Пятёрка отважных, стр. 35
6
Должно быть, волнение, которое перенёс Сергей Иванович, когда наблюдал, как дети настраивали мину, а ещё больше тогда, когда Кешка решительно вывел детей с кельи, совсем обессилило его. Сергей Иванович почувствовал слабость, у него закружилась голова. Он прилёг на лавку, закрыл глаза.
«Что я должен делать? — подумал он. — Я должен предупредить родителей. Должен… Но кто их родители?.. И как мне выбраться отсюда?..»
Сергей Иванович собрался с силами, поднялся на ноги. Кажется, можно идти. А там будет видно. Кешка говорил, что его бабушка живёт возле кладбища. Это ориентир. Можно спросить у любого человека, где кладбище?..
Ступив шага три, Сергей Иванович почувствовал, как закачалась земля под ногами, потом вдруг выскользнула из-под ног, и он полетел в пропасть.
Очнулся Сергей Иванович от холода, пронизывающего всё тело. Холод шёл исподнизу, от каменного пола, и, как было уже не один раз, когда он приходил в сознание, Сергей Иванович никак не мог понять, где он, что с ним, почему он лежит неподвижно и беспомощно. Потом как-то сразу события восстановились в своей последовательности, а голова посветлела. Сергей Иванович оторвал непослушное тело от пола, опираясь на руки, стал на колени. На коленях и дотянулся до стены, чтобы лучше было подняться, стать на ноги, удивительным образом дрожащие отчего-то.
Но как только он стал на ноги, они и дрожать перестали. Сергей Иванович почувствовал силу во всём теле. Конечно, не ту, что была раньше. Но приятную. — Мне надо отсюда как-то выбраться, — сказал он вслух, чтобы было веселее, чтобы подбодрить себя. Он поискал глазами дверь. К его удивлению, двери не было.
«Но как-то же я сюда попал, — подумал он. — Да и дети приходили и выходили отсюда через дверь. Значит, она есть. Просто я не вижу её. Она, наверное, хорошо замаскирована».
Он пошёл вдоль стены, отыскивая дверь, ощупывая каждую неровность, каждый выступ. Какая-то ниша, подобная на камин, с отверстием-трубой вверху, привлекла его внимание. Он начал ощупывать каждый кирпичик, каждый камень, каждую скобку и вдруг почувствовал, что задняя стена ниши медленно отходит перед ним.
По ту сторону ниши оказалась великоватая комната с чёрным гробом и дырой в высоком потолке. Ни окон, ни дверей ни в комнате, ни в подземелье не было. Сергей Иванович возвратился назад, закрыл потайную дверь. Попробовал ещё раз открыть и закрыть её, чтобы не забыть, в какой последовательности надо действовать.
Путешествие и это открывание и закрывание двери забрало у него неокрепшие силы. Он дошёл до скамейки, присел, упрекнул мысленно сам себя: «Совсем обессилел, циркач, совсем, а хвастался когда-то, что тебе сам чёрт не сват…»
В его укрытии было очень тихо. Может быть, он оглох, поэтому не слышит звуков, существующих рядом с ним. Сергей Иванович зажал ладонями уши и резко отнял их. Проделал так несколько раз.
Вот чудо! Теперь до его слуха действительно донеслось лёгкое шарканье за стеной. Потом в ней появилась трещина. Она сделалась шире, и тогда в его укрытие вошла женщина, старше его, высокая и костлявая, с приятным лицом. Сергей Иванович сразу вспомнил, что уже видел это лицо, когда приходил на короткие мгновения в сознание.
— Не заскучал тут в одиночестве, Сергей Иванович? — спросила женщина.
Теперь у Сергея Ивановича не осталось сомнения, что это и есть Кешкина бабушка Олимпиада Захаровна.
— А Иннокентий Листопаденко дома? — спросил он дрожащим голосом, взволновавшим Олимпиаду Захаровну.
— Что с ним? — испугалась бабушка.
— Они пошли взрывать склад, — ответил Сергей Иванович. — Их надо остановить…
— Кто ещё был с ним?..
— Три мальчика и девочка…
— Белокурая?.. Густя?..
— Может быть, и Густя… Одного мальчишку звали Данилкой…
— Так я и думала…
— Ещё один с зелёными волосами…
— Лёва!.. Кто же ещё…
— И кругленький такой, культурный мальчик… Что же вы сидите?.. Они могут попасть в беду…
— Они уже взорвали склад…
— А сами?
