Против течения, стр. 42

Она почти слышала удары своего сердца.

Но так ли было на самом деле?

— Дорогая, все было чудесно, ну просто чудесно! — Майра с чувством сжала в объятиях сестру. — Ты знаешь, этот милый капитан Марлоу сказал, что я выгляжу как Персефона. Сначала я не могла вспомнить, кто это, пока Чарлз не шепнул мне на ухо: «Весна». Значит, это был комплимент, не правда ли? Все было абсолютно великолепно…

Майра вздохнула с полным удовлетворением, и Энн, прижав ее к себе, сказала мягко:

— Я рада, что ты была счастлива, девочка. Я ужасно горжусь тобой.

— Правда?

— Правда!

— Если бы кто-нибудь два месяца назад сказал нам, что мы окажемся в Галивере и я буду танцевать с разными известными людьми, одетая в самое красивое на свете платье, ведь мы бы посмеялись над ним, не так ли?

— Мы бы подумали, что это одна из твоих романтических историй, — поддразнила Энн.

— Но они осуществились! Ты смеешься надо мной, но видишь, время показало, что я права. О Энн, я так рада, что вы с Джоном поженились!

— Ты рада? — Ее тон изменился, и Майра разомкнула объятия. — Нам надо идти спать, — сказала Энн. — Уже поздно.

— Ну и пусть, — возразила Майра и одновременно зевнула: это был длинный день.

— Не пора ли этим двум девочкам в постельки? — сказал из дверей Чарлз.

— Майра притворяется, что не устала, — ответила Энн.

— Ну а я знаю, что устал, — сказал Чарлз. — Джон провожает последних гостей.

— А Вивьен ему помогает, — сказала Энн. Она не могла удержать легкого укола в своем тоне, хотя хотела, чтобы замечание прозвучало с юмором.

— Вивьен, как вы и сказали, помогает ему, — медленно произнес Чарлз.

Энн показалось, что в его словах заключен какой-то тайный смысл, которого она не поняла. Но Майра, переполненная эмоциями, подлетела к Чарлзу через весь зал по сверкающему паркету:

— О Чарлз! — воскликнула она. — У меня был такой восхитительный вечер, и я знаю, что благодаря вам! Теперь я вижу, что все мои платья никуда не годятся. Днем, когда вы мне сказали об этом, я обиделась, но ведь тогда я еще не видела этого. — Она приподняла прозрачную юбку из белых кружев. — Замечательное, правда же? — спросила она, как будто платье не принадлежало ей, а было прекрасным произведением, достойным всеобщего поклонения.

Да, платье было великолепным, и Энн, увидев в нем сестру, еще раз убедилась, что Чарлз — гений в деле, касающемся женской одежды. Платье, которое он заказал, прибыло с посыльным из Лондона буквально за полчаса до обеда и казалось созданным с учетом романтической натуры Майры. Длинная пышная юбка крепилась к лифу белыми и самыми нежными весенними цветами, ожерелье из тех же цветов и тонкие браслеты на запястьях дополняли наряд. Когда Майра оделась, она превратилась в олицетворение всего юного, свежего и искреннего, и Энн не удивлялась, слыша со всех сторон восклицания восторга по поводу внешности Майры. Ее уверяли, что, вне всяких сомнений, Майра станет самой красивой дебютанткой зимнего сезона. Один из гостей даже сказал:

— Я полагаю, обе сестры Шеффорд станут прославленными красавицами; более того, здесь есть еще третья, которую пока прячут.

«Прославленные красавицы», — повторила Энн про себя и чуть не рассмеялась вслух. Ну не смешно ли, что Энн и Майра, дочери бедного деревенского врача, обсуждаются в подобных выражениях? И она знала, что такую оценку они получили во многом благодаря стараниям Чарлза. Он разглядел их, он «поместил картины», как выразился сам, в соответствующие рамы.

Энн думала, что сказали бы эти люди, так охотно расточающие комплименты Майре, если бы увидели ее днем в банальном красном жакетике и сдвинутой набок шляпке или если бы всего две недели назад видели, как новоиспеченная леди Мелтон из Галивера, одетая в старый передник, скребет пол на кухне. Признали бы они их красавицами в тех обстоятельствах? Энн сильно сомневалась.

