Завтрашние мечты, стр. 18

Закудахтав, точно наседка над цыплятами, Эффи отодвинула Майлса в сторону.

— Бедняжка. Да она совсем зеленая! — Эффи прижала ладонь ко лбу Пенелопы. — Хмм, по-моему, у нее жар. — Кивнув со знанием дела, она заключила: — Думаю, небольшая доза патентованного регулятора Фланнингана приведет ее в норму.

У Пенелопы при одном упоминании Эффи о патентованных средствах заболел желудок. Подавив подступившую тошноту, она простонала:

— Я буду в порядке. Мне всего лишь надо пойти домой и поспать.

— Именно туда я и собираюсь проводить тебя, — ответил Сет, взяв ее под руку.

— Ну нет! — Майлс выскочил перед ними. — Мы должны слушать вас и подчиняться только в рабочее время, но вы не можете распоряжаться нами вне стен салона. Мама велела мне проводить Лорели, и я намерен сделать это прямо сейчас!

Сет насмешливо приподнял бровь.

— Ты всегда делаешь то, что говорит тебе мама?

Лицо Майлса вспыхнуло от негодования.

— Моя мама самая замечательная женщина на свете, — с пафосом заявил он. — А раз так, то мой долг — подчиняться ей. Нa вашем месте я бы помнил это.

— А на твоем месте я бы лучше помнил, у кого находятся твои расписки по карточным долгам, — парировал Сет, его терпение испарялось с угрожающей быстротой.

Майлс побагровел.

— Джентльмен никогда бы не заговорил об этом при дамах.

— А мужчина никогда бы не позволил этим дамам унижаться, чтобы заплатить его карточные долги.

— Ну, вы!.. — заорал Майлс с бессильной яростью. — Вы!… Я вам покажу, кто здесь мужчина!

— Боже мой! — Эффи отважно замахала своей сумочкой. — Надеюсь, вы, джентльмены, не станете драться! — Она с возбужденным видом засновала между враждующими сторонами.

Пенелопа тоже надеялась на это. Она содрогнулась от мысли, что может сделать Адель, если по ее вине нос Майлса будет разбит в кровь. Решив предотвратить надвигающуюся драку, она встала между мужчинами и сказала:

— Майлс всегда был моим провожатым. Возможно, будет лучше, если он проводит меня домой. — Она умоляюще посмотрела на Сета, надеясь, что он согласится.

Но Сет не собирался уступать. Метнув на Майлса уничтожающий взгляд, он произнес, обращаясь к Пенелопе:

— Как друг и доверенное лицо твоего брата я считаю своим долгом решать самому, что для тебя лучше. И не в моих правилах позволить тебе разгуливать по ночным улицам Денвера с этим сопливым маменькиным сынком в качестве защитника. Ты пойдешь со мной.

Майлс издал разъяренный вопль и с кулаками ринулся на Сета, который был гораздо выше его. Сет с удивлением смотрел на потуги актера.

— Кхе-кхе!

Все повернулись к Бертраму, который молчал до сих пор. Снова прокашлявшись, он объявил:

— Я буду сопровождать до дома это милое создание. — Всегда оставаясь истинным джентльменом, он обратился к Пенелопе: — Если, конечно, у вас не будет возражений, моя дорогая.

Пенелопа с благодарностью улыбнулась этому стареющему актеру.

— Почту за честь.

— Позвольте мне заверить вас, что это для меня большая честь. Прошло много времени с той поры, когда я имел удовольствие находиться в такой очаровательной компании.

Галантно поклонившись, он предложил руку Пенелопе. Кивнув сначала Сету, который в ответ наклонил голову, а затем надувшемуся Майлсу, Берт повел ее вниз по темной лестнице.

Когда они добрались до пыльной аллеи внизу, старый актер взглянул на Эффи и рявкнул:

— Ей-богу, женщина! Хватит лодырничать, пора идти. У нас впереди не целая ночь, ты знаешь!

Бормоча что-то о важных старых козлах, Эффи поспешила присоединиться к ним. Майлс же, метнув злобный взгляд на своего нового хозяина, отправился назад в салон. Без сомнения, он собирался обо всем донести своей мамочке.

Сет пожал плечами. Задумчиво прищурившись, он наблюдал, как трио актеров исчезло в темноте ночи. Если предчувствие не обманывает его, что случалось редко, то здесь происходит нечто темное и опасное, и он намерен прояснить ситуацию.