— Если бы я знала…
— Вам надо пойти к их родителям, — немного подумав, посоветовал Сергей Иванович. — Вместе быстрее можно что-либо придумать.
Олимпиада Захаровна слабо махнула рукой.
— Всё могу понять… Одного не понимаю, где они раздобыли взрывчатку?..
7
Подняв тучу воды и брызг, бронетранспортёр ринулся в водохранилище.
Кешка очень выразительно видел этот водяной фонтан брызг. Он ожидал, что вода хлынет через все щели и прорези в кабину, но туда попали только холодные брызги. Наперекор всем законам физики, бронетранспортёр не только не утонул, не то что каким-то чудом держался на воде, так он ещё спокойненько плыл к тому берегу, разрезая зыбкое зеркало воды мощным стальным корпусом. Теперь только Кешка догадался и закричал изо всех сил:
— Данилка! Данилка! Ура! Ура! Это же амфибия! Амфибия!
Данилка открыл глаза и также закричал от радости и счастья, что они плывут себе по водохранилищу на бронетранспортере, как на деревянной лодке.
Что-то кричали и Лёва с Густей, колотили по обшивке кулаками. Все они вчетвером как одурели…
Да и как тут не одуреешь! Такая неожиданная удача! Как в сказке! А ещё говорят, что в сказках одни выдумки. Расскажи кому, как они удирали на бронетранспортёре, как он бежал по прямой и ринулся в воду, но не утонул, а поплыл, так кто тебе поверит? Никто!.. Но было же такое, было, и четверо соврать не могут…
Бронетранспортёр доплыл до другого берега, безжалостно подмял под себя густой камыш, неуклюже, словно черепаха, вылез на отлогий берег, раза три фыркнул, пробежал метров, может быть, десять и, ткнувшись тупым носом в громадный, обожжённый молниями дубовый комель, заглох.
Лёва первым соскочил на землю, открыл дверцу кабины, набросился на Кешку с Данилкой:
— Вы что, с ума сошли?.. Мне ваши шуточки в печёнке сидят.
— А печёнка где сидит, — пошутил Данилка, — в пятках?
— Давайте убегать быстрее отсюда, — приказал Кешка.
— Мальчики! Мальчики! — кричала в кузове Густя. — Максимка на плотине… Максимка!.. Максимка!.. Беги сюда!..
Прибежал запыхавшийся Максимка.
— Ух ты! — восхищённо воскликнул он.
Густя соскочила на землю, обняла Максимку, и они запрыгали, как молодые козлята. К ним присоединились и Данилка с Лёвой.
Они были бесконечно счастливы от того, что их приключения окончились так благополучно, так славно, что совсем забыли об опасности. А она догоняла их по пятам.
Когда фашисты опомнились, они послали вдогонку второй бронетранспортёр. Он вдруг появился на пригорке за водохранилищем. Хорошо, что Кешка не поддался общей радости.
— Фашисты! — изо всех сил крикнул он. — В лес!..
Он первый бросился в молодой сосняк. Бронетранспортёр выскочил на пригорок и, должно быть, заметив свою боевую машину под дубом, на всякий случай стеганул из пулемёта по опушке разрывными пулями. Дотрагиваясь до ветвей, пули рвались и наделали такой трескотни, что дети бежали без оглядки, наверное, минут пятнадцать, пока фашисты из пулемёта прочёсывали опушку.
Наконец пулемётная стрельба утихла. Видимо, фашисты решились подойти к бронетранспортёру, спокойненько стоявшему себе, упёршись носом в комель дуба. Кешка остановился, лёг на густой брусничник с гроздьями уже зрелых ягод. Рядом попадали на землю и остальные. Долго не могли отдышаться.
— Савик, а как ты очутился на плотине? — спросил Кешка, когда дыхание немного улеглось, а утомлённое тело опять набрало силу. — Ты же должен был нас дожидаться возле колодца…
С одной стороны, Кешка был прав: если тебя поставили на посту, то самовольно оставлять его ты не имеешь права. С другой стороны, Кешка и сам только теперь вспомнил, что оставлял Максимку сторожить выход из колодца. Так что у него не было никакого права упрекать Максимку за то, что он бросил свой пост.