Сбежавшая невеста, стр. 40

Он поднял голову, чтобы взглянуть на нее и заметил ее руку на груди. Джули тут же смущенно опустила ее. Мик тотчас положил ее ладонь туда, где она была.

Девушка опустила ресницы, не желая, чтобы он прочел бесстыдство в ее глазах. Но Мик наклонял голову до тех пор, пока не смог видеть ее лицо, затем ласково поцеловал ее.

— Не прячься от меня. Не отводи взгляд, Джули. — Его дыхание обдало ее щеку. — Не надо! — Его рука шевельнулась под юбкой и тронула центр, сердце той дрожи, которая грозила свести ее с ума.

— Ми-ик! — Сквозь тонкую ткань трусиков она чувствовала его горячее прикосновение. — Что ты?..

— Все в порядке, Джули, — прошептал он, склоняя голову, чтобы снова насладиться ее соском, — все хорошо. Откинься на спину, дорогая.

Джульетта кивнула и сделала, как он просил. По правде говоря, она бы не смогла, даже если бы хотела, спорить с этой рукой, зажегшей огонь в ее пульсирующем теле.

Джули чувствовала, как Мик развязывает шнурки на ее талии, и нежная, как лепесток, ткань ее трусиков скользит вниз по ногам.

Его рука снова гладила ее тело, его прикосновения зажигали огонь в крови, который переходил во все более яростное пламя. Он стащил с нее юбку, присоединился к ней на матрасе, и снял с нее оставшееся белье. Джули впервые в жизни лежала нагая на прохладной постели, и ночной воздух ласкал ее тело.

Она наблюдала, как раздевался Мик, и у нее перехватило дыхание, когда она увидела его широкую мускулистую грудь с торчащими кое-где симпатичными светлыми волосками. Он не сводил с нее взгляд, пока не снял одежду, и теперь стоял обнаженный возле кровати, глядя на нее. На какой-то момент Джули почувствовала нерешительность, при виде его пылающей плоти. Потом он оказался рядом с ней на матрасе, и его руки снова ласкали ее. Он страстно целовал ее, затем его губы отправились исследовать ту часть тела, которую руки уже познали.

Его рот ласкал ее груди, а рука скользнула вниз к маленькому пятнышку темных завитков внизу ее живота. Джули инстинктивно раздвинула для него бедра, подаваясь вперед, к его руке. Когда его пальцы проникли внутрь, она громко застонала. Его большой палец медленно тер нежный кусочек тела, пока его пальцы двигались в ней, вызывая дрожь, грозившую поглотить ее всю.

Приподнявшись на одной руке, Мик посмотрел ей в глаза, молча требуя, чтобы она не отводила взгляда. Джули облизала губы, подтянула колени и жаждуще качнула бедрами, безумно прося чего-то еще, что не знала, как назвать.

Од склонился к ней, а после поцелуя, отодвинувшись назад, чтобы вдохнуть воздуха, прошептал ей в волосы:

— Почувствуй это, дорогая. Пусть это произойдет. Не сопротивляйся. Не думай.

Джульетта кивнула, перевела дыхание и отдалась жару, бушевавшему у нее в бедрах. С каждым ударом его большого пальца новая волна пробегала по ее телу. Каждый раз, когда его пальцы покидали ее тело, ей хотелось кричать, чтобы он снова вернулся в ее тепло. Ее ждущие бедра приподнялись на кровати. Голова металась по подушке, и ее тело поднималось все выше к какому-то отдаленному пику.

— Мик… — что-то происходило. Она чувствовала, что сейчас разорвется на части. В беспамятстве она потянулась к нему и вцепилась в его голые плечи нечеловеческой хваткой и вдруг выгнулась дугой и закричала, чувствуя, как что-то глубоко внутри нее взорвалось, посылая ее куда-то далеко за пределы, которые она знала раньше.

И прежде, чем ее тело справилось с этой дрожью, Мик придвинулся к ней и встал на колени между ее ног. Джули широко развела бедра, страстно желая дать ему то, что он дал ей. Мик слегка приподнял ее и осторожно, дюйм за дюймом вошел в ее тело.

Медленно, ужасно медленно он входил в нее. Когда их тела слились воедино, Джули потянулась и сжала пальцами его бедра. Лицо его напряглось, зеленые глаза потемнели от вожделения, но он не ускорял движений. Биение их сердец слилось, тело Мика стало частью ее тела. И когда он замер, она хотела крикнуть ему: «Не останавливайся, иди дальше!»

