Свет и тень, стр. 50

— Именно по этой причине ты выезжала верхом каждый день? — Голос его звучал мягко, почти задумчиво.

Прежде чем он смог бы поразмыслить над ее объяснениями, Каролин перевела разговор на другую тему. Она повернулась к нему и сердито спросила:

— А что ты здесь делаешь? Ты же утром уехал в Дувр. Джейсон виновато отвел взгляд. Каролин уже не сдерживала своего гнева:

— Ты солгал мне! Ты даже не собирался в Дувр!

Ты, ты шпионил за мной!

Он сердито посмотрел на нее:

— Да, шпионил. Я хотел знать, с кем ты встречаешься, уезжая каждый день из дома.

— Ты думал, что у меня есть любовник?

Каролин исходила яростью, она чувствовала себя обманутой и обиженной. Она не могла думать, что Синтия дала Джейсону более чем достаточно поводов, чтобы подозревать ее. Его недоверие отозвалось в ней глубокой болью.

— Как ты посмел?

— Не разыгрывай добродетельную жену, которую муж не правильно понял! — вырвалось у Джейсона. — Что, по-твоему, должен был я думать, когда ты ни с того ни с сего пристрастилась к верховой езде? Ты! Какой фарс! После той сцены, что ты разыграла для меня с Марком Симмонсом, я стал сомневаться, не была ли она поставлена для меня. Я хотел знать, сохранила ли ты его как любовника или бросила ради другого. Очень уж не похоже для тебя надолго оставаться без мужчины.

— О Боже! Как же я презираю тебя!

Побелев от гнева, она замахнулась на него хлыстом. Этого было достаточно, чтобы спровоцировать его. Он с такой силой схватил ее за плечи, что она вскрикнула.

— Будь ты проклята! Как можно быть такой прелестной и такой бессердечной? Почему только я не могу… — Переполняемый чувством гнева и страсти он осекся. Руки его погрузились в шелковистую массу ее волос. Его губы с жадностью прильнули к се губам.

Глава 12

Он поцеловал ее со всею яростью необузданного желания. Каролин, застонав, прижалась к его губам и обняла руками его шею. Их накалившиеся до предела эмоции опрокинули все преграды, Джейсон, казалось, совсем потерял рассудок. Теперь его так долго сдерживаемое желание стало ненасытным, он никак не мог насладиться вкусом ее губ, таким нежным и радостным ощущением близости ее прекрасной, бархатистой кожи, счастьем обладания этим чудом…

Мысли для Каролин утратили всякое значение, остались только мерцающие всполохи удовольствия. Она двигалась с ним в старом, как мир, танце, тело ее погрузилось в незнакомое ей доныне царство чувственности. Она запустила пальцы в его волосы и растворилась в поцелуе. Его язык проник ей в рот, и ее сознание поплыло в головокружительном вихре.

Руки Джейсона уже оставили ее волосы и теперь спустились ниже, словно бы обжигая ее, и наконец стиснули в могучем объятии, заставляя слиться двух брошенных во тьме бытия одиночек в единое, кричащее от восторга и радости существо. Путь его рукам преградил высокий воротник ее жакета. Джейсон нетерпеливо расстегнул верхнюю пуговицу, и перед его взглядом открылась гладкая ложбинка на ее шее.

Он позволил жакету соскользнуть на землю и с едва сдерживаемым неистовством начал расстегивать блузку. Дойдя до середины, он оторвал одну маленькую плоскую пуговичку, потом вытащил полы блузки из юбки и, полный страстного желания, резким движением снял ее. Ослепительно белая сорочка, изысканно стянутая по верху розовой лентой, слегка приоткрыла возвышающуюся под шелковой тканью грудь.

Джейсон потянул за розовую ленточку, она развязалась, выскакивая из петелек, и сорочка поползла вниз, застыв на коричневых сосках. Указательным пальцем он еще на дюйм приспустил рубашку и начал медленно водить им по нежной коже вокруг набухшего потемневшего соска, нежно пощипывая его. Каролин застонала от наслаждения.

Джейсон улыбнулся и еще ниже опустил руку, снова потянув сорочку, и совершенно обнажил ее груди. На секунду он застыл он восторга, любуясь прекрасной картиной, открывшейся его взору, а затем его руки начали медленную игру, заставившую их обоих затрепетать от восторга понимания.

— Ты так прекрасна, — прошептал он, целуя вздрагивающую поверхность одной из грудей. — Само совершенство.

