Древо жизни. Книга 3, стр. 41
– В принципе, можно. Надо опускать на лямках. Но удержим ли мы их при спуске?
– Что-нибудь придумаем…
От беседы их отвлёк резкий скрип тормозов. Возле остановилась машина автоинспекции, из неё вышли четверо.
– Кто такие? – строго спросил старший лейтенант. – Документы.
Кряхтя, Дон поднялся, вытащил из бардачка водительские права и подал их автоинспектору. Эл встал и подошёл к машине.
– Паспорта! – потребовал лейтенант, не отдавая водительских прав.
– По какому праву вы требуете паспорта? – возмутился Дон, но Эл остановил его и протянул автоинспектору паспорта.
– Откуда следуете и куда едете?
Эл объяснил:
– Едем в отпуск. Посмотреть исторические памятники древней культуры.
– Журналисты? – насторожился инспектор.
– Никак нет, – Эл уже понимал причину его беспокойства. – К прессе и словоблудию не имеем никакого отношения.
Последнее слово понравилось инспектору, и он немного расслабился. Эл «прощупал» его мозги и вскоре имел полное представление о своём собеседнике.
Он отозвал его в сторону, достал из кармана две крупные купюры и протянул инспектору.
– Поехали, здесь все в порядке! – крикнул остальным лейтенант, незаметно пряча деньги в карман.
– Сколько дал? – поинтересовался Дон, когда машина с милиционерами отъехала.
Эл назвал цифру.
– Ого!
– Здесь другой масштаб цен, – пояснил Эл свою расточительность.
– Сколько у нас осталось? – с беспокойством спросил Дон.
– При себе тысяч десять и у Молли осталось пятьдесят, столько же у Лоо.
– Это последние?
Эл кивнул.
– Все-таки нас здорово надул скупщик.
– А что ты хотел? Не могли же мы тогда нести самородки в государственную скупку.
– Мы все-таки много потратили, – посетовал Дон, садясь за руль и включая двигатель.
– Прилично, – согласился Эл. – Документы сначала семь, а потом ещё десять тысяч, Брюл нам обошёлся в общей сложности в пятнадцать, столько же за поступление моего старшего сына в институт и ещё пять за освобождение его от армии, десять – за техникум для младшего, теперь – сорок за дом и ещё восемь за оформление документов на старшего в качестве наследства от мифического дедушки, остальное – мелочи.
– Почему ты, зная тайники Пада и других, не воспользовался этим?
– Побрезговал!
– В общей сложности мы по всем четырём делам могли бы без всякого риска иметь несколько миллионов.
– Эти деньги украдены у людей. Дон.
– И ты думаешь, они возвратятся людям? – саркастически спросил тот.
– Это уже нас не касается. Мы своё дело сделали. Остальное – на совести властей.
– Полагаешь, у них есть совесть? Ты до сих пор на что-то надеешься?
Дон крутанул руль так, что Эл, не ожидавший резкого манёвра, стукнулся головой о стойку.
– Совсем одурела от жары, – кивнул Дон на спокойно пересекавшую магистраль собачонку.
Он выехал с обочины и переключил передачу на прямую.
– Пока человек жив, ему свойственно надеяться, – ответил Эл, потирая ушибленный лоб.
– А у меня Брюл вытравил всякую надежду. Знаешь, сколько раз он сажал меня в карцер? Я уже со счёту сбился. Ты помнишь карцер? Кажется, ты тоже в нем сидел?
– А как же, три раза. Первый раз меня оттуда вынесли на руках. Сесть нельзя – вода под ногами, прислониться к стене – тоже. Брюл специально велел вбить в стены острые гвозди. Помню, что простоял сутки, а потом потерял сознание. Второй раз я его перехитрил. Засунул в штаны две короткие дощечки. Одну торчком поставил на пол, а вторую – на неё. На таком стульчике и просидел. Когда слышал, что карцер открывают, прятал их в штаны. С тех пор и держал их под нарами на всякий случай.
– Ты летом только там был?
– Летом.
– А я и зимой…
– Давай лучше не вспоминать, ладно?
– Ладно! – Дон внезапно рассмеялся.
– Чего ты?
– Ты помнишь дочку Брюла?
– Помню. Ну и что?
– А обратил внимание, что волос у неё тёмный?
– Разве? Не помню. Ну и что?
– А то, что Брюл белесый, ну, почти альбинос, а жена – рыжая. Это ему дочку повар сварганил. Как ты этого не знал? Весь лагерь знал и потешался.
– Не интересовался.
