Тайна пса—невидимки, стр. 5

— И ваш брат написал этого пса? — спросил Юп.

— Мой брат не был живописцем, — объяснил Чарльз Ниланд. — Он делал, конечно, наброски, но, в общем, он был скульптором. Работал со стеклом и хрусталем — порой в сочетании с металлом.

— «Карпатский пес» — изумительное произведение, — сказал Фентон Прентайс, — Эдвард Ниланд сделал его специально для меня. Пес был закончен месяц назад, но я так и не успел его получить. У Эдварда должна была состояться выставка последних работ в галерее Маллера, он хотел выставить и «Пса». Конечно, я с радостью согласился. А теперь «Пес» пропал!

— Значит, это стеклянная статуэтка? — сказал Боб.

— Хрустальная, — поправил его мистер Прентайс. — Хрусталь с золотом.

— Хрусталь — разновидность стекла, — вставил Чарльз Ниланд, — но особая разновидность. Он делается из очень чистого кварца с повышенными добавками окиси свинца, поэтому он тяжелее обычного стекла и блестит ярче. Брат,

работая со стеклом или хрусталем, нагревал его так, что оно становилось почти жидким. Он придавал ему нужную форму, затем, когда оно остывало, вновь нагревал и вновь менял форму, и так до тех пор, пока не добивался чего хотел. Затем он полировал его наждаком, кожей, кислотой. «Карпатский пес» был изумительной скульптурой. Глаза его были из золота, и золотой была текущая из пасти пена. По преданию, у собаки-призрака глаза горели желтым огнем.

— Может, она еще к вам вернется, — задумчиво сказал Боб. — Подобную вещь едва ли кто-нибудь купит.

— Купят те, у кого нет ни капли совести и кто знаком с творчеством Эдварда Ниланда, — сказал Прентайс. — Он был так молод… и так талантлив. Есть люди, которые не задумываясь войдут в сделку с ворами, чтобы завладеть одним из его творений.

Юп оглядел простую обстановку домика.

— Он здесь работал? — спросил он. — Разве ему для работы со стеклом не нужна была плавильная печь?

— У брата была еще одна мастерская, в восточной части Лос-Анджелеса, — сказал Чарльз Ниланд. — Там и печь стояла.

— А других скульптур здесь не было? — спросил Юп. — Ваш брат ничего не оставлял для себя? Или, может быть, все в мастерской?

— У Эдварда была небольшая коллекция: собственные работы, работы других художников. Он держал их в этом доме. После его смерти я перевез коллекцию в более надежное место. Лишь по чистой случайности «Карпатский пес» остался здесь.

Фентон Прентайс вздохнул.

— Видите ли, — продолжал Чарльз Ниланд, — выставка моего брата закрылась несколько дней назад, и все вещи я вернул владельцам. Вчера, ближе к вечеру, я пришел сюда, чтобы передать «Карпатского пса» Фентону, а потом разобрать книги брата. Фентон как раз ожидал вас — он сказал мне об этом раньше, когда я ему позвонил, чтобы условиться о встрече. Так что я оставил «Пса» и вышел перекусить. Вернувшись, я увидел через окно, что в доме посторонний. Я немедленно вызвал полицию по соседскому телефону.

— В самом деле, Чарльз, ты поступил неосторожно, — с горечью проговорил мистер Прентайс.

— Ну, Фентон, давай не будем ссориться, — ответил Ниланд. — Назовем это просто невезением.

— Знал еще кто-нибудь, что «Пес» был вчера здесь? — спросил Юп.

Оба, Ниланд и Прентайс, покачали головами.

— Он был застрахован? — спросил Боб.

— Да, но что с этого толку, если его не удастся вернуть? — ответил Прентайс. — Это… это все равно что потерять Мону Лизу! Никакая страховка не возместит утраты.

— Наверное, полиция искала отпечатки пальцев и все такое? — спросил Юп.

— Они провели здесь полночи: до сих пор вон везде порошок для проявления отпечатков, — ответил Ниланд. — Но ничего заслуживающего внимания не нашли. Сейчас они просматривают свою картотеку: может, действовал вор, который специализируется на произведениях искусства.

— Уверен, они все сделают как надо, — сказал Юпитер. — Сомневаюсь, что мы сможем больше.

Мистер Прентайс кивнул, попрощался с Чарльзом Ниландом и повел ребят через внутренний двор к себе. Миссис Бортц была на месте, она обрывала сухие листья с кустов. Мистер Прентайс демонстративно не заметил ее.

