Жена для чародея, стр. 31
Но сейчас он смотрел на спящую Медлин… и ярость утихала. Во сне она сбросила с себя одеяло и теперь лежала на спине, закинув руку за голову, волосы, отливавшие золотом и медью, струились на обнаженную грудь.
Он просил у судьбы обычную женщину, а та послала ему королеву фей.
Да, подумал Анатоль, именно так он и изобразил бы Медлин, если бы давно не забросил кисть. Фея с прозрачными крылышками, спящая в сердцевине цветка в своей невинной наготе. Только не хрупкого цветка, вроде примулы или лилии. Нет, его практичная Медлин предпочла бы хороший, надежный одуванчик.
Анатоль криво улыбнулся своим фантазиям, но все же подумал, что теперь гораздо лучше знает свою хрупкую жену. И он не должен испытывать столь горького разочарования. Да, Медлин не та пылкая, необузданная любовница, на которую он надеялся… но, несмотря на всю свою утонченность, держалась она неплохо.
Она не рыдала, не кричала, чтобы Анатоль к ней не прикасался, — собрала всю свою храбрость и терпела. А ведь он ничего больше не требовал от жены, верно?
Он сам сказал Фитцледжу, что ему будет достаточно, если Медлин научится не бояться его. «Мне не надо, чтобы меня любили», — вот что он говорил тогда.
— Мне не надо, чтобы она меня любила, — упрямо прошептал Анатоль… но теперь, когда за окном стояла серая завеса предрассветной мглы, когда рядом спала Медлин, блаженно не ведая о его присутствии, эти слова показались ему пустыми и неубедительными. Пять часов утра…
В столь грустный и одинокий час бессмысленно лгать самому себе.
9
С моря пришел утренний туман, окутав замок Ледж белым покрывалом. Тропа, ведущая через гряду скал вниз, где грузно бился прибой, была едва различима. Анатоль, однако, направлял жеребца железной рукой с уверенностью человека, которому знакомы все уступы и трещины родной земли. Мальчиком он часто играл s этих скалах, и тогда на извилистых тропинках его поджидали пираты и разбойники. Зажав в зубах кинжалы, они ползли наверх, туда, где стоял Анатоль, размахивая ивовым прутиком, который заменял ему меч. А иногда он уходил в запущенный сад, спускавшийся почти до самых скал, и там, среди рододендронов и шиповника, играл в прятки с эльфами.
Но все это было до того, как жизнь его матери трагически оборвалась. Мать унесла с собой в могилу и короля эльфов, и предводителя пиратов, и все мальчишеские восторги перед красотой крутых скал, бескрайнего моря, безбрежного неба.
Однако за все те годы, что Анатоль был хозяином замка Ледж, ему никогда так не хотелось бежать из замка, как сейчас. Бежать куда глаза глядят, бежать от нее.
От Медлин, его невесты, огненной женщины.
Анатоль, сам того не желая, придержал лошадь, оглянулся. Вдалеке был виден дом, ненавидимый и любимый одновременно. Зубчатые стены и древние башни неясно проступали в тумане, словно замок был всего лишь видением или картинкой из книги сказок.
Он едва мог разглядеть окно, за которым спала юная женщина с рассыпанными по подушке огненными волосами, женщина, тоже вышедшая из сказки. Память о ее красоте звала Анатоля, словно пение сирены, манила вернуться в спальню. Разбудить нежным поцелуем, взять ее руки в свои…
«И что дальше?» — насмешливо спросил внутренний голос. Повторить неудачу прошлой ночи? Анатоль не знал, не ведал, как пробудить в Медлин великую страсть и безмерную преданность, которые, как считалось, присущи невесте Сентледжа.
В отчаянии Анатоль выругался сквозь зубы. Он даже не отважился сегодня утром встретиться с Медлин лицом к лицу, чтобы она не прочла в его глазах безнадежное, безумное желание.
Анатоля никто никогда не любил. Что вдруг заставило его искать любви? Этого он не знал. Знал лишь, что надо на время исчезнуть из замка, чтобы разобраться в своих странных чувствах и страхах, снова обрести власть над собой.
Словно для того, чтобы утвердиться в этой мысли, Анатоль пришпорил жеребца и поскакал вниз. Навстречу тому, что также угрожало спокойствию его души, но было гораздо приятней и недвусмысленней.
