Пьянящий аромат, стр. 39
— Да. — Джереми отвесил великолепному животному увесистый шлепок по шее. Конь в ответ радостно заржал. — Это Кинг!
— Кинг? — Пегги скрестила на груди руки, пытаясь сохранить хоть толику тепла на холодном ветру, который рвался через окно. — Какая интересная кличка. А почему Кинг?
— Потому что я герцог. А дядя Эдвард сказал, что купит мне коня, достойного королей. Конечно, я его и назвал Кинг.
Пегги кивнула, словно объяснение хоть что-то прояснило для нее, хотя на самом деле она ничего не поняла.
— И куда же вы с Кингом собрались сегодня утром?
— Ну, — солидно ответил Джереми, — объедем округу и посмотрим, как дела на моей земле.
— Надеюсь, ты поедешь не один?
— Ну нет. Со мной едет дядя Эдвард. — Джереми обернулся и посмотрел куда-то за кустарник. — Правда, дядя Эдвард?
К смятению Пегги, под окном появился еще один всадник. Это был Эдвард на своем громадном черном жеребце. А она, поглядите-ка, торчит из окна с растрепавшимися на ветру волосами и в одной практически прозрачной белой ночной сорочке.
— Доброе утро, мисс Макдугал, — весело крикнул Эдвард с таким видом, будто все, что произошло между ними прошлой ночью, было плодом чьего-то — предположительно ее — воображения, — Простите, что разбудили вас, но его светлость настоял на том, чтобы показать своего скакуна.
— О, — Пегги старалась сохранить непринужденный тон, — Кинг очень красивый конь. Джереми, ты поблагодарил дядю?
Джереми страдальчески закатил глаза.
— Пегги, — в его голосе звучало отвращение, — ну конечно, я поблагодарил его.
— Молодец, — похвалила Пегги. Поскольку Эдвард продолжал глазеть на нее, сидя верхом, она сказала: — Все, джентльмены, желаю вам приятной поездки. — И начала закрывать окно.
— Подождите, — вдруг ожил Эдвард.
Пегги окинула его небрежным взглядом через плечо.
— Что такое? На улице довольно прохладно.
— Я просто подумал, вам будет интересно узнать, что некоторые из гостей уже приехали. Дамы примерно через час собираются в гостиной на ленч.
Пегги посмотрела на него вниз так, будто он спятил, а возможно, так и было.
— Боюсь, что буду не в состоянии присоединиться к ним. Я планировала сегодня утром навестить директора женской семинарии. Может быть, в другое время…
— Они очень хотят познакомиться с вами, — прокричал Эдвард, подняв голову.
Пегги отпустила щеколду и еще какое-то время смотрела на него.
— Постараюсь никого не разочаровать, — с раздражением проговорила она. Затем она с усилием потянула окно на себя, и оно с громким стуком захлопнулось.
Когда пришла Люси, чтобы помочь ей умыться и одеться, девушка все еще находилась в удрученном состоянии. Правда, в свете недавних событий Пегги удалось вполне достойно пережить первую встречу с Эдвардом — во всяком случае, она не заливалась слезами, не покраснела и не попыталась залепить ему пощечину. Но было ли это доказательством того, что она не влюблена в него? Эта мысль не покидала ее с прошлой ночи. Влюбиться в Эдварда Роулингза было бы для Пегги крайне нежелательно, особенно учитывая, что он пользовался репутацией повесы.
Предметом любви Пегги Макдугал будет милый, серьезный человек, интересующийся науками или литературой, — человек вроде мистера Паркса. Пегги чувствовала, что мистер Парке был бы прекрасным мужем. Он никого не устрашает своими габаритами. Он не очень красив. Он никого не дразнит и ни на кого не злится… Если вообще думать о браке, Пегги хотела для себя именно такого мужа. А вот Эдвард Роулингз никогда и ни для кого не станет хорошим мужем. Он слишком необузданный, легкомысленный, слишком вспыльчивый. Слишком красивый. Слишком богатый. И чересчур дает волю своим рукам.
Закончив застегивать на Пегги платье из черного как ночь бархата, которое той очень шло, горничная хихикнула и подбежала к туалетному столику покойной герцогини.
— Мисс, — позвала Люси, покопавшись в выдвижном ящике, — вы сегодня наденете рубины или бриллианты?
Пегги смотрелась в зеркало, решая для себя, как убрать волосы — поднять наверх или распустить.
— О чем это ты? — рассеянно спросила она.
