Испытание медными трубами (сборник), стр. 35
– Почем? – небрежно спросила она.
Мужик ответил.
Светка подняла на него глаза и сказала:
– Дороговато. А если сбросить?
– Сбрасывают с поезда, – хрипло ответил он.
– Дементьев, ты? – спросила она упавшим голосом.
Он крякнул, хмыкнул, поправил свою замусоленную кепчонку:
– Ну, допустим.
– Встретились, значит, – медленно произнесла Светка.
Он усмехнулся:
– Мы странно встретились и странно разойдемся.
А она все никак не могла прийти в себя.
– Живешь тут?
– Любопытная, – хмыкнул он. – А ты ничего. Хорошо сохранилась.
Она молчала.
– Ну что, хозяйка? Грибы будем брать? – продолжил он.
Светка машинально достала из сумки кошелек.
– Сколько? – спросил он.
– Все.
Дементьев удовлетворенно крякнул и начал деловито укладывать грибы в старый, замусоленный пакет. Светка стояла не шелохнувшись и во все глаза смотрела на него. Он уложил грибы и протянул темную, заскорузлую ладонь:
– Ну?
Пытаясь прийти в себя, она протянула ему деньги. Он деловито пересчитал, присвистнул и стал засовывать купюры в карман. А Светка все стояла и смотрела на него.
– Что, так понравился? – усмехнулся он.
– Как же ты так, Витя? – тихо спросила она.
Он не ответил и принялся торопливо собирать свои манатки. Она смотрела, как он, так и не подняв на нее глаза, складывает в корзину пакеты и старые газеты. Наконец, собравшись, он взглянул на нее.
– Ну, бывай, Воробьева. Живи и не скучай! – И неспешно, не оглядываясь, пошел своей дорогой.
Светка медленно побрела к машине. Она положила пакет с грибами на заднее сиденье, и тут же по салону разлился густой и сладкий грибной дух. Она завела мотор и повернула в сторону города. «Странная жизнь, – подумала Светка. – У человека было все. Все, для того чтобы состояться. И как он распорядился своей жизнью? Или жизнь распорядилась им? – Она грустно вздохнула. – А вот у меня не было ничего». Потом она решила, что грустить нет причин. Кто он ей, этот Дементьев? Призрак из не самого веселого прошлого. Стоит ли вспоминать? Ведь сегодня удивительно удачный день. Просто ее день. Она нашла то, о чем она мечтала, и, дай бог, все сложится. Она построит дом для своей семьи, и они будут в нем счастливы. И еще она подумала, что сейчас приедет домой и поджарит грибы – обязательно с луком – и отварит замечательную рассыпчатую картошку-синеглазку, которую «уже не содют». И они сядут ужинать, и она в подробностях расскажет мужу про сказочный участок, с соснами и березами, юркими белками и жасмином у крыльца. Светка улыбнулась и прибавила газу. Ей поскорее хотелось вернуться домой. «Надо же, успела до пробок, – удивилась она и еще раз подумала: – Какой удачный день!»
Дементьев обернулся и увидел, как отъехала ее машина. Он остановился и еще раз деловито пересчитал деньги. «Повезло, – подумал он. – Простоял всего-то полчаса. И сразу все забрали. Такое бывает нечасто».
Он прикинул, что денег вполне хватит на неделю. И еще подумал, что надо устроить Лидке банкет. Ну, все как положено: с цветами, шампанским и тортом. Много, что ли, радостей у нее в жизни? «Удачный день!» – пробормотал Дементьев и прибавил шагу.
Оранжево-красное солнце, похожее на апельсин, почти скатилось за острые макушки елей.
Удачный день подходил к концу.
Блеф
(рассказ)
Конверт из ящика достала мама, возвращаясь с Рокки с вечерней прогулки. Снимая пальто и сапоги, она протянула его Ирине.
– Тебе, – сказала она и с любопытством посмотрела на дочь.
Ирина взяла конверт в руки, повертела его и наконец надорвала. Внутри лежала стандартная открытка. Ирина пробежала по ней глазами, равнодушно бросила на тумбочку и пошла в свою комнату.
– От кого? – крикнула вслед мать.
– Прочти, – не оборачиваясь, бросила Ирина.
Мать взяла открытку в руки.
«Дорогую Ирину Сергеевну» приглашали на вечер выпускников. Двадцатилетие со дня окончания. Ресторан «Осенний сад». Культурная программа. И т. д., и т. п.
Мать зашла в комнату дочери. Ирина, укрывшись пледом, с ногами сидела на диване и читала книгу.
– Пойдешь? – спросила мать.
Дочь подняла на нее глаза.
– А ты как думаешь? – усмехнулась она.
Мать присела на край дивана.
– Я думаю, надо пойти.
– Ты думаешь? – взвилась Ирина.
Мать виновато кивнула.
– А что такого? Ты вообще нигде не бываешь. А тут – ресторан, культурная программа… – Мать испуганно замолчала.