Навстречу Мортмейнам.
На берегу туман был гуще и холоднее. Самая подходящая погода, чтобы гнаться за призраком женщины, которая, скорее всего только плод старческой фантазии или слабеющего зрения! Да и трудно найти лучшее место для поисков врага, которого давно считали мертвым.
Анатоль натянул повод, вглядываясь сквозь туман в лежавшую перед ним небольшую бухту. Море уже успокоилось, после ночного шторма остались на берегу только серые груды плавника.
Этот участок побережья был пустынным и опасным. Острые скалы торчали над поверхностью воды, золотистые пятна на песчаном берегу напоминали о зыбучих песках, в которых бесследно исчезал неосторожный путник.
Бухту окружали голые холмы — ни рыбачьих хижин, ни растянутых для просушки сетей, только полуистлевшие дубы да развалины некогда величественного господского дома.
Когда— то поместье носило пышное французское имя, но со временем местные рыбаки стали называть его Пропащей Землей, ибо место это пользовалось дурной репутацией: здесь разбивались о скалы корабли, гибли моряки, путники навек пропадали в зыбучих песках или от руки злодея. Земля эта считалась такой же злокозненной и предательской, как сами Мортмейны.
Анатоль зябко поежился, но не утренняя сырость была тому причиной. Это место источало зло, проникавшее до самых отдаленных границ владений Сентледжей. Если бы даже поместье Мортмейнов находилось за тысячу миль отсюда, Сентледжи все равно ощущали бы это зло.
Анатоль осторожно направил коня по узкой тропке, идущей с берега к дому через болотистый луг. От напряжения у него сводило плечи. Ни разу не видел он ни одного Мортмейна, но чем ближе подъезжал к развалинам, тем отчетливее ощущал холод тени врага.
Самого заклятого врага Сентледжей. Кто приговорил и сжег лорда Просперо за колдовство? Мортмейн. Кто привел армию Кромвеля, разорившую замок Ледж? Мортмейн. Кто стоял за убийством леди Дейдры? Снова Мортмейн.
И так до последних поколений, до незаконной казни младшего брата отца Анатоля Уатта Сентледжа, который был повешен сэром Тайрусом Мортмейном по облыжному обвинению в заговоре против короля. Повешен без суда и следствия. Это и привело к последней распре между сэром Тайрусом и дедом Анатоля, которая окончилась здесь, на холме, ночью мести и огня.
Жеребец Анатоля прянул и попятился, раздувая ноздри, словно легкий ветерок, долетевший от дома, все еще хранил едкий запах дыма. Конь вставал на дыбы и все норовил повернуть, со свойственной животным остротой чувствуя смерть и запустение.
Отчаявшись унять его, Анатоль спешился, привязал испуганного жеребца к нижней ветви дуба и дальше пошел пешком.
Над ним высились развалины Мортмейн-Мэнор. От дома остались только стены, выбитые окна зияли, словно пустые глазницы. Почерневший памятник преступлениям Мортмейнов. Великая гордыня и жажда мести обратились в труду пепла и мусора.
Помедлив, Анатоль настороженно шагнул в зияющий провал, который некогда был парадным входом Мортмейн-Мэнор. И почти сразу остановился, опасаясь, что при первом неосторожном движении останки дома обрушатся ему на голову.
Внутри были только груды камня, обугленные, треснувшие балки, горки старого пепла. Все ценное было давно уже разграблено. Вместо крыши над головой бледнело облачное серое небо. Было совсем тихо, лишь иногда кричали грачи, устроившие гнездо в остатках печной трубы.
Анатоль нахмурился. Он и сам не знал, что собирался найти на пропащей земле, хотя если кто-либо из Мортмейнов и остался в живых, искать его надо было именно здесь.
Однако в доме не было никаких следов человека. Убедившись в этом, Анатоль уже повернулся к выходу, но вдруг ощутил, что туман вокруг сгустился, проникая до мозга костей. Рядом был чужой.
Анатоль напряженно вслушивался, но не уловил ни звука, только чуял чье-то присутствие. Волосы у него зашевелились, и тревога стучала в висках, словно погремушка сторожа.