Карбонель, стр. 21

— Я думаю, одно с другим как-то связано — продолжала она. — Вот почему пожилые люди, как правило, не любят тянучки. Кроме того…

Джон перебил ее:

— Это тот магазин, о котором ты рассказывала? Что за гадкое место!

Так оно и было. В магазине многое изменилось. Исчезла веселая выставка банок с конфетами, с розовым кокосовым мороженым, и палочками из мятной карамели. Кроме одной или двух вазочек с тусклыми тянучками, каких-то пыльных диковинок и разрозненных канцелярских принадлежностей на витрине ничего не было. Розмари посмотрела с отвращением на две голубые бутылочки, лежавшие на боку рядом с какими-то пожелтевшими конвертами.

— По-моему, это он, — сказала она с сомнением.

— Может быть, вот это объяснит, что произошло, — сказал Джон, указывая на отпечатанную на почтовой бумаге записку, которая была криво прикреплена к окну.

— сообщала табличка неровными большими буквами.

— Ну, не думаю я, что у нового хозяина много покупателей!

Но пока он это говорил, дверь с сердито тренькнувшим колокольчиком открыла молодая женщина с хнычущим маленьким мальчиком и вошла в лавку.

— Ты только посмотри на это!

Розмари взглянула туда, куда он указывал. Над дверью была прикреплена другая записка, которая гласила:

Джон присвистнул.

— Пошли, — сказал он.

— Давай не будем входить, — начала говорить Розмари, — пока не решим, что делать…

Но было уже поздно. Джон открыл дверь, колокольчик забренчал, чего нельзя было не заметить, и Карбонель проскользнул внутрь. Розмари ничего не оставалось, как последовать за ними.

Глава 19

МИССИС КАНТРИП

В магазине было темно, а старуха за стойкой настолько увлеклась разговором со своей посетительницей, что на детей не обратила никакого внимания. Она только ухмылялась и ничего не отвечала молодой женщине, которая говорила очень быстро и сердито, держа за руку маленького мальчика. — Я вам прямо скажу, — говорила она, — уже третий раз у него болит живот после того, как он ест ваши сладости домашнего приготовления. Ну, если б один раз, я не обратила бы внимания, потому что он никогда не знает меры. Но сегодня он сгрыз всего парочку конфет — это я точно знаю — и бедного ребенка просто скрутило от боли. Я не собираюсь слушать ваши объяснения, а остальные конфеты можете взять обратно, — и она швырнула пакет на прилавок.

Малыш громко заплакал, увидев, как его конфеты, разорвав бумажный пакет, запрыгали по полу. Молодая женщина дала ему подзатыльник.

— И ноги моей больше не будет в вашем магазине, — сердито крикнула она и, взяв малыша за руку, вышла, хлопнув дверью.

Звон колокольчика затих, а дети наблюдали как миссис Кантрип ползала по полу, собирая конфеты. Розмари и Джон колебались, не надо ли ей помочь. Наконец она сложила конфеты обратно в банку, не обращая внимания на то, что они стали грязными и пыльными. За эти несколько минут Розмари успела заметить, что старуха немного привела себя в порядок с тех пор, как продала метлу. Ее седые волосы были собраны в жидкий пучок, который держался при помощи нескольких огромных шпилек, напоминающих скобы. На плечи она накинула шаль с красными кистями, правда, нескольких не хватало. Ее кухонный передник украшали огромные розовые цветы.

Она окинула взглядом прилавок и довольно добродушно обратилась к Джону:

— Чем могу быть полезна, дружок?

Последовала пауза, и дети инстинктивно придвинулись друг к другу. Первым заговорил Джон:

— Вы миссис Кантрип? — спросил он.

— Кэти Кантрип — это я, — ответила старушка. — Лицензия на продажу табака, — добавила она с гордостью.

— Тогда, если позволите, мы хотели бы попросить вас сказать нам слова Молчаливого Заклинания, которое освободило бы Карбонеля.

Старушка выпрямилась, и дружелюбное выражение исчезло с ее лица так же быстро, как вода выливается из решета.

— Кот с вами? — спросила она резко.

— Я здесь, — отозвался Карбонель и запрыгнул на прилавок.

Миссис Кантрип, казалось, вся напряглась.

