Грешная вдова, стр. 12
Глава 5
— Он последователь ванза, — сказала Мэделин. — Это значит, что он ведет какую-то двойную игру. Мне кажется, рискованно нанимать его в качестве помощника.
— Вряд ли такие слова, как «нанимать» или «давать работу», применимы к мистеру Ханту. Мы хотим попросить его оказать нам услугу, — по-моему, это звучит лучше. — Бернис улыбнулась. — Трудно представить этого человека наемным работником, если ты понимаешь, что я имею в виду.
— Как раз наоборот. Смотреть на мистера Ханта как на платного работника — единственно разумный способ общения с ним. — Мэделин подалась вперед в своем кресле за письменным столом и стала внимательно разглядывать стоявшее перед ней медное пресс-папье, точно это был древний оракул. — Если мы примем мой план, то нам надо сразу же и безоговорочно указать мистеру Ханту на его место.
Бернис отпила чаю, который принесла Нелли.
— Хм-м…
— Больше всего я боюсь, что в этом вопросе у нас нет никакого выбора.
Бернис озадаченно уставилась на свою племянницу:
— Ты о чем?
— Видишь ли, он знает про папину книгу.
— О Боже!
— Конечно, не надо было ему ее показывать. — Мэделин, взволнованная, встала. — Я сказала про книгу, чтобы объяснить, откуда мне известно про его связь с «Павильонами мечты». Я хотела таким образом убедить его в том, что не вела за ним активной слежки.
В глазах Бернис погасли веселые искорки.
— Теперь он знает, что некоторые его секреты записаны, и наверняка захочет любой ценой завладеть этим журналом.
— Боюсь, ты права. — Мэделин посмотрела в окно, на сад. — Я видела его глаза, когда он дошел до страницы со своим именем. Вот когда я поняла, что совершила большую ошибку.
— И ты предложила ему сделку? — кивнула Бернис. — Что ж, неплохая идея. Кажется, он довольно охотно отнесся к твоему предложению.
— Даже слишком охотно, на мой взгляд. Но что еще делать, я не знаю. Придется держаться выбранной линии. — Мэделин взглянула на тетушку. — Безусловно, он может быть нам полезен. Вчера ночью я видела его в деле. Он придумал довольно умный план спасения Нелли из таверны, а потом тащил ее на плече по всему переулку. Он весьма силен физически для мужчины его лет.
— Едва ли его можно назвать стариком.
— Нет, конечно, — поспешно согласилась Мэделин. — Я просто имела в виду, что он уже не так молод.
— Это верно.
— Но и не стар, как ты только что заметила, — упрямо продолжала она, — одним словом, он как раз в том возрасте, в каком нужно. Зрелый, но энергичный.
— Зрелый, но энергичный, — ровным тоном no-торила Бернис. — Да, пожалуй, это описание подходит Ханту.
— Знаешь, я сомневаюсь в твоих выводах насчет того, почему мистер Хант скрывает свою связь с «Павильонами мечты».
— Сомневаешься?
— Да. Я уже не так уверена, что он делает это, потому что хочет найти себе богатую и знатную невесту.
Бернис удивленно приподняла брови:
— Но почему? Породниться с влиятельной семьей — вполне логично для джентльмена с амбициями.
— Да, наверное, мистер Хант и впрямь не лишен амбиций. — Мэделин побарабанила пальцами по подоконнику. — Но вряд ли женитьба входит в их число. Мне почему-то кажется, что если бы он задался такой целью, то уже давно бы ее достиг.
— Логично.
— Должно было быть объявление о помолвке. На худой конец до нас дошли бы слухи, связывавшие его имя с какой-нибудь молодой дамой из высшего общества.
— Ты права. — Бернис помолчала. — Но мы не слышали никаких упоминаний об этом. Как ты думаешь, почему?
— Кто может постичь, что на уме у магистра ван-за? — Мэделин резко обернулась и принялась расхаживать по библиотеке. — Но он какой-то…
— Какой?
Маделин повела рукой, ие зная, как описать то, что подсказывала ей интуиция.
— Хант отнюдь не типичный джентльмен из высшего общества. Он как сокол среди мотыльков.
