Трах-тебе-дох. Рассказ первый. Кольцо (СИ), стр. 17
— Соберите свои вещи и квартиру закройте. Сейчас мы к вашей знакомой едем. Нет! Вы не волнуйтесь. С вами все будет хорошо. Игорь Анатольевич с вами переговорит и мы вас к дому, прямо к общаге доставим.
Эгей думаю. Это какие-то важные люди. Все знают. Едем, помалкиваю. Приехали. Дом, охрана. Все на уровне. Я даже струхнула. Думаю, если что, все, конец. Но отслужу, может, оставят?
Игорь Анатольевич принял меня в кабинете. Угостил кофе, но я отказалась. Подумала, что они меня опоят чем-то. Ан, нет. Разговорились. Я успокоилась. Сразу все не поняла, а потом догадалась. И на чистоту. Да, мол, живу с ней уже полгода. Так, мол, и так. Ничего. Девочка больно красивая. И обязательная. Он даже удивился. Переспросил. Я ему про себя и квартиру. А он как рассмеется. Вообще мы с ним сдружились. Он мне и фотки стал показывать. И с ней и с ним и еще с другими парнями. Поняла я. Все сразу поняла. Не сдержалась и говорю. Вот же сука! А он мне, что ты, нельзя же так! Не сука она о проблядуха! Это точно!
Отдала им ключи от ее квартиры. Они сказали, что теперь они ей не скоро понадобятся. Для нее теперь нашлась работа ей по душе. Так что не волнуйтесь, Вера Васильевна и домой себе спокойненько езжайте. А о ней не волнуйтесь. Все будет и с ней хорошо. Мы вам потом фотографии ее вам пришлем, сами увидите. Доставили к самой общаге. Распрощалась. А через три месяца получила бандероль, а в ней ее фотографии.
— Что за фотографии? — Спрашиваю. — Покажешь? Она хоть живая?
— Да уж куда живее! Ее на тех фото, как говорится, да в два смычка! И еще, и все в том же духе.
— А фотки те посмотреть нельзя? — Сгорая от нетерпения, спрашиваю.
— А они знаешь? Оказались с изюминкой. Сразу как посмотрела, так те фотки засветились. Потом спрашивала, а мне сказали, это так специально сделали. Вот так то!
— Ну и что? — Говорю. — Что ты мне этой историей хотела рассказать? Что бы я на два фронта не работала? Так, что ли?
— Ну и об этом и о том, что если ты уж начала с девочками, то с мальчиками тебе может быть не комфортно, может уже вообще не понравиться. Вот, что!
— Нет! — Говорю. — Мне с ними хочется и понравиться!
— Точно?
— Точно!
— Ну, смотри, сестричка? Я пробовала. Не то! После девочки, совсем не то!
— Ну, это у тебя, а у меня будет не так!
— Не знаю, не знаю? А впрочем? Может и получиться?
— А ты будешь этому рада?
— Да! Пусть уж хоть у тебя все с ними получится!
Глава 20. Вся жизнь через это
Верка стоит под форточкой и курит. Я лежу в постели и смотрю на нее. Разглядываю ее фигурку, просвечивающую, сквозь тонкую ткань белой комбинации. Это надо же, думаю. Она такая же, как и я, а уже столько всего у нее было и столько всего с ней сотворилось. И так у нее и эдак. И туда и сзади.
— Вера? — Спрашиваю сестру. — А она что? К тебе в самую, самую, лазила?
— Да!
— И что? Пальцами? Или как?
— Сначала пальчиком. Как будто бы случайно.
— А потом?
— А потом уже не случайно.
— И ты, что? Давала?
— Давала.
— А почему? Почему?
— Ну, сначала не хотела ее расстраивать. Уступала. А потом уступала, потому что она так меня просила об этом. Ты даже не представляешь? Были такие мысли. Все взять и прекратить, но я не решилась. Ведь мне с ней тоже до этого было очень хорошо! Считай, что я ее угощала. За все хорошее. В конце, концов, у каждого из нас есть свои тараканы в голове. Пусть уж лучше такие, чем наркотики или еще что-то.
— А это больно?
— С кремом, нормально. Крем такой есть специальный. Больно первый раз. А потом привыкаешь. Главное это с большим количеством смазки каждый раз и осторожно.
— Как это?
— Да вот так. Каждый раз смазки побольше и потихонечку привыкаешь.
— А там же все не чисто.
