Око за око, стр. 41
День за днем, шаг за шагом, достойная дочь своего отца, Марина училась великому искусству притворства и обмана. Впрочем, в ее словах все же была доля правды. Теперь, когда Григорий получил поддержку короля и имел под своим началом целое войско, юная Мнишек нисколько не сомневалась в том, что он станет царем. Мечтая о том, что она станет царицей столь огромного государства, Мария и вправду будет скучать по Гришке — как, сами того не замечая, ощущают необходимость друг в друге одинаково порочные люди.
— Можно, я поцелую тебя на прощание?
Мария боязливо покосилась на дверь, но все же кивнула головой, и Гришка впился в Марию жарким, долгим поцелуем. Несмотря на свою молодость, много о чем Марина судила верно. Она понимала, что, невзирая на все теперешние слова о любви, став царем, Григорий может быстро найти себе другую. Значит, нужно не дать о себе забыть…
— Молись за меня, Мариночка, — с сожалением оторвавшись от своей возлюбленной, попросил Отрепьев, — и тогда царская корона будет моим свадебным подарком…
Простившись с Мариной, под Глинянами, в первых числах сентября, Отрепьев произвел осмотр своему войску. Ополчение и впрямь было многочисленным: под знамена Димитрия становилось около десяти тысяч человек, и войско постоянно увеличивалось непрерывным потоком добровольцев. Кроме того, Григорий сильно рассчитывал и на казаков, которые, по расчетам, должны были присоединиться к его войску в Киеве. Беспокойство вызывало только одно — огромную часть его ополчения составляли люди без устройства и оружия.
Главным предводителем этого похода стал сам Отрепьев, сопровождаемый двумя иезуитами, Станислав Мнишек, сын сендомирского воеводы, Дворжицкий, Фредро и Неборский; каждый из них имел свою собственную дружину и хоругвь.
Выступая в поход, Отрепьев старался как можно скорей перебраться на ту сторону Днепра. Точнее, такую мысль подсказывали Григорию его сторонники. Именно здесь, в пограничных юго-западных областях, в этом волнующемся обществе, было какое-то лихорадочное ожидание. Московские перебежчики манили царевича надеждой, что по ту сторону реки его встретят солью и хлебом.
Именно по этой причине, оставляя обычный путь польских нашествий на Москву по прямой линии через Оршу, Смоленск и Вязьму, Григорий выбрал базой своих действий укрепленные города Северской земли. Через Фастов и Васильков он медленно двигался к Днепру.
Однако не все было так гладко, как казалось. Хотя войско шло беспрепятственно, Отрепьеву спокойно спать не пришлось. Именно в этих краях были владения князя Януша Острожского, который еще более чем Замойский, был враждебно настроен по отношению к этому походу…
— Димитрий Иоаннович, — обращаясь к Отрепьеву, доложил Неборский — сутулый человек, высоким ростом которого, казалось, тяготился даже его конь, — за нами в пяти верстах следуют два отряда.
— Острожского?
— Да.
— Многочисленные?
— Нет, но это не какие-то нищие бродяги. Это настоящие воины…
— И давно они за нами следуют?
— Точно неизвестно. По всей видимости, полдня.
— Приближаются? — озабоченно спросил Григорий.
— Кажется, нет. Просто следуют за нами.
— Что ж, пока ничего не предпринимать, — после краткого раздумья решил Гришка. — О малейшем их приближении сообщать мне незамедлительно…
Так, в постоянной тревоге, прошло несколько дней, и отряды Острожского не прекращали преследование. Но страхи оказались напрасными — вскоре Отрепьеву донесли, что Острожский остановился. По всей видимости, он не собирался мешать мнимому царевичу.
Однако не успели пройти одни тревоги, как на сердце у Отрепьева вновь стало неспокойно — войска приближались к Киеву. Как их встретит этот город? Признает ли власть Димитрия? Соединится ли здесь Гришка с отрядами донских казаков? Встретится ли с Ярославом, в конце концов?
Впереди, ужасая своей неизвестностью, ждал древний город…
Глава 34
— Стой? Кто идет? — еще издали прокричал Ярославу всадник, ехавший впереди небольшого отряда.
