Печать Магуса, стр. 12
Калеб огляделся. Он был где-то в недрах порта, посреди старых пакгаузов и складов. Мальчик энергично растер бледные ладони, поднес их ко рту и выдохнул. Большая снежинка заискрилась в редком свете фонарей и полетела в темноту переулков, разгораясь тусклым синим светом. Калеб пошел за ней следом, утопая по самую прилипшую ко лбу челку в поднятом воротнике пальто.
Синяя искра-снежинка вела сквозь узкие проулки, почти щели, пролегшие меж выщербленных кирпичных стен. Калеб зажег ее не для того, чтобы лучше видеть – он находил путь в темноте с легкостью филина. Так он хотел обозначить свое присутствие. Это был не фонарь, а маяк. Сигнал – «я здесь». Для того, кто ждал в темноте.
Калеб почуял его, едва катер причалил к берегу. Там, в холодной липкой ночи, наступавшей на порт, бродил Враг.
Мальчик сначала не поверил, но сомнений быть не могло – да, это давний Враг. Давняя тень ледяной химеры, ее вечное отражение. Враг рвал темноту огненными отпечатками лап и жарким пламенем зрачков, он кружил по городу, словно его терзал неутолимый голод. Или жажда.
Жажда мести.
Именно поэтому Калеб вышел из машины. Он должен встретиться с Врагом раньше Фреймуса. Он… ему должен. Ради его хозяйки.
Искра лениво заплыла за угол и с треском погасла. Калеб сжал липкие ладони в кулаки и шагнул вперед. В темноту уходила стена шершавого темно-бордового кирпича, на которой плясал белый узор граффити. Из глубины переулка выкатилось низкое рычание. Это был голос крупного и очень злого зверя.
– Здравствуй, Лас, – сказал Калеб, глядя в пылающие глаза.
Однажды прихожу домой,
Был трезв не очень я!
В конюшне вижу лошадь я,
Где быть должна моя!
Сегодня пятница, и потому Джимми Два Пенса выбрал маршрут номер два – от «Якоря» к «Пяти колокольчикам». Штормило его существенно, на пути вставали предательские стены, мусорные баки и фонари бросались на него из-за угла, но Джимми свое дело знал и упрямо держал курс на далекую вывеску паба, сияющую путеводной звездой.
Своей хорошенькой жене
Сказал с упреком я:
«Зачем чужая лошадь там [10],
Где быть должна моя?»
Он как раз собирался затянуть куплет, где жена советовала бессовестному пьянчуге протереть глаза и научиться отличать лошадь от коровы, когда из узкого переулка плеснуло слепящим светом и волна холодного воздуха ударила его в грудь.
Ноги у Джимми разъехались, и он рухнул на землю:
– Господи Иисусе! Война началась?
Джимми поднял глаза, и под вязаной шапкой у него зашевелились остатки седых волос. В переулке сошлись два чудовища. К стене прижалась какая-то образина, похожая на пернатую обезьяну. Передними лапами эта тварь царапала асфальт, пасть ее, растянувшуюся на половину морды, распирало от острых клыков, а глаза были больше подставок под пивные кружки и пылали бешеным синим огнем. Чудовище распахнуло крылья – каждое размахом с простыню – и скребло ими по стене. По полупрозрачной, как у медузы, плоти чудовища пробегали голубоватые огоньки – будто внутри у нее неоновая подсветка.
Сияя, как новогодняя елка, образина прыгнула вперед, бодая темноту уродливой башкой, но тут же отлетела назад. Противник был ей под стать. Не давая летучей обезьяне отойти от стены, в переулке кружила огромная кошка – то ли пума, то ли тигр, Джимми в породах этих зверюг не разбирался. Даже на трезвую голову и при ясном свете дня он не отличил бы оцелота [11]от манула [12]. Зато в темноте он прекрасно видел, что по золотой шкуре этой тигропумы блуждают огоньки пламени.
Поминая богородицу и всех апостолов, Джимми поднялся на ноги, и в этот момент лед и пламя схлестнулись вновь. Громовой раскат и молния повергли Джимми обратно на землю, и бродяга, поскуливая от ужаса, тихо пополз назад, резво перебирая стариковскими косточками. Внезапно они стали ему очень дороги.
– Дева Мария и угодники, я завязываю…
* * *
Стена была холодная, твердая и очень шершавая. Опираться об нее содранными ладонями, чтобы подняться, было больно. Хотелось лечь у стены, завернуться в черноту теней. Но Калеб встал. Сильно кололо в левом боку, и пальцы слипались от крови. Так много крови, такие острые когти.
– Лас… Я хочу поговорить!
Лев хлестнул по бокам длинным хвостом – о чем, дескать, с тобой говорить, предатель?!
– Ее нет на острове, – не сдавался Калеб. – Тебе не надо туда. Я отпустил ее, и она прыгнула в море. Сама, Лас, сама! Ты слышишь?
Лас шагнул ближе, почти касаясь своими пышными усами лица мальчика. Из узкой пасти веяло жаром, искры бродили по шерсти, и влага с мостовой испарялась под его лапами.
«Почему он не возвращается в обычную форму? – Калеба шатало. – Откуда у него столько сил?»
Близость антагониста выматывала химеру – она скорчилась внутри него, мальчик чувствовал, как дрожит ее холодный комок у него под сердцем. Острые клыки качались перед глазами, и Калеб цеплялся взглядом за их жемчужный блеск, боясь упасть в черноту.
– Я не мог вывести ее с острова! Она прыгнула в море! Она… она погибла…
«Так просто она не может погибнуть».
Горячий выдох овеял его лицо, и Калеб зажмурился. Когда он открыл глаза, Ласа уже не было.
Мальчик отлепился от стены и облизал пересохшие губы. В голове у него стучало: «Дженни жива?!»
Глава 7
«Звезда Севера» заканчивала загрузку. Старший помощник капитана Эрик Стурлсон наблюдал за тем, как последний контейнер опускают в трюм. Матросы отсоединили тросы, и грузовой кран на мачте отвернул стрелу.
Можно было задраивать трюмы и отправляться. Эрик непроизвольно зевнул – вчера они гудели до двух ночи, и голова с утра варила плохо. Тем не менее старпом [13]прошел по палубе, проверяя в сотый раз крепеж палубного груза – двух громадных контейнеров, которые не прошли в трюмы. А потом Эрик поднял голову и увидел, как мимо пробежал огромный кот – раза в полтора больше обычной домашней кошки.
Зверюга сверкнула янтарными зрачками и ускакала по служебной лестнице вниз, в трюмы.
Стурлсон флегматично почесал жесткую рыжую щетину.
«Кошка – это неплохо, – после некоторого раздумья решил он. – Тем более такая здоровенная. Крыс на судне развелось до черта, трех последних кошек они просто сожрали. Давно пора дератизацию провести».
Он пошел к кормовой надстройке, застегивая штормовку – с неба сыпался мелкий, типично английский дождь. Через полчаса «Звезда Севера» вышла из гавани английского порта Гринсби и взяла курс на норвежский город Берген.
* * *
– ЧТО вы сделали? – переспросил директор цирка «Магус» Билл Морриган.
– Шестеро членов Магуса Англии под моим руководством в ночь Самайна осуществили силовое проникновение на территорию резиденции главы ковена Западной Великобритании Альберта Фреймуса, – повторил Марко и помахал листом бумаги. – Здесь все подробно изложено.
– Людвиг, это правда? – Директор нащупал стул и осторожно сел.