— Джули, это будет, может быть, немного больно, — прошептал Мик сквозь сжатые зубы, — но совсем недолго и только в первый раз. Я клянусь тебе!

Она протянула ему руки:

— Иди ко мне, Мик. Я хочу тебя всего чувствовать.

Он приподнялся и, поймав ее губы своими, решительно нырнул в нее. Короткий острый удар боли — и дальше был только Мик. Он двигался в ее теле, терся о ее все еще пульсирующую кожу, унося ее к еще более высоким вершинам удовольствия, чем те, что были ей известны.

Ее ноги сомкнулись вокруг его талии, она двигалась вместе с ним, инстинктивно побуждая его продолжать. Руки Джули скользили по его широкой спине, вызывая еще большее наслаждение. И, когда в ней снова стала зарождаться уже знакомая дрожь, Мик прошептал ее имя и конвульсивно дернулся, а его плоть задрожала в ней, извергая семя.

ГЛАВА 15

Он не мог поверить этому! Не мог даже подумать, что такая женщина, как Пенелопа Баттерворт будет копаться в письменном столе мужчины! Все, что он слышал в El Paso, мигом улетучилось из его головы. Все, о чем хотел поговорить с Пенелопой, отошло на задний план. Даже сумасшедшая скачка по дороге на ранчо исчезла из его памяти.

Такое невозможно представить: она роется в его бумагах! А затем, без малейшего признака стыда набрасывается на него, размахивая портретом Джульетты, как с мечом на врага.

Господи! Кого же он так сильно обидел на небесах, что заслужил такое наказание, как Пенелопа Баттерворт? Почему она, черт возьми, не осталась в своей проклятой Англии? А если уж она здесь, то почему не соблюдает элементарные правила приличия, и не перестает сыпать соль на незажившие раны?

Патрик выхватил портрет из ее рук:

— Вы не имеете права! — ярость его готова была вырваться наружу, и он сжал зубы, пытаясь сохранить хоть немного самообладания.

Два слова. Два простых слова — и у него перехватило дыхание, словно от удара в солнечное сплетение.

Нехотя, его глаза скользнули по портрету. В полумраке раннего вечера Патрик не мог его хорошо разглядеть. Но это неважно. Бог свидетель, даже слепым Патрик узнал бы каждую тень, каждую линию этого лица. Он видел его сердцем.

Прошли месяцы с тех пор, как он имел слабость взглянуть на него. Тогда он был в стельку пьян, и долго набирался храбрости на дне бутылки aguardiente. А сейчас, абсолютно трезвый, Даффи смотрел на образ под стеклом, как будто впервые. Казалось, Джульетта сверлила его глазами. Обвиняла и упрекала. Но все это были только его фантазии. В жизни Джульетта никогда не жаловалась на его обращение с ней. Возможно, было бы лучше, если бы она не была такой терпеливой.

Патрик покачал головой. Во всяком случае, сейчас уже было поздно. И, тем не менее, ему показалось очень важным ответить на замечание Пенелопы:

— Да, она прекрасна.

— Неплохо сказано, Патрик!

— Что? — Даффи посмотрел на свою надоедливую гостью и совсем не был удивлен, когда увидел самодовольную улыбку на ее лице.

— Я говорю, неплохо сказано! — мисс Баттерворт сделала полшага к нему. — Ты все же говоришь о своей дочери.

Его губы искривились. Боже, до чего он дошел!

— У нее такой же взгляд, как у тебя, видишь?

Действительно, его взгляд. Неужели он мог не замечать этого? И как эта женщина сумела это сразу разглядеть? Или она видит то, что хочет видеть? Бог свидетель, было время, когда Патрик всматривался в лицо Джульетты, стараясь убедить себя, что есть в нем что-то общее с его собственным. Но, каждый раз, находя сходство, считал его плодом своего воображения. Пока, наконец, не прекращал эту бесполезную пытку, изводящую и его, и девушку. И сейчас Пенелопа вновь разбудила его сомнения.

В глубине его души начал расти гнев, и в то же время он знал, что не стоит обвинять ее за боль старых ран. Он уже привык жить, отгородившись от всего мира стеной горечи. И не позволит себе думать о том, что все могло бы быть по-другому. Было слишком поздно для него и для Джульетты. Если и был у них шанс стать настоящими отцом и дочерью, то он его давно упустил. Что прошло, то было в прошлом; в прошлом было все лучшее для него.