В стране райской птицы. Амок., стр. 25

— Так что же, в конце концов, означает вся эта комедия? — строго спросил Скотт, чувствуя, как страх сжимает сердце.

Тем временем их окружило человек сто вооруженных папуасов; у некоторых из них были даже ружья.

— Все очень просто, — сказал Саку. — Катер ваш разбился. Все ваше имущество, как видите, в наших руках, в том числе и ваши люди. А теперь и вы сами. — И он показал рукой на свое войско.

— Чего же вы хотите от нас? — спросил Скотт дрожащим голосом.

— Немногого: только наказать мистера Скотта за его зверства над моими братьями, над моей матерью и невинными детьми, — ответил Саку.

Скотт опустил голову и задумался. Хануби и боцман вскинули ружья, но Саку сразу же придвинулся к пулемету, да и все папуасы подняли оружие.

Скотт и его товарищи находились внутри ограды, а вокруг них, по другую сторону проволоки, в нескольких шагах стояли папуасы, держа наготове пики, луки и ружья.

Было ясно, что о сопротивлении нечего и думать.

— Не беспокойтесь, — сказал Саку, — вы не успеете убить ни одного из нас. А Старку, Хануби и его товарищам совсем нет нужды сопротивляться: мы их всех невредимыми отпустим домой. Нам нужен только главный преступник.

От такого оскорбления Скотт даже забыл о своем положении. Глаза его засверкали, он гордо выпрямился. Как? Этот дикарь осмеливается его, англичанина, называть преступником?

Но тут же опомнился. Что он мог теперь сделать?

— Для вас как христианина, — сказал он, изо всех сил стараясь сохранить спокойствие, — такое своеволие — великий грех. Разве вы забыли, чему учит Христос? Разве вы не знаете, что человек не имеет права самовольно судить других?

Саку улыбнулся и сказал:

— Вы, мистер Скотт, должны знать, что на земле, кроме божьих законов, существуют суды, которые должны карать тех, кто совершает злодеяния. Ввиду отсутствия здесь судов, я вынужден выполнить эту неприятную обязанность, чтобы никому не вздумалось больше издеваться над черными.

Скотт узнал слова, которые он когда-то говорил этому самому Саку, и еще ниже опустил голову.

— Так вот мое окончательное решение: мистер Скотт складывает оружие и остается здесь, остальные отправляются домой. Мы сейчас же освободим и их товарищей. Имейте в виду, что отстоять такое решение мне было нелегко. Вы ведь знаете, что эти, как вы говорите, «дикари» не очень охотно выпускают из рук своих врагов. Только своим большим авторитетом я заставил их согласиться. Ради этого авторитета я и нацепил на себя эти перья и зубы. По правде говоря, я мог бы уничтожить вас всех: вы ведь погубили много наших. Но считаю это ненужным. Я хочу доказать вам, что без бога и без Христа можно поступать человечнее и разумней, чем поступаете вы. Ну, соглашайтесь, быстрее!

Товарищи Скотта не знали, что делать. Было ясно, что Скотта они не спасут и только сами напрасно погибнут. Но все же как оставить на верную смерть своего начальника?

Видно было, что и сипаи согласны уступить своего хозяина, но боцман и Хануби, кажется, готовы были погибнуть вместе с ним.

— Ну, что же, — сказал наконец Саку. — Если вам всем хочется умереть, я мешать не буду.

И он выпрямился, чтобы дать знак своим воинам.

Но в этот момент раздался выстрел — и Скотт упал на землю с простреленной головой. Он счел за лучшее сам себе пустить пулю в лоб…

Этот выстрел на мгновение испугал папуасов. Они подумали, что стреляют в них, и уже готовы были пустить в ход свое оружие, но Саку громким криком остановил их.

Нужно отметить, что не только сипаи, но и Хануби и даже боцман были благодарны Скотту за его решение… Теперь им уже не надо было ломать голову, что делать.

Саку тем временем обратился к папуасам с речью. Он говорил, что, согласно их обещанию, нужно отпустить всех остальных белых.