Но всего важнее было то, что Майра определенно наслаждалась вечером. Если она и думала о Томми Рэнкине, то не подала и виду, что скучает о нем или одинока без него.

Чарлз исполнил обещание и сделал все, что было в его силах, чтобы укрепить успех Майры. Это было не только платье, это были не только милые слова, от которых сияли ее глаза и росло чувство уверенности в себе, но это было все его поведение: он взял ее под свое крыло. Он спасал ее от пожилых и скучных мужчин, которые тоже были не прочь монополизировать прелестную девушку, если бы получили такую возможность. Он следил за тем, чтобы ее кавалерами в танцах были самые симпатичные и известные из молодых людей, и ни одной минуты за весь вечер она не могла ощутить себя одинокой или заброшенной. Энн следила за ним с благодарностью, настолько искренней, что так и не поняла: она сама в результате оказалась в некотором пренебрежении с его стороны. И сейчас, когда она видела, как Чарлз улыбается Майре своей неотразимо-привлекательной улыбкой, она внезапно ощутила легкий укол одиночества.

Если бы не было Чарлза, каким труднопостижимым, каким огромным и устрашающим казался бы Галивер!

— Ну, получила ли ты удовольствие? — Это был Джон.

Энн повернулась на его голос и, к своему удивлению, поняла, что он обращается не к Майре, а к ней.

— Большое удовольствие, спасибо. Это был прекрасный вечер.

— Лично я разочарована. — Холодный, ясный голос Вивьен разбил, как показалось Энн, спокойную, доверительную атмосферу. Она медленно вошла в зал, ее серебряное платье зеркальным блеском отражало огни люстр.

— Очень жаль, — угрюмо сказал Джон, но в голосе его была нотка иронии.

— Полагаю, что старею, — зевнула Вивьен. — Я нахожу избыток юности несколько утомительным.

— Вам надо пораньше отправляться в постель, и тогда ваша красота станет спящей, — сказала в ответ Майра.

Энн была поражена, когда заметила, как быстро Майра разгадала характер Вивьен. Она ничуть не расстраивалась и не смущалась от ее грубости, зато оказалась отлично подготовленной, чтобы ответить на любой вызов со стороны кузины Джона. Было ясно: если Вивьен и Майра останутся под одной крышей, словесные поединки неизбежны и победительницей в них не обязательно будет Вивьен.

Но сейчас было поздно, и Энн хотелось, чтобы вечер закончился на приятной ноте. Она сказала примирительно:

— Надо идти спать. И кстати, Джон, твоя мать ушла очень рано.

— Боюсь, она чувствует себя неважно, — ответил Джон. — Хотя, извиняясь за ранний уход, она сослалась на то, что ты вполне справишься с ролью хозяйки для такого молодого общества.

— Мне жаль, что она заболела, — сказала Энн. — Только бы она больше не сердилась.

Джон засмеялся:

— Сегодня близнецы превзошли самих себя!

— Я пришла в ярость, но не могла удержаться от смеха, — призналась Энн. — Хотелось бы мне, чтобы я сделала что-нибудь подобное в их возрасте!

Вечер начался ужасно. Энн чувствовала, что леди Мелтон не получила особенного удовольствия, когда, вернувшись вместе с Вивьен в выставки цветов, узнала, что в ее отсутствие организован людный праздник. Не только двадцать персон должны были сесть за обеденный стол, но еще трижды столько были приглашены потанцевать после обеда, из них около дюжины должны были остаться ночевать. Никаких трудностей с точки зрения приготовлений к подобному акту не было: слуги в Галивере привыкли к большим приемам в короткие сроки; приказания, однажды отданные, приводили в действие хорошо отлаженный механизм, и вся работа выполнялась без суеты, со спокойствием и точностью часов. Но леди Мелтон любила держать бразды правления в своих руках. Если надо было что-то организовать, она хотела это делать сама. И Энн знала, хотя сказано было очень немного, что она и обижена, и оскорблена.

Энн постаралась объяснить ей ситуацию, насколько это было возможно, не навлекая на Майру никаких подозрений. Со временем начали прибывать гости. Все пошли наверх переодеваться к обеду, и Энн надеялась, что ей удалось хотя бы отчасти смягчить недовольство свекрови.