спартак заметил шофера в ливрее. Тот сидел на каменной скамье перед изображением Мадонны в гроте, выложенном из обломков скальных пород. Рядом с ним сидела маленькая Антавлева. Оба уплетали хлеб с шоколадом. Заметив Спартака, девочка побежала ему навстречу.

— Господин граф прибыл! — закричала она.

— Знаю. Я потому и приехал, — ответил Спартак, ласково потрепав ее по щеке.

— И с ним госпожа графиня. И не та, что была прежде, не старая. Совсем-совсем молоденькая и такая красавица! — захлебываясь, доложила Антавлева. — Но она не добрая. Даже поздороваться со мной не захотела, — уточнила девочка, понижая голос, чтобы шофер не услышал. — Лена гораздо лучше ее, а по мне, так и красивее тоже, хотя и носит очки, — добавила она.

В эту минуту за спиной у них раздался голос:

— Так вы и есть знаменитый помощник управляющего!

Спартак обернулся и снял шляпу. Перед ним стояла молодая женщина в серых фланелевых брюках и твидовом жакете, под которым виднелась белая блузка, фасоном напоминавшая мужскую рубашку. Да, она и в самом деле была необыкновенно хороша собой: безупречно правильные черты лица, громадные голубые глаза, светлые волосы, стянутые мягким узлом на затылке. На полных и сочных, как вишни, губах играла самоуверенная улыбка. На мгновение Спартак лишился дара речи.

— К вашим услугам, — вымолвил он наконец, кланяясь и прижимая шляпу к груди.

— Граф рассказывает о вас чудеса. Конечно, со слов управляющего. Не знаю, стоит ли всему этому верить или нет, — с улыбкой произнесла она, подходя поближе.

Спартак заметил брошь, сверкавшую на отвороте ее твидового жакета: белая роза с лепестками из мелких жемчужин на изумрудно-зеленом стебле с такими же листиками.

Графиня перехватила его взгляд.

— Вам нравится моя брошка, господин помощник управляющего? — кокетливо спросила она.

Как он мог растолковать этой дамочке, что ее брошка напоминает ему белую дамасскую розу, которую он подарил Лене, встретив ее на берегу Сенио?

— По правде говоря, не знаю, — проговорил он торопливо. — Я в дамских безделушках не разбираюсь.

— А жаль, — томно протянула графиня. — Вы проявили бы отличный вкус, если бы сказали, что она вам понравилась. Эта брошка — маленький шедевр Тиффани. Граф подарил мне ее во время нашего свадебного путешествия в Нью-Йорк.

Женщина говорила таким тоном, словно помощник управляющего, равно как и брошка, и ее муж да и весь белый свет составляли часть некой шутки, понятной только ей одной.

— Должен вас разочаровать, но здесь у нас в деревне имя Тиффани звучит как марка какого-нибудь трактора, — возразил Спартак, наградив ее насмешливой улыбкой.

— О, вижу, вы меня не разочаруете. Как раз наоборот, — игриво намекнула она. — Сейчас нас ждут к обеду, но потом я бы хотела, чтобы вы мне показали конюшни. Граф намерен задержаться в деревне. Что касается меня, придется мне коротать дни за верховыми прогулками. Вы ездите верхом, господин помощник управляющего?

Спартак сделал вид, что поддерживает ее игру.

— Когда выпадает случай, стараюсь не ударить в грязь лицом, — ответил он.

— Именно в этом мне бы и хотелось убедиться, — кивнула графиня.

Повернувшись на каблуках, она прошла вперед к дому. Спартак последовал за ней. Антавлева, не упустившая ни слова из их разговора, догнала его и дернула за полу куртки.

— Все, как я говорила, — прошептала девочка.

Спартак улыбнулся и подмигнул ей в ответ.

Глава 10

Дверь была распахнута настежь, и Тоньино остановился на пороге, боясь войти. Все произошло без ведома Лены, и теперь он опасался ее гнева.

Лена мыла пол, завязав волосы косынкой, закатав рукава блузки и подоткнув юбку за пояс. Время от времени окуная щетку из стеблей сорго в стоявшее рядом ведро с водой, она с угрюмым остервенением шаркала ею взад-вперед по плиткам обожженной глины, словно намереваясь стереть их в порошок.

— Если вы пришли пообедать, то знайте, что в доме нет ни кусочка сала, ни горсти муки, ни хлеба, ни соли, ни зелени. Зато у нас есть электрический свет. Не знаю, можно ли его подать на стол, — такими словами встретила она мужа, не отрываясь от своего занятия.