Со стоном он поднял ее и спрятал лицо в ложбинку между ее грудями. Он отнес ее под прикрытие близлежащего дуба, сорвал с себя куртку и постелил на земле. Потом он потянул на себя Каролин, увлекая ее вниз. Она легла на его куртку, и его глаза никак не могли насытиться этим зрелищем. Наконец, когда желание стало таким сильным, что медлить дальше было нельзя, он пропустил руки под ее спину, и она призывно выгнулась ему навстречу и застыла. С глубоким вздохом удовлетворения Джейсон поймал ртом ее сосок.

Он нежно ласкал его, катая во рту, словно изысканную восточную сладость, потом твердым и дразнящим кончиком языка начал щекотать, вылизывать всю ее грудь, доведя Каролин до состояния исступления. Она извивалась под искусной лаской его языка, внезапно открыв для себя сотню новых пугающих ощущений. Ей никогда не мечталось о таком волшебном удовольствии, о такой утонченной муке. Она почувствовала, как грудь ее набухает и отзывается на каждое новое прикосновение сладкой болью, как ее лоно становится горячим и влажным, охватывающим, как наполняется все более и более бьющим через край желанием.

Ей хотелось прикоснуться к нему, ощутить гладкость его кожи. Каролин стала ласкать его грудь и руки, расстегнув, рубашку, она запустила руки под нее и издала легкий вздох удовлетворения. Пока ее руки блуждали по его телу, он поднял голову и не спускал с нее глаз. Лицо ее выражало порыв страсти женщины, поддавшейся удовольствию. Он жадно вбирал в себя этот образ, железным усилием воли заставляя разум бороться с желанием, упрямо разгоравшимся в нем, которое грозило, ломая все границы, прорваться наружу и достигнуть высшей точки до того, как он получит полное удовольствие от их любви.

Руки Каролин скользили по его телу, пальцы ее нежно разбирали колючие кудрявые волоски на его груди. Она нащупала твердые соски его сильной мужской груди и стала водить по ним указательными пальцами. Потом ее руки устремились к его мощной спине. Пальцы Каролин снова прошлись по его груди, достигли пупка и углубились в него. Джейсон издал приглушенный стон и стиснул зубы.

Не в силах больше сдерживаться, он провел руками по ее ногам вверх. Только тонкая хлопковая ткань панталонов отделяла его пальцы от ее кожи, он мог чувствовать пульсирующее тепло ее плоти. Передняя часть юбки сбилась в складки и поднялась до талии, а нижняя лежала у нее под спиной, как театральный задник, обрамляя прелесть ее совершенных ног. Джейсон продолжал ласкать ее сквозь ткань панталон, стянув с нее сапожки. Потом, сняв кружевные подвязки, спустил вниз черные чулки. Наконец он достиг верха и, ослабив шнурки панталон, снял их.

Глаза Джейсона зажглись, когда он увидел ее наготу. Начав с лодыжек, он медленно скользил руками по ее икрам, коленям, бедрам. Он трогал ее повсюду, кроме одного места — пульсирующего центра ее желания. Каролин мучилась от ожидания и даже изогнулась, чтобы перехватить его руку, но он опять миновал ее. Наконец, рука Джейсона слегка задела треугольник ее пламенных волос, и его пальцы скользнули внутрь, где было тепло и влажно. Каролин вскрикнула, а он, прижав к теплому холмику ладонь, начал дразнящий танец соблазнения.

— Да, Джейсон, — выдохнула она, — прошу тебя, да…

Джейсон одним движением сорвал с себя штаны. Он приподнял ее, уже готовую принять его, и, наполнив всю ее собой, овладел ею. Она издала стон удовлетворения. Он начал ритмично двигаться, тело ее было послушно ему, отвечая на каждое его движение, желание нарастало по спирали.

В агонии наслаждения и беспамятства Каролин отдавалась чувствам, которые раньше никогда не испытывала. В мире для нее ничего больше не существовало: ни времени, ни места, ни мыслей. Было только одно мгновение и этот мужчина. В лоне ее распускалось нечто, источающее пламя разливающегося пожара. Она купалась в чувственных наслаждениях, но транс желания все еще не отпускал ее. Вдруг Джейсон вскрикнул, лицо его исказилось, и он сделал еще одно неистовое движение. Она ощутила внутри себя взрыв, который посылал волны жара по всему телу и превращал все внутри в расплавленный воск. В диком исступлении Каролин застонала и засмеялась одновременно.