100 знаменитых евреев, стр. 36

Это был период накопления материала. В это время Горовиц изучил произведения А. Скрябина, которых раньше никогда не исполнял, считая музыку композитора космической. Пианист любил исполнять сонаты Скарлатти и прелюдии Скрябина и всегда подчеркивал: «Я никогда не играю одинаково». Он очень ответственно относился к подбору репертуара. Например, прежде чем записать один из концертов Моцарта, он переиграл их все.

Третий перерыв последовал в 1975 году, когда Горовицу исполнилось 72 года, и всем показалось, что он действительно ушел со сцены навсегда. Однако музыкант вернулся. Многие музыкальные критики прочили ему провал, а Горовиц вновь оказался победителем. Его первый европейский концерт – в Лондоне, в 1981 году, записанный на пленку, неоднократно демонстрировался по телевидению. С годами исполнение Горовицем различных вещей становится все более непохожим не только на интерпретации других пианистов, но и друг на друга – во время студийных записей Горовиц играл одно и то же произведение совершенно по-разному. Его игра отличалась исключительной виртуозностью, бурным темпераментом, динамическим напором, блестящая техника сочеталась с романтической приподнятостью и поэтическим изяществом. Особенно он прославился исполнением концертов П. Чайковского, С. Рахманинова, С. Прокофьева, произведений Ф. Листа и его виртуозных транскрипций, некоторые из них (в том числе «Пляски смерти» К. Сен-Санса) Горовиц играл в собственных, еще более виртуозных переработках. По свидетельству немногочисленных друзей пианиста, он помнил наизусть чуть ли не всю существующую музыку – не только все сонаты Бетховена, но и оперы Вагнера и квартеты Брамса.

До конца своих дней Горовиц играл на рояле фирмы Steinway, который неизменно возил с собой на гастроли. Не изменил он себе и во время выступления в Москве и Ленинграде (1986 г.). Очевидцы рассказывают об ажиотаже, вызванном его концертами. Те, кому посчастливилось слушать 83-летнего маэстро, до сих пор не могут без волнения вспоминать это событие, называя его эпохальным, запомнившимся на всю жизнь. В прессе были только восторженные эпитеты. Владимир Самуилович не скрывал, что он счастлив, хотя глаза его оставались печальными. Ведь триумфа не видела сестра – Регина Горовиц, легенда харьковского пианизма советской фортепианной педагогики, – умершая за месяц до гастролей. Но в Киев маэстро приехать не смог – была чернобыльская весна.

С годами пианист не утратил ничего в игре. Еще за пять дней до смерти он записывал для фирмы Sony этюды Шопена и Листа, ноктюрн Вагнера, демонстрируя фантастическую технику. Он отсылал слушателей к эпохе романтической виртуозности – небрежной и дерзкой, слепяще-светлой и подернутой дымкой утонченного эротизма. Малочисленные противники упрекали Горовица в салонности – но это была салонность Шопена и Скрябина, исполненная живости духа, принципиальности фантазмов и пронзительности открытий.

Его не стало 6 ноября 1989 года. Великого музыканта похоронили в фамильном склепе Тосканини в Венеции. В некрологе о нем написали: «Умер последний великий романтик XX столетия». Но все же он вернулся в родной Киев – в 1995 году там начал свое существование Международный конкурс молодых пианистов памяти Владимира Горовица.

ГРОДБЕРГ ГАРРИ ЯКОВЛЕВИЧ

(род. в 1929 г.)
100 знаменитых евреев - i_021.jpg

Солист-органист Московской государственной филармонии, единственный среди органистов страны народный артист России (1992 г.) и лауреат Государственной премии России, а также единственный из России почетный член Баховского общества в Лейпциге.

26 апреля 1986 года, когда произошла Чернобыльская катастрофа, в столице Украины висело множество афиш, извещавших о выступлениях известных советских артистов и музыкантов. Состоялись же концерты только одного из них – Гарри Гродберга. Он был единственным, кто не отменил свои гастроли в Киеве.

