Жена для чародея, стр. 12

— Вы так говорите об этой девице, словно влюблены в нее, — перебил его Анатоль. — Не это ли обстоятельство повлияло на ваш выбор?

— Конечно, нет! — Фитцледж искренне возмутился, но, к удивлению Анатоля, слегка покраснел. Трудно было удержаться и не подразнить его еще немного:

— Вы слишком давно вдовеете, дружище. Надо было вам самому жениться на этой девчонке, вместо того чтобы подсовывать ее мне.

— Будь я лет на сорок моложе, именно так бы и поступил. — В глазах священника на миг мелькнуло мечтательное выражение, но он тут же опомнился. — Увы, даже тогда это было бы невозможно. Она принадлежит вам, Анатоль.

— А что мне с ней делать — с ее-то накрахмаленными юбками и напудренным париком? Ей место где-нибудь в Версале, а не в нашей дикой стране.

— Начать вам, во всяком случае, следует с извинений за столь неподобающий прием. Вы даже не потрудились дать распоряжения слугам, чтобы они все приготовили к приезду вашей невесты.

— Моя женитьба касается только меня, и никого больше. К тому же она приехала раньше, чем я ожидал.

— Означает ли это, что вы не сообщили о Медлин своей родне? Вашему кузену Роману?

— Нет, конечно. С какой стати я должен это делать?

— Вы чересчур ревниво оберегаете вашу личную жизнь, милорд. Роман должен был знать о том, что вы собираетесь жениться. Ведь он считает себя вашим наследником.

— Если он так считает, значит, он полный идиот. — При упоминании о Романе Сентледже Анатоль ощутил знакомый укол раздражения. — Я никогда не допущу, чтобы замок Ледж попал в руки к этому…

Он оборвал себя, скорее почувствовав, нежели, услыхав, что кто-то подошел к двери, и проговорил:

— Войдите.

Последовала пауза, вслед за тем в кабинете появился Люций Тригхорн, ворча себе под нос:

— Хоть бы разочек дали в дверь постучать. Хотя бы для виду.

— Я же просил меня не беспокоить, — недовольным тоном заметил Анатоль.

Седой как лунь старикашка даже бровью не повел. Вытирая руки о грязноватый передник, он прошел дальше.

— Тут моей вины нету, ваша милость, — заявил он. — Та женщина с напудренной головой опять стучится в дверь. Требует, чтоб ее впустили.

Фитцледж в ужасе открыл рот.

— Медлин все еще ждет у порога? Я же велел тебе, болван ты этакий, проводить ее в переднюю, пока я буду беседовать с его милостью.

— Не сочтите за неуважение, ваше преподобие, — отозвался Тригхорн, — но я только хозяйские приказы выполняю.

— А что тебе сказал хозяин? — спросил Фитцледж, твердо глядя выцветшими голубыми глазами в глаза Анатоля. — Пускать леди в дом или не пускать?

Анатоль поморщился, зная, что Фитцледж имеет в виду нечто гораздо большее. Допустить эту женщину в дом… в свою постель… в свою жизнь. Дух его еще продолжал бунтовать, но разум уже смирялся с неизбежным. Он знал, что не может восстать против авторитета Искателя Невест.

Анатоль безнадежно махнул рукой, и устало проговорил:

— Эта леди — моя невеста, Тригхорн. Проводи ее в дом.

Медлин шла за Тригхорном по обширному вестибюлю, приподняв юбки, чтобы не запачкать их о мраморный пол, который явно слишком давно не подметали и не полировали. Вокруг нее возвышались стены замка Ледж, величественные, но начисто лишенные тепла, обычно сообщаемого старинным домам портретами предков и идиллическими пейзажами. На верхний этаж вела широкая лестница, а с перил красного дерева, украшенных искусной резьбой, свисало не менее искусное творение многих поколений пауков.

Тригхорн вел ее все дальше по безлюдным залам, объятым не нарушаемой ни единым звуком тишиной, и Медлин невольно воображала, что ей удалось проникнуть в зачарованный дворец, полный отзвуками прошлых бед и печалей.

А может, то был отзвук ее собственной печали.

Медлин расправила плечи, решительно приказав себе изгнать из сердца жалость к глупой девчонке Медлин Бертон, потому что все, случившееся у дверей замка Ледж, — лишь справедливое наказание за романтические бредни.