— Ну, конечно, лучше обсудить все честно и откровенно. Положите метлу на прилавок, чтобы мы все могли слышать Его Величество принца Карбонеля.

У Карбонеля дернулся кончик хвоста, свисавшего с прилавка, это было знаком того, что он почувствовал язвительность, с которой она произнесла его полный титул.

— Сделайте так, как ОНА сказала, — сказал он, не отрывая от нее золотых глаз. — Но следите за ней внимательно. Бог знает, что она может выкинуть.

Они положили на прилавок метлу, прутья которой были все еще обернуты мешком для обуви. Розмари держала ее за один конец, Джон за другой. С другой стороны прилавка миссис Кантрип положила свою сморщенную руку на середину. И как только она погладила деревянную ручку, дети почувствовали, как метла задрожала в ответ.

— Ах, моя красавица, — сказала старушка очень нежно, чрезвычайно удивив этим Розмари. — Мы с тобой провели вместе столько прекрасных минут! Помнишь, как мы летали над Северным полюсом, а северное сияние мерцало сквозь твой хвост? А возвращение домой, навстречу бешеному северо-восточному ветру, когда темные густые тучи закрывали луну? Почти любая метла потеряла бы дорогу. Но только не ты, моя красавица! Да, ты была самым замечательным веником, который когда-либо поднимался в небо. Но сейчас ты так же стара, как и я, и слава покинула нас обеих, — она погладила метлу ласково, так мать гладит больного ребенка.

Розмари решила воспользоваться ее сентиментальным настроением:

— Но почему вы не хотите освободить Карбонеля?

При упоминании Карбонеля нежность со старушки как ветром сдуло.

— Почему я не хочу его освободить? Я всегда ненавидела его. И, кроме того, почему я должна наживать себе неприятности новым заклинанием?

— Почему ты ненавидишь меня? — спросил Карбонель. Теперь его хвост перестал дергаться, но он не отрывал глаз от лица старушки. — Я достаточно на тебя поработал.

— О, да! Ты делал свою работу, — сказала миссис Кантрип резко. — Но только потому, что у тебя не было выбора. Я так и не укротила твой гордый нрав. Какие бы могущественные заклинания я ни произносила, от тебя всегда веяло презрением и осуждением, будто ты был хозяином, а я слугой.

— Твоя собственная гордость была тому причиной. Если бы ты взяла себе в помощники обычного кота, все было бы нормально. Но ты выбрала Королевского Кота.

— Все это уже в прошлом, — сказала Розмари. Не могли бы вы забыть об этом и назвать нам Слова Молчаливого Заклинания, чтобы мы освободили Карбонеля.

— Я ничего не скажу вам, будьте уверены. Если вы хотите их узнать, ищите сами, где хотите. Впрочем, ведь это было Молчаливое Заклинание, так что никто вам этих слов не скажет. Заклинание было записано, но я сожгла все мои книги.

— Сожгла? — спросил Карбонель сладким голосом. — Неужели твои конфеты сделаны только из сахара и воды, и именно от этого у детишек болят животы!

Джон и Розмари посмотрели на ряды банок на полках за ее спиной. В каждой слабо мерцали конфеты: красные, зеленые, желтые. Ничего подобного они никогда не видели в магазинах сладостей.

— Ну и что из этого? — возразила миссис Кантрип угрюмо. — Не весть какое колдовство! Я употребила его, чтобы конфетки побыстрее продавались. И вовсе не собиралась причинять вред. Небольшая боль в желудке даже полезна для детей. Учит воздержанию.

Она поежилась под немигающим взглядом Карбонеля.

— Ты до сих пор колдуешь. И вовсе ты не сожгла свои книги!

— Я сожгла их, — сердито ответила миссис Кантрип. — Все, кроме одной, — призналась она, помедлив.

— Где она? — хором спросили Джон и Розмари.

— Этого я никогда вам не скажу, — яростно воскликнула старуха.

В этот момент наружная дверь распахнулась, и в магазин ввалилось человек пять. Помещение было таким маленьким, что свободно поместиться в нем могло только четверо, а эти люди к тому же сердились и пытались жестикулировать, хотя в комнате невозможно было пошевелиться. Общий гул перекрыл голос мускулистого мужчины, который, казалось, возглавлял компанию: