Любовное заклятие, стр. 88

Загадочные слова колдуна в первый момент озадачили Вэла. Но ненадолго. Разгадка, подобно вспышке молнии, озарила его, наполнив душу тревогой.

— Потерянная земля! — воскликнул Вэл. — И ты позволил Кейт отправиться в это богом проклятое место?!

— Мне казалось, ты достаточно хорошо знаешь свою невесту, чтобы понять: ни один человек не может позволить или не позволить ей что-то сделать, — сказал Просперо сухо.

Расстроенный и встревоженный еще больше, чем до прихода сюда, Вэл пробормотал какие-то слова благодарности и поспешил вниз по лестнице.

23.

Рэйф Мортмейн устало брел вниз по узкой, выложенной булыжником улице, ведущей к пристани. Чтобы уберечься от пронизывающего ветра, он замотал вокруг горла шарф, в руке сжимал свой полупустой дорожный саквояж. Рэйф подсчитал, что ему как раз хватит денег добраться до Франции, а уж там он сможет найти приличное океанское судно и наняться на него первым помощником, боцманом, даже простым матросом — это сейчас не имело для него значения.

Итак, кристалла у него больше не было, здоровье и жизненные силы полностью восстановились, а что до остального… Горечь и безнадежное отчаяние сопровождали каждый его жизненный шаг, он привык с этим жить. Выживет и теперь. Он прекрасно научился это делать.

Рэйф постарался переключить все свое внимание на порт, где в раннем утреннем тумане виднелись мачты кораблей. Он попытался возродить в душе прежнее волнующее ощущение, которое у него всегда появлялось перед плаванием. Но вид стоящих на якоре судов не вызывал в нем ничего, кроме ощущения странного холода и серой безрадостной мглы, под стать той грязноватой воде, что плескалась у пирса.

Помимо своей воли он постоянно мысленно возвращался в маленький двухкомнатный номер гостиницы. Женщина и мальчик, наверное, еще спят, но Корин скоро проснется и обнаружит его прощальное письмо. Она не удивится слишком сильно: ведь не могла же она не заметить, как сильно он изменился, когда вернулся из Торрекомба вчера вечером. Не могла не почувствовать ту холодную отчужденность, что возникла между ними, и то, как он старался отдалиться от нее и мальчика.

Райф знал, что должен был хотя бы соблюсти приличия и попрощаться с ней и с Чарли, сказать, что он уезжает и почему. Но это было выше его сил. К тому же прежде ни одна его любовница не удостаивалась прощальной записки.

Правда, Корин не была его любовницей… Но чем бы она ни была для него и что бы он ни чувствовал к ней — или только воображал, что чувствует, — со всем этим было покончено. Все это было не более чем безумие, наведенное на него кристаллом в ночь Хэллоуина. Да и вообще, он сомневался, что вспомнит ее лицо после того, как покинет Фалмут.

Словно стараясь поскорее все забыть, он ускорил шаги и, возможно, поэтому не заметил, что за ним кто-то бежит, пока не услышал за спиной знакомый голос:

— Рэйф! Пожалуйста… подожди!

Рэйф замер при звуке этого голоса. Затем медленно повернулся и обнаружил, что за ним по улице бежит Корин. А он-то рассчитывал исчезнуть до того, как она прочтет его послание! Во всяком случае, он надеялся, что у нее хватит здравого смысла не бросаться за ним следом.

Впрочем, Рэйф знал, как управлять подобной ситуацией. Его холодного равнодушия и ледяного взгляда всегда было достаточно для того, чтобы любую женщину отправить складывать вещи. Он выпрямился во весь свой немалый рост и попытался изобразить на лице свою обычную жесткую, презрительную ухмылку. Но это выражение мгновенно исчезло, стоило ему взглянуть на Корин. Она, очевидно, так спешила, что даже не успела одеться как следует. Ее старенькая вытертая черная шаль была накинута поверх хлопчатобумажного домашнего платья и едва ли могла защитить от промозглого утреннего воздуха.

— Дьявольщина, Корин! — прорычал Рэйф, когда она нагнала его. — Что ты делаешь?! Хочешь простудиться и умереть?

Корин тяжело дышала от быстрого бега и едва ли была в состоянии что-нибудь ответить. Она вся дрожала — то ли от холода, то ли от возбуждения, — и резкий порыв ветра облепил ее лицо прядями каштановых волос.

