Тайна памятной встречи, стр. 5
— Но мы тут еще не все, — напомнила ему Пегги, — еще не подошел Лепешка.
— А он и не приедет, — сказал Ногастик.
— Но почему? — Пегги была явно огорчена. Юпитер тоже огорчился. Все-таки Лепешка был гораздо симпатичнее, чем остальные Плутишки. Кроме Пегги только этот негритенок никогда его не изводил и не обращался с ним как с надоедливым малолетним жирным увальнем.
— Наверное, его не сумели найти, или он не мог приехать, — пожал плечами Ищейка.
— Значит, все на месте, — продолжил Балбес. — А собрались мы по одной-единственной причине, — он выразительно похлопал по нагрудному карману своей роскошной куртки, — ради приза. То есть, ради денег. Ведь так?
— Так, — не слишком уверенно сказал Ищейка.
— Ну да, — с готовностью подтвердил Ногастик. — Конечно, ради них, родимых.
Пегги только молча кивнула.
— Верно? — теперь Балбес вопрошающе смотрел на Юпитера.
Юпитера охватили сомнения. Конечно же, он был совсем не прочь заполучить выигрыш, шутка ли — двадцать тысяч долларов. Он мог бы положить их в банк, чтобы со временем оплатить учебу в колледже. Но он согласился встретиться с Плутишками и принять участие в викторинах не только ради денег: он мечтал отплатить своим мучителям за все обиды и унижения, которые пережил по их милости, когда ему было только три года. Но пока не стоит об этом заводить речь.
— Видимо, да, — сказал он.
— Итак, по сценарию программы после ленча мы должны размякнуть и предаться воспоминаниям о добром старом времечке. Я правильно усек?
Пегги опять молча кивнула.
— А наш дорогой режиссер, — он небрежно ткнул большим пальцем в сторону того седого господина, — намылился нас снимать. Значит, нашу непринужденную беседу они собираются показать потом по телевизору. Для затравки, так сказать. То есть до того, как в эфире пойдут сами викторины.
Юп невольно оглянулся. Теперь он вспомнил. Это же Лютер Лоумакс, режиссер всего сериала о Плутишках. Ничего странного, что Юпитер не узнал его.
Лоумакс изменился еще сильнее, чем его бывшие актеры. Высокий, весь такой важный, ох и нагонял он тогда своим рыком страху… прямо-таки лев. «Свет, мотор, начали!» — кричал он. А сейчас это был какой-то сгорбленный старик, весь словно пришибленный.
— Ладно, пусть снимают, — вещал дальше Балбес, — но если они хотят показать нашу «памятную встречку» уважемым телезрителям, пусть тогда заплатят нам денежки. Верно? — Он опять стал обводить всех взглядом, выжидая, что скажут «коллеги».
И все кивнули. Кроме Юпитера.
— Ну? — повернулся к нему Балбес. — А ты что скажешь?
Юпитер лихорадочно соображал. Если он сейчас примет предложение этого воображалы, то тем самым как бы признает его главным. Ведь в то кошмарное время именно он был у них заводилой. Нет, Юпитеру такая перспектива совсем не нравилась, он сам слишком привык уже быть главным. Конечно, он ничего не приказывал Бобу и Питу, но, будучи как-никак Первым сыщиком, решения принимал в основном он.
Однако он не мог не согласиться, что требование, выдвинутое Балбесом, не лишено оснований. Действительно, если телевизионщики хотят перед викторинами устроить как бы «памятную встречу»… ну да, актерской работой это не назовешь, но ведь по телевизору их все равно покажут, а значит, они вполне имеют право попросить гонорар.
Юпитер кивнул.
Балбес тут же запустил в рот два пальца и издал победный свист.
— Алло, Гласс, — окликнул он.
Милтон Гласс тут же поспешил на его зов, сияя привычной ослепительной улыбкой. Лютер Лоумакс с заметной робостью поплелся за ним следом. «Совсем как состарившийся пес, который боится прогневить хозяина», — невольно подумал Юпитер.
— Чем могу быть полезен? — Гласс был сама любезность.
Балбес тут же все ему выложил. В краткой и доходчивой форме. За фрагментик с «беседой» бывшие Плутишки хотят получить по сотне долларов.
— А поскольку это только гонорар, а не настоящая оплата, то никаких налогов, — добавил Балбес, — пожалуйста наличными.
Улыбка обаятельного рекламщика ничуть не потускнела, но на его загорелой переносице обозначились две складки.
— Боюсь, что это невозможно, — сказал он. — Мы и так уже понесли значительные расходы на организацию ленча. К тому же в память об этой встрече вы получите ценные подарки.