Зато им остается все их имущество и, главное, оружие. А с этим оружием им уже никто не будет страшен.

Нельзя сказать, чтобы папуасы были довольны таким решением. Но ведь это говорил сам великий и могучий Саку, — значит, так нужно.

Спустя некоторое время привели Брука, Гуда и двух сипаев.

Брук шел согнувшись, оглядывался и бормотал:

— Они думают, что я не вижу? Нет, брат! Не обманешь! Все вижу! — Потом подошел к боцману и сказал: — Ты хочешь меня съесть! Дурак! Меня уже съели, меня нет. Видишь?

И он сел на землю, протянул вперед ладони и как бы спрятался за ними…

Возвратились домой только боцман Старк, Хануби и три сипая. Остальные погибли в дороге…

Чунг Ли, Хунь Чжи и Качу пошли на запад, в голландскую Новую Гвинею. Качу остался там, а братья вернулись в Шанхай.

Они купили клочок земли, хижину, переселили с сампана своих родителей, а сами пошли в китайскую Красную Армию сражаться за всех кули, что страдают и на Новой Гвинее, и в Америке, и на своей родине.

А Саку?

Саку и теперь ведет культурную работу среди объединенных племен Какаду и Мукку, но только без библии…

1926 г.

Амок

Часть первая

КОМУ ПРИКЛЮЧЕНИЯ — КОМУ БОРЬБА

I. ТАМ, ГДЕ КОГДА-ТО РОКОТАЛ КРАКАТАУ

Небольшой голландский военный корабль «Саардам» приближался с юга к Зондскому проливу. С левой стороны — Суматра, с правой — Ява постепенно приближались все больше и больше, как бы намереваясь совершенно загородить проход.

— Убрать паруса! Больше пара! — приказал капитан.

«Саардам» вмещал две тысячи тонн груза и мог идти как с помощью ветра, так и под парами. В открытом море судно пользовалось парусами, но теперь, в узком проливе, где ветер каждую минуту менял направление, они только мешали. А ближе к вечеру и вообще наступил штиль.

— Значит, завтра утром будем в Батавии 5, — сказал лейтенант Брэнд. — Осталось всего двести миль.

— Да, но узким проливом идти в ночное время не очень приятно, — нахмурился капитан.

— Ничего! — весело ответил Брэнд. — Мы, можно сказать, уже дома, дорогу знаем. Верно, старик? — обратился он к боцману Гузу, который, стоя рядом, сосал свою неразлучную трубку.

Боцман вынул трубку изо рта, сплюнул в море:

— Завяжите мне глаза, — проворчал он, — и я все равно проведу вас в Батавию.

Честно говоря, и сам капитан знал, что никакой опасности быть не может. Сказал же он это лишь по привычке, как и полагается ответственному хозяину, который обязан предусмотреть все.

«Саардам» вез в Батавию оружие: сотню пулеметов, тысяч тридцать винтовок да соответствующее количество других военных припасов. Четыре орудия и шестьдесят человек команды были у него на борту на случай нападения. Однако об опасности не думало даже само начальство: ну кто мог угрожать государственному военному кораблю в море? Не те ли вон несчастные подневольные рыбаки, в утлых своих челнах снующие неподалеку? Подобная мысль и в голову никому не могла прийти в начале 1926 года.

Половина команды судна состояла из туземцев, набранных с разных островов и вымуштрованных не хуже, чем голландцы. Тут были парни с Суматры, с Борнео, с Целебеса, но большинство — с острова Ява. Одетые в военную форму, они не очень отличались от белых; разве только тем, что цвет кожи был у них более желтым или темным.

Среди команды выделялся балиец (с острова Бали, на восток от Явы) Салул, высокий худой малаец с вдумчивыми выразительными глазами. Лет десять назад он случайно попал на постоянную работу в военно-морские мастерские в Сурабайе, где стал позднее квалифицированным слесарем. На «Саардаме» Салул и занимался своим делом: как хороший хозяин, ходил по кораблю, все разглядывал, трогал, — там пристукнет, там подправит. Начальству, конечно, такая старательность нравилась, и оно было довольно.