Охота на духов, стр. 7
Торак грозно пролаял волчонку: «Замри!»— и как раз в это мгновение мужество окончательно изменило малышу. Выскочив из своего убежища, он бросился к колючим зарослям, и филин, разумеется, тут же схватил его когтистыми лапами и взмыл в небо.
Торак, швырнув на землю топор, скинул с плеча лук, вытащил из колчана стрелу, но пальцы были скользкими от крови, и ему никак не удавалось вложить стрелу в лук.
А филин с какой-то ужасающей скоростью уходил за гору, и несчастный Камешек безжизненно болтался у него в лапах. Затем, словно насмехаясь над Тораком и Волком, филин на большой высоте сделал над логовом круг, лениво по широкой дуге развернулся и полетел на юг.
Рип и Рек с пронзительными криками устремились следом за ним.
Волк сорвался с места и исчез за краем утеса.
А Торак стоял, покачиваясь, и тупо смотрел вслед своему названому брату. Волк, стремительно скатившись по скалам, мчался вдоль берега, тщетно пытаясь отыскать след своей подруги. Затем, так и не обнаружив следов Темной Шерсти, он пробежал над рекой по стволу рухнувшей сосны и скрылся на том берегу среди деревьев. Было ясно, что Волк ни за что не откажется от попыток спасти своего детеныша.
Глава шестая
Филин попросту издевался над Волком.
Раскачивая в воздухе волчонка, зажатого в когтистых лапах, он вернулся обратно, убедился, что Волк по-прежнему его преследует, и спокойно полетел дальше. Лапы Волка едва касались земли, так быстро он бежал, но поспеть за крылатым хищником не мог.
Огромными прыжками Волк взлетел на гребень холма, лавиной обрушился вниз по склону и стрелой пересек долину, где когда-то сам появился на свет. Когти его стучали по промерзлой земле, по Твердому Белому Холоду, который еще недавно был Быстрой Водой.
Филин некоторое время летел так низко, что Волк слышал шуршание его крыльев. Потом он взмыл к вершинам деревьев и исчез из виду.
Волк бежал и бежал без устали — так способны бежать только волки. Но в конце концов и ему пришлось остановиться. Ветер дул ему в хвост, так что уловить запах филина он не мог, а из-за деревьев не было видно, что творится наверху. Да и гневных криков воронов он что-то больше не слышал.
Волк шкурой чувствовал, что на этот раз филин назад не вернется.
И вдруг ощутил внутри какую-то ужасную пустоту.
Темная Шерсть погибла. Волчата тоже. Нет, этого просто не может быть!
Ведь волчата — это часть его самого. Да ему легче расстаться с собственной лапой, чем с ними! А с Темной Шерстью у них давно уже одно дыхание на двоих. Они и в Лесу охотились, как один волк. Как один волк, оба сразу чувствовали, кто из детенышей собирается отойти слишком далеко, а кто уже запутался в зарослях. И когда они вместе пели, их голоса, взмывая к небу, сливались в один.
Нет, это совершенно невозможно!
Волк поднял морду и завыл.
Торак, по-прежнему стоявший на коленях на краю утеса, услышал его вой. Какое одиночество, какое безграничное горе звучало в этом печальном вое!
И Торак понял: его брат Волк не сможет в одиночку пережить столь тяжкую утрату. Нужно непременно его найти и постараться хоть как-то успокоить.
Он решительно встал, и тут вдруг волчье логово и площадка перед ним закачались и стали бешено вращаться. Схватившись за лоб, Торак почувствовал на пальцах какую-то горячую влагу и увидел, что они мокры от крови.
Мелькнула мысль: надо быстренько что-то предпринять, но он даже не попытался развязать свой мешочек с целебными снадобьями.
Когда головокружение немного уменьшилось, Торак огляделся. Снег на площадке перед логовом превратился в грязную кашу. Маленькая Тень лежала возле ясеня и будто спала. Крови видно не было. Должно быть, филин сперва поднял ее на большую высоту, а затем бросил оттуда на землю. И удар оказался так силен, что она умерла мгновенно.