– Какой ресторан, мам? Какая культурная программа? – закричала дочь. – С чем я туда пойду? Что я расскажу про свою жизнь? Что ни разу не была замужем? Что живу с мамой и собакой? Что работаю секретаршей у старого козла за пятнадцать тысяч рублей, и даже он ко мне не пристает? Что мы еле сводим концы с концами – моя зарплата и твоя пенсия. Что десять лет не можем сделать ремонт? Хотя бы косметический. Что семь лет я хожу в старой дубленке? Что я ни разу не была за границей? – Ирина всхлипнула, сняла очки и вытерла ладонью глаза. – И этими своими «успехами» я поделюсь с Динкой Коробовой, у которой своя программа на Первом канале? Или с Машкой Васильевой, у которой муж олигарх и она не сходит со страниц глянцевых журналов? Или с Аленкой, которая уже заслуженная артистка России? Или хотя бы с Зойкой Зарницкой, у которой трое детей и муж – выдающийся математик? – Она опять всхлипнула, отвернулась к стене и накрылась с головой пледом.
Это означало, что разговор окончен, и больше ничего обсуждению не подлежит. Мать горестно вздохнула и вышла из комнаты. «Бедная девка, – подумала она. – Такая дурацкая судьба! Хоть бы родила тогда от своего женатика. Все был бы ребенок. Испугалась, что он ее бросит. А он все равно бросил через год. Что называется, без выходного пособия. Что она приобрела за восемь лет их романа? Стойкий невроз и клинику нервных болезней на полтора месяца. И горсть антидепрессантов на завтрак, обед и ужин. А ведь была хорошенькая, не хуже этой Машки и Зойки. Да что там не хуже – лучше. И училась прилично, и гимнастикой занималась. И в театральный кружок бегала. А вот такая судьба!» Она опять тяжело вздохнула и принялась готовить ужин.
Ирина долго лежала и смотрела в стену, потом встала и подошла к зеркалу. Тусклая кожа, под глазами мешки, у губ складки. Плохо прокрашенные волосы – в парикмахерской эконом-класса, где стрижка стоит сто пятьдесят рублей. Дурацкие дешевые очки. Она открыла шкаф. Кофточки, юбочки, брючки – все с оптушки у метро. Сплошной Китай. В руки взять противно. Она села на стул и разревелась. Разве так она представляла свою жизнь?
Через полчаса мать позвала ужинать.
– Смотри, какие блинчики! – преувеличенно радостно сказала она. – Ешь, сколько хочешь! Твоей фигуре ничего не грозит! Кто еще к сорока годам сохранил школьный размер?
Ирина молчала и без удовольствия терзала вилкой аппетитный блинчик.
– Компот или чай? – спросила мать.
– Ничего. – Ирина встала из-за стола. – Спасибо.
Мать услышала из комнаты дочери звук телевизора. «Ничего не поделаешь – такая жизнь». Она вздохнула и принялась убирать со стола.
Ирина посмотрела какую-то муть по телевизору, приняла снотворное и легла. Хотелось поскорее уснуть и ни о чем не думать.
Влад проснулся в пять утра. За окном была густая, темная ночь. Он встал, пошел на кухню, достал из холодильника банку пива, выпил пару глотков и закурил. Сна, понятное дело, ни в одном глазу. С одной стороны – что страшного? Ну, потерял все, что имел. Все, что, так сказать, нажито непосильным трудом. Бывает – такая страна. И поумнее его люди падали. И как больно падали! Но это утешение было слабым. Каждый отвечает за свою жизнь. Слава богу, осталась квартира. А вот машину придется продать. Не по ранжиру ему теперь такая машина и не по средствам, как говорится. Хотя жалко, черт возьми, до боли в сердце. Ничего так не жалко, как эту черную лакированную красавицу. Ну, ничего. Поездит еще недельку – и отдаст. Они с удовольствием возьмут – в счет погашения долга. Еще проблема с Нинкой – у него заныло сердце. Привыкла к большим алиментам и неплохой жизни. Сейчас начнет гундосить и нервы мотать. Типа, сыну нечего есть и нечего надеть. Ерунда! Он оставил ей квартиру на Старом Арбате, тачку и дачу в Конакове. В конце концов, можно пойти и поработать. Не развалится. Но, зная характер своей бывшей, он понимал, что крови она ему попортит – мало не покажется. Он встал с табуретки и подошел к окну. На темной улице было уже вполне оживленное движение. «И что им не спится? – подумал он. – Борются за денежные знаки. За место под солнцем. За красивую жизнь». А ему сейчас надо просто выжить – не запить, не разнюниться. Найти в себе силы, начать все сначала. В конце концов, ему только тридцать семь. Еще есть время. Влад лег в кровать и попытался уснуть. Было странно думать о том, что завтра некуда спешить. Странно и непривычно. Утром он решил не отменять ежедневный поход в спортзал, благо абонемент оплачен до конца месяца. Не надо поддаваться панике и менять привычек, главное – не терять жизненного тонуса, здраво рассудил он. Надев спортивный костюм и кроссовки, он резво выскочил из квартиры. Быстро сбежав по лестнице с пятого этажа – лифтом он никогда не пользовался, – притормозил у почтового ящика. Ящик открывался без ключа. Влад дернул узкую металлическую дверцу, и на кафельный пол посыпалась всякая муть. Он поднял эту рекламную макулатуру, чтобы бросить в предусмотрительно поставленный уборщицей ящик, и наткнулся на голубоватый конверт. «Уже письма пишут, – усмехнулся он. – Не удивлюсь, если поклонницы».