— Так надо очистить. Водичкой вымыть и все. Ничуть не грязно.
— Так там же все маленькое.
— Вот за тем и лезут.
— А сейчас?
— Сейчас и не больно и уже все не маленькое.
— И что? Так все и остается?
— Да нет! Это не правда, что говорят. Мол, все растянется и будет потом все что угодно. Что кишки вылезут и все такое. Вот не вылезли же.
- Это правда?
— Ну, да! Не веришь? Сама посмотри.
— А ты не обидишься, Вера?
— Ну, я же сказала тебе. Смотри!
-Да как-то неудобно, Верка.
Верка подошла и сняла белые трусики. А потом стянула через голову комбинацию.
— Вера! А ты просто красивая.
— Скажешь, тоже?
— Нет! Я по правде!
— А ты тоже не гадкий утенок.
— Нет! Я как раз самый настоящий гадкий утенок. И ростом маленьким, ниже тебя на целых три пальца.
— И вовсе не маленьким. Давай померимся. Вставай рядом.
Стали спинами, прислонились. Руками смеряемся по голове. Ее тело обдало теплом и мягкими формами, и я сразу же ощутила все это. В груди так стало волнительно.
— Вера?
— Что?
— А ты скажи. Ты ко мне как относишься? Как к двоюродной сестре? Или …
Она поворачивается, а я не могу с места стронуться. Ноги как будто прилипли. Она обняла. О, господи! Какая она! Боже, как хорошо! Ее руки, тело, тепло и родной, чуть прокуренный запах от ее родного тела.
Ее поцелуй в шею обжог, как раскаленным железом и я дернулась всем телом.
— Вера! Верочка! Нам же нельзя! Мы же ведь сестры… Мы же двоюродные, родные…
Она целует шею, в волосы и руками своими обхватила, нежно прижимает и гладит груди. Обе. Но как? Как же я ждала этого!
— Вера! — Шепчу я.
— Что? Что ты мне говоришь? Я тону, я захлебываюсь в тебе, родная…
— Верочка! Нам нельзя вместе. Мы же сестры. — Шепчу я куда-то в сторону.
— Сестры, сестры! Родные, двоюродные, самые родные…
Она курит. Я лежу у нее на груди, блаженствую. Одной рукой она придерживает меня за плечо. Придерживает и поглаживает. Я свернулась на ее груди, как маленькая кошечка и лежу замирая. Ловлю ее затяжки и слышу, как равномерно бьется ее сердце. Она выдыхает и спокойно выпускает сигаретный дым, удовлетворенно.
— Что с нами будет? — Тихо спрашиваю. Больше обращаясь не к ней, а к себе.
— Что?
Когда мать вернулась, то застала нас голыми, спящими в обнимку. Она постояла, посмотрела, улыбнулась, а потом осторожно прикрыла нас теплым одеялом.
А что же кольцо? Причем здесь оно? Об этом в заключительной главе.
Глава 21. Продолжение рода
Мы с сестрой сидим рядом перед мамой, а она, волнуясь, руки положила на стол, сидит напротив и глаза опустила, смотрит на свои руки. Рядом, почему то, свеча и спички лежат. Ничего не понимаем? Перед этим попросила нас некуда не отлучаться. Сказала, что сообщит нам что-то очень важное.
— Девочки! Я хотела об этом с вами поговорить на ваше совершеннолетие. Но события, я вижу, разворачиваются не так, как их ждешь и планируешь. У жизни свои планы и свое время.
— Настало время, которого мы так ждали с Наташенькой!
На глазах ее появляются слезы. Мы молчим. Жаль! Очень жаль, что Верина мама не с нами. А что тут скажешь? Мама справляется со своим волнением, а потом смотрит на нас долгим и внимательным взглядом. Время явно затягивается. А она все смотрит и молчит. А потом.
— Эх! Ну, да ладно! Хотели вдвоем с Наташкой об этом вам обеим на ваше совершеннолетие объявить, да видно не судьба. Так, что уж простите! Я вам сейчас говорю от ее и от своего имени.
Она открывает ладонь, а под ней, на столе лежит кольцо.
— Это же мамино. — Тихо и удивленно произносит Вера. — Но, где, же вы его взяли? Я его все время прячу. Вы что, отыскали?
— Нет! Это мое кольцо.
— Да, нет же. Это мамино! — Настойчиво говорит Вера.
— А ты возьми его и хорошенечко рассмотри. — Говорит мама. — Это твое?