— Ваши серьги с рубинами или с бриллиантами? — Люси протянула руки, не в силах удержаться от улыбки. Она держала большую кожаную шкатулку, наполненную красивыми и дорогими украшениями. Блики от драгоценных камней играли на смеющемся, покрытом веснушками лице служанки. — А что теперь вы думаете о лорде?
Пегги протянула руку и вынула из шкатулки длинную нитку жемчуга.
— Откуда?.. — выдохнула она. — Ох, Люси! Где ты все это нашла?
— Я здесь ни при чем, — хихикнула Люси. — В смысле ничего не находила. Просто вчера ненароком сказала Саки — это ученик повара, — что у вас вообще нет серег, Саки сказал об этом кухарке, а та — миссис Прейхерст. Экономка поделилась с мистером Эверсом, мистер Эверс намекнул камердинеру лорда Эдварда, который, должно быть, рассказал лорду, потому что рано утром, поднимаясь по лестнице, чтобы одеть вас, я встретила на галерее милорда, и он дал мне это.
— Эту шкатулку? — Пегги в смятении смотрела на девушку. — Просто так взял и передал тебе?
— Ну, не совсем так. Он сказал: «Держи, Люси. Отнеси это мисс Макдугал. Здесь фамильные украшения моей матери». Потом так смешно улыбнулся и говорит: «Скажи ей, что она может распоряжаться ими по своему усмотрению, хоть жертвует их, если захочет, местному сиротскому приюту». — Люси почесала нос. — Во всяком случае, мне показалось, что он именно так сказал.
Пегги взяла тяжелую шкатулку из рук Люси и села за туалетный столик. Она была совершенно ошеломлена. Эдвард Роулингз — это тайна, которую Пегги ни за что не разгадать.
Люси заколола волосы Пегги наверх так, что локоны спадали ей на шею, при этом во всей красе открывались сапфировые серьги. Удовлетворенная тем, что хотя бы не выглядит чересчур целомудренной, Пегги достала лист бумаги и быстро набросала записку директору женской семинарии с просьбой перенести время встречи. Сегодня ее, к сожалению, задержат дела.
Глава 15
Как ни пытался Эдвард сдержать рвущуюся наружу песенку, это ему никак не удавалось. А поскольку петь он не умел и к тому же вместе с приехавшими гостями тащился через лес в собственных владениях, подыскивая достойную добычу, то такое поведение нельзя было считать вполне нормальным. Алистера Картрайта он, похоже, раздражал больше других, хотя Эдвард не обращал на приятеля никакого внимания — Алистер сам был занудой из зануд.
— Дьявол! — выругался Картрайт, промахнувшись в очередной раз. С земли поднялась стайка фазанов, вспугнутая грохотом его ружья, а также еще нескольких отозвавшихся эхом выстрелов. Видно, гости, рассыпавшиеся по перелескам и лугам имения Роулингзов, тоже тщетно пытались попасть по птицам. Картрайт повернулся к хозяину: — Я бы подстрелил одного, если бы не это дурацкое завывание.
— Не понимаю, о чем ты? — Эдвард продолжал напевать, его ружье весь день бесцельно лежало на плече. Он не сделал ни единого выстрела. Почему-то не мог себя заставить.
— Ты прекрасно знаешь о чем, несносный мерзавец. Об этом вот. О твоем завывании.
— Об этом? — Эдвард промычал еще такт. — Это тебя донимает?
— Черт возьми, ты прекрасно понял, что именно это! — Алистер отбросил с лица прядь длинных светлых волос и посмотрел на Эдварда, который был выше его и лучше сложен. — Позволь-ка мне сказать кое-что, Роулингз. Мы с тобой вместе немало повидали.
Эдвард начал пробираться по снегу к лощине, которая выглядела многообещающей, и Картрайт поплелся за ним, не прекращая занудствовать:
— Мы вместе пережили ту чертову школу-интернат, терпели придирки одних и тех же преподавателей, учились у одних и тех же профессоров в Оксфорде, даже много раз спали с одними и теми же девицами. Я видывал тебя в плохом настроении, я помню тебя пьяным в дым, я видел тебя ослепленным яростью, но я никогда в жизни не видел тебя таким вот.
Эдвард продолжал напевать свою песенку. Может, кому-то зимы в Йоркшире и кажутся слишком холодными, но только не ему. На нем была подбитая мехом куртка, длинный плащ, теплые сапоги. С ним был его охотничий пес и фляжка с коньяком. Ему было тепло, и он был всем доволен, как ребенок. Никакие слова Картрайта не могли испортить ему настроение. Он был счастлив.