Вообще-то вопрос казался более чем дерзким — по численности спутники Ярослава превосходили едущий им навстречу отряд почти втрое. Однако Ярослав знал, что это не пустое бахвальство, потому, не на миг не задумываясь, приказал остановиться.
— Казак казака видит издалека, — вспоминая когда-то бытовавшую в войске Герасима поговорку, сказал Ярослав.
Едущие навстречу мгновенно остановились, и к Евсееву со спутниками стал приближаться только один всадник, очевидно, глава отряда. Ярослав тоже стал потихоньку подъезжать, и оба главаря встретились где-то посередине между своими отрядами.
Долго в полнейшей тишине осматривали друг друга оба всадника, ничего не говоря, только щурясь, вглядывались в глаза, пока в один голос, тихо, не сказали друг другу:
— Ярослав?
— Данило?
Спустя мгновенье оба отряда увидели нечто странное: с радостными криками их предводители обнимались, не слезая с коней.
— Бог мой! Неужто ты жив? — удивлялся Наливайко. — А ведь мы думали, что тебе не повезло.
— Повезло, Данило, еще как повезло! Если бы так всю жизнь везло!
— Да я смотрю, ты и так не бедствуешь, — заметил Наливайко. — И одет ты не как холоп, и конь у тебя добрый…
— Что верно, то верно, — не стал отпираться Ярослав, — да ты лучше скажи, наши-то как? Герасим, Даниленко, Ванька Туров…
— Ведь в тот день, Ярослав, как ты пропал, Евангелик тоже погиб, — тяжко вздохнув, сообщил Наливайко. — И Ванька Туров. Тяжелый был день…
— Да уж, — в ответ вздохнул Евсеев, и некоторое время, почтив память Герасима, оба предводителя молчали.
— И кто теперь за атамана? — выйдя из оцепенения, спросил Ярослав.
— Угадай с одного раза, — предложил Данило.
— Ну, поздравляю, языкастый, — протягивая руку, улыбнулся Евсеев. — Не подводи казаков.
— Спасибо на добром слове!
— Анатолий-то жив?
— Жив! — рассмеялся Данило. — Его сам черт не берет.
— А здесь кто-нибудь из прежних есть? — кивая в сторону отряда, спросил Евсеев.
— Есть, а как же! Алехин, Лучько, Василь Зараев… начал было перебирать Наливайко. — Да чего мы стоим! Пошли лучше, сам посмотришь.
Ярослав покосился на свой отряд.
— Кличь своих, — сразу же понял намек Данило, и тут же махнул рукой своему отряду:
— Сюда, ребятки!
Оба отряда начали медленно приближаться.
— А ведь это Ярыш Евсеев, — обращаясь к своим подчиненным, сказал Наливайко, и в тот же момент среди всадников раздались радостные крики…
Ярослав и сам не подозревал, что встреча с прежним, пугающим прошлым так его порадует. Еще добрых полчаса, позабыв о своих новых подчиненных, Ярослав обнимался с прежними товарищами, расспрашивал их о разном, рассказывал о себе и, пока не прошла радость, так и не вспомнил о дожидавшемся отряде.
— Что, Ярослав, гостем-то будешь? — наконец придя в себя, поинтересовался Наливайко.
— Конечно, — согласился Евсеев. — За тем и приехал.
— Неужто?
— Попозже расскажу.
— Поворачивай к стану, — приказал Данило казакам, и оба отряда наконец тронулись.
Весть о явлении Димитрия уже успела достичь ушей и Наливайко, и находившихся под его началом казаков, но каково же было удивление Данилы, когда он узнал, что новоявленным царевичем был не кто иной, как Гришка Отрепьев.
— Так чего же он молчал! — ни на миг не усомнившись в басне Евсеева, удивился атаман. — Может, тогда и не надо было бы к полякам-то за помощью отправляться.
— Так ведь он и не хотел открываться, — пытаясь объяснить, как и что произошло, — говорил Евсеев. — И, по большому счету, не столько Григорий, сколько сами поляки затеяли это дело. Но даже если бы Гришка сам захотел открыться, все равно нужна была чья-то помощь, нужны были деньги. В общем-то, потому я и прибыл, что сейчас у Димитрия есть поддержка и деньги, но не хватает войска…
На то, чтобы принять участие в походе, Наливайко согласился быстро и даже ни с кем не посоветовавшись: