Опаленные страстью, стр. 27

— Спасибо, — прошептала Аннели, обнимая бабушку. Флоренс прослезилась.

— Буду ждать от тебя письма, — сказала она. — Сообщишь, о чем пойдет разговор в экипаже. Может быть, что-нибудь услышишь об этом мошеннике, с которым тебе так нравилось целоваться. Не забудь написать.

— О, бабушка, — прошептала она. — Мы так плохо расстались! Уверена, он никогда больше не захочет меня видеть.

Флоренс взяла Аннели за подбородок.

— Помни, что я тебе сказала про слово «никогда». Думаю, оно редко звучит из уст Эмори Олторпа.

Глава 13

После проливного дождя большой экипаж Бэрримора мог проехать только по одной дороге. Вдоль побережья, где высились известняковые скалы, через Берри-Хэд. Городок Бриксгем, самый маленький из трех в заливе Тор-бей, был расположен частично наверху, откуда как на ладони был виден Ла-Манш, и потому имел важное стратегическое значение. Там находились четыре батареи тяжелых орудий, два гарнизонных форта и военно-морской госпиталь.

От Берри-Хэда до Бриксгема было несколько минут езды. Но сегодня они добирались туда не меньше часа. Не говоря уже о том, что колеса экипажа утопали в грязи, дорога была запружена повозками. Сидевшие в них люди спешили занять удобные для обзора места на скалах, чтобы увидеть, как огромный военный корабль бросит якорь в порту. Узкие улочки городка были запружены повозками. По обе стороны теснились торговцы пирожками и просто пешеходы. Небольшие дома здесь были в основном деревянными и лепились друг к другу. Из распахнутых окон высовывались люди, кричали, свистели, возбужденно обсуждая происходящее.

Люди расступались, пропуская экипаж Бэрримора, запряженный четверкой лошадей, которых подгоняли криками шедшие впереди толпы два форейтора в ливреях; из окон в них летели гнилые фрукты.

Наконец они проехали Бриксгем, затем Пейнтон и достигли Торки, где богачи снимали виллы, чтобы подышать свежим морским воздухом. В порту на волнах покачивались корабли.

Бэрримор и Энтони сняли номера в гостинице с видом на гавань. Чемоданы перенесли в отделение для багажа Аннели устала от поездки по бесконечным изрытым колеями дорогам и соседства Бэрримора, который вес время хранил молчание. Энтони уснул, как только они отъехали от Уиддиком-Хауса, и проснулся, лишь когда остановились у гостиницы. Аннели сидела с закрытыми глазами, но Бэрримор, уверенный, что она не спит, время от времени поглядывал на нее.

Аннели отказалась выпить чаю в маленьком кафе напротив гостиницы и предпочла прогуляться по тенистому парку неподалеку, откуда открывался очень красивый вид на гавань. Все скамейки в парке оказались заняты. Издали заметив красивую лужайку, Аннели сказала брату, что пойдет туда, и свернула на одну из дорожек. С лужайки ан пели увидела «Беллерофонт», бросивший якорь далеко от берега.

Это был трехмачтовый корабль с целой галереей позолоченных окошек на корме и двумя палубами с черными полосами во всю длину корпуса; на палубах стояли орудия. Капитан Фредерик Мэтленд выставил по периметру караул, поскольку в непосредственной близости стояло множество рыбацких суден.

Наполеон Бонапарт, самый грозный генерал Франции, самозваный диктатор, император, хозяин Европейского континента, теперь был неприметной точкой на палубе. Аннели вспомнила истории, которые ее няня рассказывала про «Старого Бони». В представлении детей он был великаном-людоедом с красным глазом во лбу и клыками, которыми он разрывал на кусочки девочек, не желавших учить уроки.

— Вы не хотели бы получше рассмотреть корабль, мисс? Молодой джентльмен, стоявший рядом с Аннели, предложил ей небольшую подзорную трубу, обтянутую кожей. Аннели, поблагодарив, взяла трубу и поднесла к глазам, различив на палубе мужчин, среди которых были также и офицеры.

Аннели опустила трубу, и корабль снова стал величиной с орех.

— Он был на палубе меньше чем два часа назад, мисс, Сам Наполеон, в зеленой форме генерала императорской гвардии и треуголке с трехцветной кокардой.

