Изгнанник, стр. 11
— Торак, — сказала она, — ты не сможешь сделать все сам. Я рассказала, как тебе нужно подготовитьсяк этому обряду, но дальше тебе понадобится помощь. Я приду и помогу тебе.
— Нет.
— Да.
— Но ведь ты ненавидишь всякое колдовство!
— Это не важно. Зато я хотя бы представляю себе, как его применять!
Торак встал:
— Послушай, Ренн. Сейчас все совсем не так, как прежде. Это в былые времена ты могла убежать, никому ничего не сказав, и Фин-Кединн сперва сердился на тебя, а потом прощал. Теперь ты можешь погибнуть.
— Я знаю, что риск велик, но я…
— Нет. То, что сегодня ты пришла сюда, уже было невероятно смелым поступком. Но ты не можешь… ты не должнабольше так поступать. Ты не должна ничего для меня делать!
Ренн вскочила:
— Не тебе решать, что мне делать, а чего не делать! — Она повернулась и сняла с ветки свой лук. — А если ты случайно забыл, что и «в былые времена», как ты выразился, я на самом деле делала то же самое… Торак, ты меня слышишь? Торак!!!
Но он уже исчез. Растворился в ночи совершенно бесшумно, как призрак.
Глава седьмая
Полная луна уже ярко сияла в темно-синем небе, но Торак все никак не мог решиться. Он не чувствовал в себе нужной готовности и всячески оттягивал момент сбора веток рябины, страшась того мгновения, когда нужно будет начинать обряд.
Целых полмесяца он таился в Лесу, питаясь тем, что принесла ему Ренн, да еще время от времени ловил в силки зайцев, белок и птиц. Дни сменяли друг друга и были похожи как две капли воды: поиски пищи, жизнь ползком в зарослях и ужас при звуке чьих-то шагов или голосов.
Аки со своими собаками так больше и не появился. Сейчас в племенах на счету был каждый человек; следовало использовать последнюю возможность и наловить как можно больше рыбы, поскольку нерест лосося заканчивался. А уж вождь племени Кабана всегда заставлял своего сынка трудиться, как полагается.
«Ищи такое место, где магическая сила как бы от земли исходит, — посоветовала ему тогда Ренн. — Ты и сам сразу это почувствуешь. Вот там и нужно совершить обряд».
И Торак такое место нашел — хотя, возможно, это было не совсем то, что она имела в виду. Это довольно пустынное место находилось на южном крутом склоне холма, у подножия которого простиралась долина, именовавшаяся лесными племенами Долиной Рек-Близнецов. Там две реки — Топорище и Зеленая — сливались в одну и, громко споря друг с другом, образовывали реку Белая Вода с водопадом, над которым постоянно висела туманная дымка из-за множества брызг, а между огромными валунами, наваленными на берегу как попало, пробивались к жизни тонкие березки и рябинки.
Но здесь, к сожалению, было довольно опасно: люди находились слишком близко. Белая Вода, с шумом падая вниз, устремлялась на запад, к Морю, до берега которого отсюда было не более одного дня ходьбы. И там, на берегу, как раз и происходило общее собрание племен. Впрочем, так близко от большого скопления людей никто и не стал бы искать изгнанника. А водопад заглушит его крики, если боль будет настолько сильной, что он не сможет терпеть.
Отогнав эту мысль, Торак срезал еще одну ветку рябины и в сотый раз пожалел, что у него нет топора.
Вдруг у него за спиной раздался треск.
Он резко обернулся.
В лесной чаще мелькнула какая-то тень.
Торак, поспешно спотыкаясь, отступил назад.
Тень упорно надвигалась прямо на него — это был уже знакомый ему молодой лось.
— Опять ты! — воскликнул Торак. — Да уходи же! Я ведь сказал: я не твоя мать!
Лосенок, опустив голову, ткнулся в него мордой, и на лбу у него Торак почувствовал горячие, покрытые мягкими завитками бугорки: там вот-вот должны прорасти рога.
Молодой лось был уже очень большой, но двигался все равно как-то неуклюже, робко, словно извиняясь за то, что так велик. Торак заметил у него на боку рану — видно, рассерженная мать-лосиха лягнула его своим острым копытом — и почувствовал острую жалость к этому недотепе.