Глава 9

Это был подходящий день для мести. Мрачные черные облака низко нависли над землей, закрыв плотной завесой восходящее солнце. Высоко над крышами домов молнии пронзали потемневшее небо. Ветер стучался в окна и двери. В отдалении на фоне свинцового неба выделялись Скалистые горы, покрытые дымкой.

Сет наблюдал за приближающейся бурей сквозь задрапированное бархатом окно уютного зала в гостинице. Его ладони сжимали чашку с дымящимся кофе. Погода прекрасно соответствовала его настроению, мрачному и сердитому. Сегодня наступит кульминация его тщательно разработанного плана. Сегодня тот день, когда будут предприняты последние сокрушительные шаги по разорению Луизы Вандерлин.

С каким-то диким восторгом он поднес к губам чашку и отхлебнул немного кофе, глядя на свое отражение в гладком оконном стекле. Каждая черточка его лица имела очевидное сходство с аристократическим семейством Ван Кортландов. Сходство было настолько сильным, что когда два года назад он приехал в заброшенное поместье Ван Кортландов в поисках сведений о своем рождении, то старый слуга, увидев его, испугался и попятился назад, забормотав:

— Убирайся назад в свою могилу, Виллем Ван Кортланд!

Именно от этого слуги Сет узнал о вероломстве Луизы.

Только потрогав неожиданного визитера и убедившись, что перед ним живой человек, а не призрак, старик пригласил Сета на кухню согреться возле очага. Мрачное эхо их шагов гулко отдавалось в длинном и темном коридоре, а потом на ведущей вниз лестнице, и Сет не раз останавливался, со страхом оглядываясь назад. Было что-то пугающее в полной тишине дома, и ему даже стало казаться, что призрак Виллема Ван Кортланда поджидает их в темном углу.

Едва они оказались на кухне, уютно устроившись за обшарпанным столом с кружкой домашнего пива в руках, старик стал беспрерывно болтать, как изголодавшийся по общению человек. Спустя час, когда собеседники переговорили обо всем, начиная от местных преданий и до уборки последнего урожая, Сет осторожно перевел разговор на тему своего рождения.

Поначалу старик отказался рассказывать давно забытую историю, но когда Сет поведал ему о своей жизни, начав с того, что был брошен сразу после рождения, и закончив результатами расследования сыскного агентства, которые и привели его к семье Ван Кортланд, слуга заметно смягчился.

Он пояснил, что в ту пору занимал должность камердинера у Виллема Ван Кортланда и только в силу своих обязанностей оказался посвященным в тайну этого рождения.

Согласно сбивчивому объяснению старика, едва Виллем договорился о выгодном браке между своей дочерью Луизой и их богатым соседом Корнелиусом де Виндтом, как служанка Луизы сообщила главе семейства о своих подозрениях, что невеста беременна.

Когда Виллем стал допытываться у дочери, верны ли подозрения служанки, она, заливаясь слезами, обвинила в своем положении старшего брата Питера. Из того, что удалось подслушать, слуга узнал, что Питер, которого все, кроме самого Виллема, считали сумасшедшим, изнасиловал свою сестру. Она была слишком напугана и унижена и не рассказала о случившемся два месяца назад.

Доверительным тоном старик сообщил пикантную подробность: Питер изнасиловал трех служанок, прежде чем наброситься на свою сестру. Но те женщины были всего лишь прислугой, и Виллем закрыл глаза на его действия. Однако кровосмесительное насилие и последовавшая беременность собственной дочери не могли остаться без внимания, особенно в свете ее предстоящего замужества.

Хотя Корнелиус был на сорок лет старше шестнадцатилетней Луизы и являлся отцом двух взрослых сыновей, он мог обеспечить ей завидное положение в высшем обществе Нью-Йорка, а Виллему — большой кусок земли. Виллем давно жаждал присоединить эту землю к своему поместью. Ни жадный отец, ни расчетливая дочь не могли позволить такой наживке сорваться с крючка.

С этого момента рассказ слуги стал довольно сбивчивым. Почесывая лысую макушку, он смутно припоминал, как Виллем говорил Корнелиусу, что Луиза всем сердцем жаждет купить себе приданое в Париже, что она хочет выйти замуж только в платье от мадам Делатур, портнихи королевы Марии-Амелии. Эта хитрость достигла цели, и де Виндт согласился отложить свадьбу на восемь месяцев, чтобы дать возможность невесте подготовить приданое, о котором она мечтала.