— Зрелый, но энергичный сокол среди мотыльков? — Живые глаза Бернис заискрились смехом. — Любопытное описание. Почти метафизическое и весьма поэтичное.
— Ты находишь мое описание Ханта смешным?
Бернис улыбнулась:
— Моя милая, я нахожу его очень и очень обнадеживающим.
Мэделин перестала ходить.
— Что ты хочешь этим сказать?
— После твоего неудачного брака с Ренвиком Девериджем я начала опасаться, что в тебе уже никогда не проснется здоровый интерес к противоположному полу. Но сейчас, кажется, у меня нет причин для беспокойства.
Маделин была так ошеломлена, что даже потеряла дар речи. Наконец она справилась с первым потрясением, но так и не нашлась, что сказать.
— Ну знаешь, тетя Бернис…
— Ты целый год сидела взаперти, прячась от всего мира. И это вполне объяснимо, учитывая все то, что тебе пришлось пережить. Однако давнишние события могли вылиться в еще большую трагедию, окажись, что ты навсегда утратила естественные женские чувства. Я считаю твой очевидный интерес к мистеру Ханту очень хорошим знаком.
— Перестань, пожалуйста! Я вовсе не испытываю к нему интереса! — Мэделин сердито прошествовала к книжному шкафу. — Во всяком случае, такого, о котором ты говоришь. Но я убеждена, что сейчас, когда он знает про журнал отца, будет крайне трудно от него отделаться. А раз так, то мы можем использовать его в своих целях, если ты понимаешь, что я имею в виду.
— Ты могла бы просто отдать Ханту этот журнал, — сухо сказала Бернис.
Мэделин остановилась перед книжным шкафом.
— Поверь мне, я думала об этом.
— Но?
— Но нам нужен его опыт. Почему бы не заключить сделку? Как говорится, одним ударом убить сразу двух зайцев.
«Не слишком ли много пословиц и поговорок для одного утра?» — удивилась на себя Мэделин.
— Почему бы и нет, в самом деле? — Бернис задумалась. — Похоже, у нас не такой уж большой выбор.
— Вот именно. — Мэделин взглянула на колокольчики, висевшие на ставнях. — Вообще-то я подозреваю, что если мы не предложим мистеру Ханту журнал в обмен на его услуги, то как-нибудь темной ночью он явится к нам без приглашения и сам возьмет эту проклятую книгу.
Мэделин встретила утро в библиотеке. Она закрыла тонкую книгу в кожаном переплете, которую пыталась расшифровать.
«Расшифровать» — и впрямь подходящее слово», — подумала она. Эта старинная, изрядно потрепанная, от руки написанная книжица являла собой мешанину бессмысленных фраз. Древнегреческие слова переплетались с египетскими письменами-иероглифами и старым, давно мертвым языком Ванзагары. Эта книга попала к Мэделин три недели назад, совершив долгий и сложный путь из Испании, и сразу же ее заинтриговала. Она немедленно села над ней работать.
Однако все ее усилия до сих пор не принесли никаких результатов. Греческий давался ей довольно просто, но иероглифы были для нее большой загадкой. Правда, она слышала, что мистер Томас Янг разработал интересную теорию, связанную с египетскими письменами, но, к сожалению, он еще не опубликовал свое исследование.
Что касается древнего языка Ванзагары, то Мэделин, подобно горстке ученых, могла худо-бедно перевести небольшой кусок старинного текста. За пределами семьи об этом ее таланте почти никто не знал. Изучение философии ванза и мертвого языка Ванзагары считалось уделом исключительно мужчин. Дамы в Общество не допускались. Мало того, считалось зазорным преподавать им науку ванза.
Даже если бы стало известно, что Уинтон Рид научил свою дочь всему, что знал сам, немногие члены Ванзагарского общества поверили бы, что женщина способна постигнуть премудрости странного языка древних книг.
Мэделин уже несколько дней сидела над маленькой книжкой, с удовольствием уделяя все свободное время трудной и кропотливой работе, отвлекавшей ее от других забот. Однако сегодня утром ей никак не удавалось сосредоточиться.
Она то и дело отрывалась от книги, невольно поглядывала на часы и, раздражаясь на саму себя, считала минуты и часы, прошедшие с того момента, когда она отправила записку Артемису Ханту.