Как только они оказались в квартире мистера Прентайса и закрыли за собой дверь, Юпитер извлек тигель с мазью и объяснил свой план.

— У вас керамические ручки на ящиках стола, — сказал он мистеру Прентайсу. — Они идеально подходят для нашей цели. С металлом этот препарат вступает в реакцию, он мог бы вам повредить медь или бронзу, но керамике он вреда не причинит. Мы намажем этой мазью ручки и уйдем. Если кто-нибудь в наше отсутствие откроет ящики, у него на пальцах останутся черные пятна.

— Но ведь «кто-нибудь», кажется, обладает способность!® входить и уходить независимо от того, дома я или нет, — напомнил Прентайс. — И ему наплевать на стены и закрытые Двери. Так с какой ему стати возиться с ручками ящиков?

— Мистер Прентайс, давайте по крайней мере попробуем, — настаивал Юпитер. — Вы нам сами рассказывали, что как-то, придя домой, обнаружили ящики стола выдвинутыми.

— Ну хорошо, — сдался мистер Прентайс. — Я согласен пробовать что угодно. Намажьте ручки, а потом давайте пойдем поедим.

— Ура! — воскликнул Пит. — Я умираю от голода!

Юпитер взял салфетку, обмакнул ее в тигель и нанес волшебную мазь на ручки ящиков в письменном столе мистера Прентайса. Затем они стали медленно спускаться по лестнице, громко обсуждая, куда им пойти поесть. Двор был пуст, но у калитки они встретили миссис Бортц и худощавого молодого человека по имени Сонни Элмквист. Оба смотрели в сторону церкви.

У церковных дверей стояла «скорая помощь».

— Что случилось? — спросил Пит.

— Это церковный смотритель, — объяснил Элмквист. — Он ранен! Пастор только что нашел его на хорах!

Глава 5. ОБВИНЯЮЩИЕ ПЯТНА

Три Сыщика и мистер Прентайс кинулись к церкви. Два человека в белом как раз выходили с носилками. На них лежал Эрл, смотритель, до подбородка укрытый одеялом.

Отец Макговерн вышел вместе с голосистой миссис О'Рейли.

Он убит! — вопила та. — Убит! Он мертв!

Миссис О'Рейли, он, слава Господу, не мертв! — священник был бледен, руки его дрожали, когда он запирал церковную дверь. — Мне следовало бы прийти сюда с ним вчера вечером и помочь ему закрыть все. Это не первый раз с ним случается — но пролежать всю ночь на хорах!..

Священник спустился с лестницы.

— Я, я виноват, что позволял ему делать все по-своему, — бормотал он. — Он всегда гасит сразу весь свет, а потом выбирается на ощупь. Думает, так экономит приходские деньги…

— Будь она проклята, эта его грошовая экономия! — перебила его миссис О'Рейли. — Кто будет выполнять его работу, пока он прохлаждается в больнице?

— Насчет этого не беспокойтесь, миссис О'Рейли, — сказал священник. — Почему бы вам не пойти и… и не приготовить себе славную чашечку чая? — Он забрался через задние двери в машину «скорой помощи». Двери закрылись, машина уехала.

— Чашечку чая! — воскликнула миссис О'Рейли. — Славную чашечку чая, вы слышите? Он совсем спятил. У Эрла в башке дыра, а может, блуждающий дух совсем его придушил, а у этого одно на уме — чашечка чая…

Она шмыгнула мимо Прентайса и Трех Сыщиков и, ворча что-то себе под нос, направилась к дому священника.

— Блуждающий дух? — переспросил Боб.

— Она вбила себе в голову, что здесь водится привидение, — сказал Фентон Прентайс. — Она Даже утверждает, что видела его и узнала в нем здешнего священника, который умер три года назад. Она говорит, что он появляется в церкви и на улицах.

Мальчики и мистер Прентайс двинулись по направлению к Вилширскому бульвару.

— Гм, мистер Прентайс… А что, если этот блуждающий дух и тень, которую вы видели в своей квартире… это одно и то же? — сказал вдруг Боб.

— Это исключено! — ответил мистер Прентайс. — Я был хорошо знаком со старым священником — и узнал бы его тень… если бы таковая существовала, конечно. Кстати, до сих пор его видела одна только миссис О'Рейли. Она говорит, по ночам он разгуливает по церкви со свечой в руках. Не могу представить, с чего бы он стал заниматься такими делами. Он был приятный старик. Я частенько играл с ним в шахматы. Лунатизмом он не страдал, в десять вечера ложился спать…