— И какие? — спросила Пегги.
— И насколько они ценные? — тут же ввернул Ногастик.
— Это пока секрет, Пегги, — сказал Милтон Гласс, галантно к ней наклонившись и добавив шарма в свою неотразимую улыбку. — Но подарки уже вас дожидаются. — Он плавно повел рукой в сторону кухонной двери. — Не сомневаюсь, что они вам понравятся. — И, чуть помедлив, твердо добавил: — А вот оплатить вашу беседу за дружеским, так сказать, столом, я не могу.
— Ладно, — недрогнувшим голосом произнес Балбес. — Раз нет денег, значит, не состоится и беседа.
Милтон Гласс попытался его переубедить, но Балбес был неумолим, предлагая принять его условия или вообще прекратить этот разговор.
— Зачем тратить время на переговоры, если и так все ясно, — подытожил Балбес.
Гласс по-прежнему чарующе заулыбался, но в голосе его не осталось и следа любезности.
— Это же шантаж, — резко бросил он. — Наглое, неприкрытое вымогательство.
— Совершенно верно. — Тут Балбес одарил его ответной улыбкой, и Юпитер увидел, что Ногастик и Ищейка как по команде тоже ухмыльнулись. Даже Пегги не удержалась от улыбки. — Шантаж, — согласился Балбес. — Поэтому вам и придется заплатить.
Милтон Гласс продолжал мужественно сопротивляться, но Юпитер видел, что он вот-вот уступит. Что ж, сто долларов Юпитеру, безусловно, очень бы пригодились. Было бы чем уплатить за штабной телефон, докупили бы кое-какую технику. Но, по правде говоря, его мысли занимали сейчас совсем не эти деньги.
Он начал понимать, что бывшие Плутишки теперь совсем не похожи на прежних шкодливых обалдуев. Теперь они здорово повзрослели и изменились… причем в неожиданную сторону.
Они превратились в отчаянных, с железной хваткой парней, и в борьбе за приз они выложатся до конца. Это очевидно. Не жалея ни сил, ни хитрости, которой их наверняка уже научила жизнь.
Если они так сражаются за какую-то несчастную сотню, то за двадцать тысяч точно готовы будут перегрызть глотку каждому — как стая волков, честное слово. Юпу придется здорово напрячь мозги и собрать в кулак всю свою волю, чтобы их одолеть. Нет, выиграть приз будет совсем не так просто, как расписывал ему Милтон Гласс.
И вдруг Юпитер почувствовал, что его ненависть к Маленьким Плутишкам куда-то улетучилась. Теперь ему просто не верилось, что перед ним те самые люди, которые когда-то его мучили и унижали. Так что ни о какой мести не могло быть и речи. А вот одержать над ними победу — это дело другое…
Решившись на борьбу с чем-либо, Юпитер никогда не отступал, уж такова была его натура. И сейчас Первому сыщику казалось, что ему предстоит один из самых захватывающих поединков в его жизни…
ПРОПАЖА
Когда трапеза была окончена, стол быстренько убрали и отодвинули, а на образовавшемся пространстве расставили полукругом вертящиеся кресла.
Милтон Гласс, который должен был вести встречу, поместил свой стул в середине: по бокам от него сидели Пегги и Балбес, поодаль — Юп, Ищейка и Ногастик.
Включили дуговые лампы, от них шел такой жар, будто вспыхнуло разом двенадцать маленьких солнц. Надо сказать, съел Юпитер совсем немного: холодную куриную ножку да немного картофельного салата, притом что обычно он совсем не жаловался на отсутствие аппетита.
Не то чтобы он особенно нервничал, когда на него нацелили объективы сразу трех камер. К нему тут же вернулся его детский талант: оставаться на съемочной площадке абсолютно естественным. Наверное, примерно то же ощущает хороший пловец, погружаясь в родную водную стихию.
Просто сейчас ему было совсем не до еды, и даже когда Лютер Лоумакс приказал включить камеры, Юп и не пошевелился, настолько был увлечен своими мыслями. Он обдумывал стратегию и тактику дальнейшего поведения. До начала съемки он не очень-то активно общался с бывшими своими коллегами. Не специально, конечно. По крайней мере, поначалу. Перекинулся с ними при встрече несколькими дежурными фразами, и только. Похоже, есть резон и дальше особенно не высовываться. Хорошо, что пока они друг с другом болтали, он, Юн, держал ушки на макушке, и ему удалось получить довольно полное представление о повзрослевших Плутишках — и о Балбесе, и о Ногастике, и об Ищейке. А вот они о нем так ничего и не узнали. Это может быть ему на руку в ответственный момент: в завтрашней и послезавтрашней викторинах.