– Из-за этого повар и сидит до сих пор, если, конечно, Брюл жив. Это жена Брюла: «Ах! Ах! Как мы можем лишиться такого повара, милый! Тебе нужно особое питание, а я готовить так не умею!» – пропищал Дон голосом жены начальника лагеря. Вот Брюл и прибавлял ему каждый раз новый срок, а тот ему жену ублажал. Что он с ней только не вытворял! Мы как-то…
– Прошу тебя, не надо, – поморщился Эл.
– Можно и не рассказывать. Я сам не любитель смаковать такие вещи. – Дон замолчал и они долго ехали молча.
Стало смеркаться. Вдали на небе обозначился светлый круг – отражение огней большого города. Решили остановиться в первом же пригородном мотеле.
– Мест нет! – отрезала дежурный администратор и внушительно добавила: – Только для иностранцев.
– А мы иностранцы, – заверил её Эл, протягивая паспорта. Администратор открыла их. Обнаружив вложенные купюры, ни слова не говоря, оформила двойной люкс.
– Приятного отдыха – пожелала она им, протягивая ключ от номера. – Но только до завтра. Завтра приезжает иностранная делегация, – строго предупредила она.
– Мы геологи, – Эл наклонился над окошком и протянул ещё пару банкнот. – Ищем полезные ископаемые.
– О, тогда другое дело! – администратор смахнула купюры в ящик стола. – Можете жить здесь сколько угодно! Ресторан открывается в восемь утра, а вечером, – она расплылась в улыбке, – выступление мюзик-холла. Советую посетить.
– Непременно, – заверил Эл, в свою очередь одаривая её улыбкой.
– На второй этаж, направо, – швейцар возвратил пропуск на поселение и, глядя в сторону, тихо спросил:
– Девочек, анашу?
– Девочек в другой раз, сейчас принеси анаши.
– Сколько?
– Пока на четыре раза…
Они поднялись на второй этаж и вошли в номер.
– Зачем тебе анаша? – недоуменно спросил Дон.
– Здесь все приезжие под тщательным наблюдением. Пусть думают о нас, что мы… в общем, тёмные, но вполне лояльные к местному режиму люди. Так будет безопаснее. Я уверен, что автоинспекторы уже сообщили куда надо о нашем приезде.
В номер тихо постучали.
– Вот, – протянул швейцар небольшой пакетик. – Высший сорт, из пыльцы!
– Сколько?
Швейцар назвал явно несуразную сумму.
– Вот что, аксакал, не считай нас за фраеров! – Эл протянул ему мелкую купюру.
– Как насчёт девочек?
– Молодые?
– Четырнадцать лет. Гурии!
– Ну, если гурии, то приведёшь завтра. И смотри!
– Что вы, уважаемый, что вы. Больных не держим!
– Ну смотри. Я плачу щедро, но чтобы товар был – экстра!
– Будете довольны, уважаемый! – швейцар поклонился и, пятясь, покинул номер.
– Завтра к вечеру нас уже здесь не будет, – поймав недоуменный взгляд Дона, шепнул Эл.
Он распаковал чемодан и достал пижаму. Из ванной донеслось чертыхание Дона.
– Нет горячей воды! – крикнул тот.
– Ничего, помоемся холодной. После дневной жары это даже приятнее.
СОМНЕНИЯ
Возможно, метод, применяемый Элом, был не совсем честным. Возможно! Но каждый пользуется тем оружием, которое имеет. С одной стороны действовала мощная организация преступного мира, располагающая людьми, властью, связями, средствами, а с другой – он один, человек, от которого нельзя скрыть правду.
Со временем он восстановил все события, происшедшие с ним «во сне», и постепенно укрепилось убеждение, что это был не сон, а действие неведомых ему сил, могущественных и добрых. Вместе со своим другом и бывшим начальником он получил чрезвычайно важную для людей информацию от старших братьев по разуму и вместе с этой информацией – замечательное свойство видеть суть вещей. Увлечённый проектом создания асимметричных кристаллов для сверхсложной интеллектуальной системы, Эл поначалу забыл о втором даре, полученном на дальней планете. После побега из лагеря этот дар снова вернулся к нему и развился до очень высокой степени. Он находил неведомые ему раньше лекарственные растения, видел сквозь землю и камни. Это он обнаружил богатейшую золотую жилу, ему стали послушны дикие лесные звери, в лесу он безошибочно находил поляны, полные грибов. Он видел их внутренним зрением, не доходя ещё до самой поляны, скрытой от него чащей леса.