Юный лось не понимал, почему мать его прогоняет. И еще не очень-то знал, кого ему следует бояться в Лесу. Например, Волк оставил его в живых только потому, что охота уж больно удалась. И на Торака этот сохатый набредал уже дважды, и тот прогонял его, а ведь другой охотник мог бы его убить. Торак, конечно, убивать его не стал бы — на переработку такой туши ему потребовалось бы слишком много времени, — но и позволить лосю таскаться за ним следом он тоже не мог: ведь тогда этот рогатый дурачок никогда не научится бояться лесных Охотников. И вот теперь этот лось, видимо, решил, что они с Тораком друзья!
— Кыш! — Торак замахал на него руками.
Лось смущенно посмотрел на него своими карими глазами, но продолжал стоять.
— Уходи же! — Торак стукнул его по носу.
Лось развернулся и нехотя побрел обратно в Лес. Торак снова остался в одиночестве. И снова его охватил ужас. Теперь уже ничто не стояло между ним и необходимостью совершить обряд.
Но мысль о том, что вместе с проклятой татуировкой придется вырезать кусок собственной плоти, вызывала у него тошноту. Хотя мысли о том, во что он может превратиться, если станет Пожирателем Душ, были еще страшнее. В последние дни чертову отметину стало жечь, как огнем. Торак прямо-таки чувствовал, как она въедается в его плоть.
Место, которое он выбрал для совершения обряда, было шагов на двадцать выше реки: огромный горбатый валун, со всех сторон окруженный рябинами. Лунный свет слабо поблескивал на его поверхности. «Жаль, — подумал Торак, — что тьма недостаточно густая — какой-то странный полумрак, пронизанный лунными лучами, хотя летом солнце никогда надолго спать не ложится».
Оставив свой спальный мешок, — колчан и лук у подножия валуна, Торак взобрался на него. Под башмаками похрустывал сухой мох, испуская облачка пыли и спор, пахнувших плесенью. Гранитный валун был холодным. Здесь, на его вершине, Торак слышал только оглушительный грохот водопада, в котором тонули, казалось, все прочие звуки Леса. На западе виднелись красные отблески костров, точно колотые раны в шкуре ночи, и Торак как-то особенно остро ощутил свое одиночество.
С охоты вернулся Волк. Морда его казалась черной от засохшей крови. Легко поднявшись на задние лапы, он положил передние на «щеку» валуна, готовый в любое мгновение подпрыгнуть и присоединиться к Тораку.
«Нет, — по-волчьи приказал ему Торак. — Оставайся внизу».
Волк сел на задние лапы, озадаченно глядя на него снизу вверх.
Торак заставил себя не обращать на него внимания. Волк все равно не поймет того, что он собирается с собой сделать, а объяснить ему это совершенно невозможно.
Впервые в жизни Торак собирался прибегнуть к магии, вступить во взаимодействие с теми силами, какими пользуются колдуны, желая увидеть будущее, или исцелить больного, или отыскать добычу; с теми силами, которых он не понимал, которые были ему совершенно неподвластны.
«Колдовство — это просто способ добраться до самых глубин, — пыталась втолковать ему Ренн то, что для нее было столь же ясным и естественным, как для него — разбирать следы в Лесу. — С его помощью можно познать внешнюю душу всего живого и неживого — Нануак. Но ты должен быть очень осторожен, Торак. Это ведь все равно что идти вброд через быструю реку: если попадешь в омут или случайно оступишься, река может и унести тебя».
Нануак!
Торак чувствовал в себе ту первичную жизненную силу, что пульсирует, бьется во всем сущем — в реке, скалах, деревьях, Охотниках и Добыче — и связывает все с Великим Духом.
Торак стер с лица водяные брызги и отвязал от пояса мешочек из лебединой лапки. Лебединые когти были еще остры, на кожице сохранились чешуйки. Открыв мешочек, он выложил перед собой те предметы, которые дала ему Ренн.
«Существует пять магических ножей, — рассказывала она. — Посылающий. Призывающий. Очищающий. Связующий. Отделяющий. Для твоегоритуала понадобятся очищающий и отделяющий ножи. — В этот момент Ренн нервно сглотнула и продолжала: — Тебе понадобится еще хотя бы по одному предмету, принадлежащему каждой из четырех основных групп племен: лесных, ледяных, горных и морских. Лесные племена будет представлять рожок с охрой, принадлежавший твоей матери. Возьми немного „крови земли“ и смешай ее с животным жиром — подойдет любое животное, кроме водного, — затем обведи свою метку по кругу. Это будет граница, внутри которой тебе придется… все срезать. — Ренн тяжело вздохнула. — Племена Льдов представит этот мешочек из лебяжьей лапки. Он принадлежал колдунье из племени Песца, и в нем заключено немало добрых сил».