Опустившись на колени возле маленького тельца, Торак представил себе, как крошечные души волчонка тихо бродят вокруг, пытаясь найти отца, мать и брата. Ему очень хотелось помочь душам Тени, но вряд ли, думал он, у волков тоже есть какие-то посмертные ритуалы. Да и Метки Смерти они вряд ли друг другу наносят. Однажды он спросил об этом у Ренн, и она сказала, что волкам все это не нужно. Их уши и носы все чуют так остро, что и души их всегда остаются вместе и никогда не превращаются в злых духов. Так что Торак решил не наносить волчонку Метки Смерти, а вместо этого попросил хранителя всех волков прийти и забрать поскорее души маленькой Тени, прежде чем они успеют испугаться и разлететься в разные стороны.
Тело ее он перенес ближе к колючим зарослям и уложил на подстилку из листьев папоротника.
«Пусть малышка пока полежит там, — думал он, — и пусть на нее смотрят с небес луна и звезды, а со временем, как и все живое в Лесу, она станет пищей для других лесных жителей».
Стемнело. Вокруг луны явственно виднелось кольцо, а значит, к утру станет еще холоднее. Торак понял, что сегодня ему Волка уже не найти. Придется переночевать здесь и пуститься в путь только на рассвете.
С трудом переставляя ноги, Торак собрал разбросанное оружие и прочие пожитки и разжег маленький костерок перед входом в шалаш, который покинул только этим утром. Потом он отыскал в своем мешочке с целебными травами немного сухих цветков тысячелистника, растер их и приложил к ране на лбу, а затем перевязал лоб куском оленьей шкуры — такую же повязку на лбу он носил, скрывая метку изгоя.
Резкий запах тысячелистника напомнил ему тот случай, когда он разбил себе голову, угодив в водопад, и Ренн лечила его рану. Ах, как же ему без нее сейчас было плохо! Он даже начал сомневаться, правильно ли поступил, когда покинул стойбище Воронов, не дождавшись Ренн. Тогда-то он был совершенно уверен, что должен действовать только в одиночку. Но что, если в этом и состоит хитрая уловка Эостры? Может быть, она как раз и хочет, чтобы Торак остался один? И самым жестоким образом добивается этого? А потому и послала своего филина охотиться на детенышей Волка, а его самого постаралась хитростью увести как можно дальше от Торака?
С юга снова донесся горестный волчий вой. Но Торак не завыл в ответ. Он понимал: единственный отклик, который Волк хочет сейчас услышать, это голоса тех, кого он никогда больше услышать не сможет.
На рассвете Торак обнаружил более-менее сносный спуск на берег реки и наполовину сполз, а наполовину скатился по крутому склону утеса.
След Волка вел к рухнувшей сосне и по ее стволу на тот берег реки, но Торак по этому следу не пошел. Сперва он направился вниз по течению, внимательно осматривая берег под нависавшими утесами. Возможно — возможно, — Темная Шерсть все-таки не погибла. Возможно, ей удалось где-нибудь выбраться на берег, и теперь она лежит на камнях, вся израненная, но живая…
На снегу не было видно ни одного следа; в ямках похрустывал свежий, нетронутый ледок.
Затем по сосновому стволу Торак перебрался на другой берег реки и там тоже тщательно все осмотрел. И снова ничего. Темная Шерсть бесследно исчезла.
«Погибла, погибла!»— эхом откликнулся на его горестные мысли одинокий вой Волка.
Торак пошел по его следу. Когда наст бывает достаточно плотным, волчьи лапы почти не оставляют следов; определить, что здесь прошел волк, можно только по весьма незаметным вещам — по случайно задетой ветке, с которой слетел иней, или по чуть согнувшемуся листку папоротника, — но Торак, почти не задумываясь, определял, где именно прошел Волк. Его след вел на юг; сперва вверх по краю долины и через холм, а затем вниз, в следующую долину, точнее, ущелье, довольно каменистое, с крутыми отвесными склонами.
Торак сразу же узнал это ущелье — долину реки Быстрая Вода. Раньше, когда Торак был еще совсем маленьким, они с Отцом часто здесь останавливались в начале лета, чтобы надрать липового лыка для изготовления веревок.