Аннели снова посмотрела в подзорную трубу и увидела по меньшей мере дюжину мужчин в зеленых мундирах и треуголках, но больше в синих мундирах, отороченных золотом, алых туниках с белыми ремнями крест-накрест, черных и коричневых куртках и белых бриджах, а также сюртуках и панталонах. Однако среди них не было ни одного с горящим глазом или клыками. Она не узнала бы Бонапарта, помаши он ей прямо в трубу.

Вежливо улыбнувшись, Аннели поблагодарила молодого человека и вернула ему трубу. После того как молодой человек откланялся, лицо ее какое-то время еще сохраняло веселое выражение, но тут взгляд ее упал на дерево неподалеку, и сердце замерло, а дыхание остановилось.

Прямо на нее смотрел горящий глаз, только не красный, а карий. Второй глаз скрывала белая повязка. Вот кого Аннели не ожидала увидеть — так это Эмори Олторпа.

Он бросил взгляд на черный экипаж, прежде чем выйти из-за дерева. Полы его пальто развевались на ветру, как крылья летучей мыши, когда он направился к ней. На плече висела сумка. Он не успел запахнуть полу, и Аннели заметила засунутый за пояс пистолет.

Лицо Аннели стало белее полотна, она была близка к обмороку. Эмори схватил се за руку и молча приподнял повязку, чтобы она убедилась в целости и сохранности его глаза.

— Что… — Она задыхалась, прижав руку к груди, словно боялась, что ее сердце сейчас выскочит наружу. — Что вы…

— Мне необходимо было изменить облик, — объяснил он. — На всех столбах вдоль дороги расклеены мои портреты. Вы были правы. Сходство поразительное. Повязка — это единственное, что я смог придумать.

Аннели покачала головой.

— Но… что вы тут делаете? Как вы меня нашли? — с трудом выговорила она.

— Я за вами следил.

— Следили?

Олторп поймал на себе удивленный взгляд одного из прохожих, взял Аннели под руку, и они медленно пошли в сторону аллеи.

— Вообще-то я следовал за экипажем вашего жениха. Это было нетрудно в такой толпе.

— Вы сумасшедший, — сказала Аннели. — Вам следовало бы сейчас находиться за сотню миль отсюда.

— Мне пришлось вернуться, когда я был в двух милях. Аннели с удивлением посмотрела на него.

— Но почему? Почему вам пришлось вернуться?

— Потому что в меня стреляли. Аннели остановилась.

— Стреляли?

Эмори сделал ей знак говорить тише, и они двинулись дальше.

— Стрелял солдат, у него в руке был мой портрет. Я немного покружил, чтобы оторваться от него, держась в тени деревьев и не зная, куда идти, когда вдруг увидел вдали экипаж.

— На что же вы надеялись, следуя за нами? На то, что Бэрримор предложит подвезти вас до Лондона?

Ее шутка заставила Олторпа улыбнуться, но не той соблазнительной, сводящей Аннели с ума улыбкой, а зловещей, как и его взгляд. Гостиницы и экипаж скрылись за деревьями.

— Мне нельзя уходить далеко, брат станет меня искать. Олторп, казалось, не слышал ее слов и продолжал идти.

— Вот еще что. Помните, я как-то говорил вам, что иногда у меня что-то молнией вспыхивает в мозгу и обрывки каких-то картин появляются перед глазами. Или же возникают какие-то ассоциации. Только что вы смотрели в подзорную трубу, и я вспомнил, как выглядела моя, где я ее хранил, золотые инициалы на коробке.

— Значит, к вам возвращается память.

— Не так быстро, как хотелось бы, — удрученно произнес Эмори. — Слишком много остается пробелов-. Некоторые видения меня пугают.

— Пугают? Почему?

— Это трудно объяснить, мисс Фэрчайлд. Иногда мне кажется, что я действительно помог Наполеону бежать с Эльбы и получил за это большие деньги.

— Господи, вы признаете…

— Я ничего не признаю. Помню, что меня пытали, требовали каких-то сведений. Но разве стали бы они так поступать с тем, кто на них работает?

— И что вы думаете?

Он покачал головой.

— Не знаю, но убежден, что это как-то связано с нашим гостем в гавани.

Аннели прикусила губу.

— Генерал Рэмзи уверен, что вы здесь и собираетесь организовать Наполеону еще один побег. Может быть, он узнал, что есть какой-то план по спасению Бонапарта.