Рэйф бросил на землю свою поклажу и, схватив ее за плечи, грубо затащил за какие-то старые ящики, сваленные возле портового склада, чтобы хотя бы укрыть от ветра.

Он стоял перед ней, беспомощно глядя, как она пытается откинуть с лица волосы. Ее нос покраснел, хотя глаза были совершенно ясными, из чего он, к своему облегчению, заключил, что она по крайней мере не плакала. Впрочем, тоскливое выражение, с которым она смотрела на него, было во сто крат хуже.

— Что тебе здесь нужно? — продолжал рычать Рэйф. — Ты что, не получила моего письма?

— По-получила, — запинаясь, сказала женщина. — Но… я не все там поняла.

— Что же там непонятного? Я составил четкий и подробный список всех преступлений, которые совершил. Неужели не ясно, что я абсолютно неподходящий вариант для вас с Чарли? Меня ищет полиция, черт возьми!

— Но я всегда об этом знала, Рэйф.

— Ты знала?! — Он изо всех сил старался вновь придать своему лицу отчужденное, ледяное выражение, но тихое признание Корин застало его врасплох. — Каким образом?…

Корин пожала плечами, пытаясь поплотнее закутаться в свою не слишком теплую шаль.

— Ну, ты иногда так настороженно оглядывался через плечо, словно ожидал беды. Даже когда играл с Чарли на берегу, ты всегда был настороже. А когда поблизости оказывался констебль, ты всегда переходил на другую сторону улицы.

Рэйф молча смотрел на нее. Ему и в голову не могло прийти, что она так тонко все подмечает. Впрочем, он достаточно хорошо успел узнать Корин и поэтому не особенно удивился. Его изумило другое.

— Но если ты предполагала, что я преступник и что за мою голову назначена награда, почему же ты ничего не сделала?

— А что, по-твоему, я должна была сделать, Рэйф?

— Тебе следовало бы самой отправиться к констеблю и выдать меня. Если не ради награды, то хотя бы ради того, чтобы защитить себя и своего сына от беды.

— Но ни мне, ни Чарли никогда не нужно было защищаться от тебя!

— Это только из-за того, что произошло со мной в ночь Хэллоуина.

— Да, я помню. Этот кусок кристалла и доктор Сентледж со своим необычным даром лечить людей… Ты объяснил все в своем письме.

— Но все это, конечно, показалось тебе сущим бредом, и ты мне не поверила?

— О нет, я поверила! Магия, колдовство и все такое… Меня смущает только одна вещь. — Корин посмотрела на него своим ясным и чистым взглядом. — Под действием какого волшебного заклятия ты оставил нам с Чарли сегодня утром все свои деньги?

— Ну, я… — Рэйф нахмурился. — Я же и раньше тебе говорил, что деньги не играют для меня никакой роли, — пробурчал он.

— А какое заклятие действует на тебя сейчас? — неумолимо продолжала допытываться Корин. — Почему ты так добр ко мне?

— Добр к тебе?! На случай, если вы вдруг не заметили, мадам, я рычу и проклинаю вас с того самого момента, как вы меня нагнали!

— Да, — мягко согласилась Корин. — Но, Рэйф… ты ведь все это время закрываешь меня собой от ветра.

Рэйф открыл было рот, чтобы возразить, но понял с некоторым смущением, что она права. Он все еще старался защитить Корин — и, что самое невероятное, он стал бы, наверное, это делать даже на краю собственной могилы. И каким бы холодным и отчужденным он ни пытался выглядеть, это не помешало ей тепло ему улыбнуться и даже, поднявшись на цыпочки, провести своими мягкими губами по его плотно зажатому рту.

Рэйф понимал, что должен был бы остановить ее, но он вдруг почувствовал себя совершенно беззащитным. Его превратившаяся в кусок льда душа готова была растаять от первого же поцелуя ее нежных губ.

«Каким же я был дураком, — думал в отчаянии Рэйф, — что вообразил себе, будто смогу забыть эту женщину!» Ему стало ясно, что ее мягкие теплые губы, ее нежные прикосновения, ее ласковые карие глаза взяли его в плен до конца его дней. С тихим стоном он обхватил Корин и прижал что есть силы к себе, сминая ее рот яростным отчаянным поцелуем.