В прошедшие полчаса она урезонивала кузину, которая все еще находилась в состоянии, близком к помешательству, успокаивала перепуганную горничную, призывала к порядку до крайности взволнованных слуг и старалась, как могла, превратиться в прежнюю здравомыслящую и практичную Медлин. Ей уже казалось, что в последнем она несколько преуспела, но тут отворились тяжелые дубовые двери, и на пороге показался Тригхорн.

— Хозяин у себя в кабинете. — Он мотнул головой, указал себе за плечо грязным большим пальцем и зашаркал обратно в дом.

— Постойте! — крикнула ему вслед Медлин. — Разве вы не собираетесь обо мне доложить?

К ее удивлению, физиономия Тригхорна расплылась в ухмылке.

— Доложить? Да господь с вами, леди! Хозяину не надо ничего докладывать. Можете даже не трудиться в дверь стучать.

И он пошел дальше, посмеиваясь, словно произнес удачную шутку, которую Медлин не поняла. Озадаченная, она подумала, что Тригг просто злорадствует, зная, что хозяин приглашает ее лишь для того, чтобы послать ко всем чертям. Следует заметить, что, познакомившись поближе с нравом своего мужа, она была этому только рада… но твердо решила не дать себя больше унизить, каким бы ни был исход. Оставив на пыльном столе в приемной накидку и шляпу, девушка расправила юбку и собиралась было постучать в дверь кабинета, но вспомнила предупреждение Тригхорна, и рука ее замерла.

Тогда она робко повернула ручку и, чуть приоткрыв дверь, заглянула в сумрачный кабинет с дубовыми стенами и слоем пыли повсюду, столь характерным для всего замка. Обширное помещение освещалось только дневным светом, проникавшим в узкие высокие окна в дальнем конце кабинета. Там и стоял Анатоль Сентледж. Стоял неподвижно и смотрел на нее. Вся вновь обретенная решимость тут же покинула Медлин. За то недолгое время, что она оставалась одна, образ мужа в ее памяти несколько сгладился, и теперь ее заново поразили буйная грива нечесаных волос и немигающий мрачный взгляд.

Медлин была близка к тому, чтобы повернуться и удариться в позорное бегство… и она так бы и поступила, если бы в кабинете, не находился также мистер Фитцледж. Священник выступил вперед и приветливо пригласил:

— Входите, дитя мое.

Медлин нерешительно двинулась от порога, не сводя глаз с Анатоля. Послышался низкий глухой рокот. «Боже милосердный, — мелькнуло в голове у Медлин, — он на меня рычит».

Потом до нее дошло, что рычание доносится от камина. Три крупные гончие вскочили на ноги, и тут же рычание сменилось угрожающим лаем.

— Тихо! — приказал Анатоль.

Но собак Медлин не боялась. Она подошла к самой крупной и протянула руку, чтобы та могла ее обнюхать. Это был старый кобель весьма непрезентабельного вида, с порванным ухом и вытекшим глазом. Он настороженно коснулся холодным носом ладони Медлин. Девушка ласково заговорила с ним на языке, понятном лишь младенцам да животным, и через некоторое время пес завилял хвостом.

Когда он позволил Медлин потрепать себя по голове, покрытой боевыми шрамами, две другие собаки тоже стали к ней ласкаться. Теплые языки дружески лизали ей руки, и она радостно засмеялась, но в этот миг раздался гневный голос Анатоля:

— Цезарь, Брут, Пендрагон, лежать! — Собаки немедленно отскочили от Медлин и улеглись. Анатоль, открыв входную дверь, крикнул:

— Вон отсюда!

Медлин не сразу поняла, к кому относится приказ — к собакам или, может быть, к ней, но, когда гончие с поджатыми хвостами скользнули мимо Анатоля, она решилась возразить:

— Прошу вас, не надо их выгонять из-за меня. Она подумала, что из всех, кого она здесь встретила, лишь эти три собаки проявили приветливость и дружелюбие. Но Анатоль, глядя на гончих, словно на предателей, выпроводил их из кабинета и захлопнул дверь.

Потом он обернулся к Медлин, и они долго в неловком молчании разглядывали друг друга. Мистер Фитцледж откашлялся и нервически потер ладони.

— Я, пожалуй, тоже пойду, — пробормотал он.