Европейские музыкальные критики нарекли Гродберга «выдающимся просветителем» и самым тонким знатоком творчества Баха. Он первый в СССР исполнил циклы из произведений этого композитора – сейчас в его репертуаре они составляют 16 сольных программ. Благодаря этому гениальному органисту количество органов в стране увеличилось в десять раз.

Гарри Гродберг родился в немецкой семье 3 января 1929 года в Ниде, на Куршской косе, на территории Восточной Пруссии, а его детство прошло в литовской Клайпеде. Отец, Яков Гродберг, был модельером (в 1937 году на Всемирной выставке в Париже он стал обладателем золотой медали за коллекцию женской одежды). «В Клайпеде преобладало немецкое население, – вспоминал Гарри Яковлевич. – Я учился в немецкой гимназии, моим родным языком был немецкий, и моей гувернанткой была немка. Но я успел почувствовать, что такое фашизм и расизм. Для меня стало потрясением узнать, что к немецкому народу и его культуре я не имею никакого отношения. Мне говорили: ты еврей. В 1939 году мы были вынуждены бежать от нацистов в Каунас».

На новом месте Гарри вновь оказался чужаком – немцем, не знающим литовского языка. В десятилетнем возрасте он почувствовал, что значит быть не таким, как другие. В 1940 году Литву оккупировала Красная Армия, и вновь мальчишка страдал – уже из-за того, что не знал русского языка.

В 1941 году, в первые дни войны, Каунас захватили немцы, и еврейской семье Гродберг снова пришлось скрываться от нацистов. Затем они переехали в Среднюю Азию, в узбекский город Наманган. Там Гарри продолжил занятия музыкой у профессоров эвакуированной Минской консерватории.

В 14 лет он решил, что станет профессиональным музыкантом. Вернувшись из эвакуации в Литву, окончивший школу с золотой медалью Гродберг поступил в Вильнюсское музыкальное училище. Так как класса органа не существовало, одаренный юноша осваивал технику игры на фортепиано. Затем он приехал в столицу СССР, где поступил в музыкальное училище при Московской государственной консерватории и, наконец, в консерваторию. Там Гарри учился сразу на двух отделениях – фортепиано и органа. Его педагогами были выдающиеся музыканты – пианист А. Б. Гольденвейзер и органист А. Ф. Гедике. Профессор Александр Федорович Гедике, основатель московской органной школы, говорил о своем любимом ученике: «У Гарри редкая, врожденная виртуозность в ногах». (Для непосвященных: органист играет на нескольких клавиатурах для рук и отдельно для ног.) По выражению Гарри Яковлевича, к органу его вела сама любовь.

В 1955 году талантливый музыкант окончил консерваторию с золотой медалью. Знаменитый пианист Святослав Рихтер, уловив нечто фанатичное в облике игравшего на консерваторских панихидах Гарри Гродберга, дал молодому органисту рекомендацию на работу солистом Московской государственной филармонии. Иначе кто бы его, иногородца, без московской прописки, взял на работу в столице? Директор филармонии принял Гарри на договор без гарантии оплаты (должности органиста здесь тогда еще не существовало) и заметил ему сочувственно: «Вы, молодой человек, умрете с голоду. Ваш Бах в концертных залах народа не соберет».

Когда молодой Гродберг начинал свою карьеру, залы на органных концертах пустовали, а органистов называли неудачниками «из несостоявшихся пианистов». Органы в основном использовались только для исполнения траурной музыки или в качестве аккомпанирующего вокалистам инструмента. В ту пору в СССР было всего семь органов, из них три – в Москве. Для советской музыкальной культуры этот инструмент являлся экзотическим. Да что говорить об органах, если тогда даже хороших роялей не хватало! Например, в Большом зале Московской консерватории стояли еще «Бехштейны», подаренные когда-то Советскому Союзу министром иностранных дел Германии Риббентропом.

Однако с первых же выступлений нового солиста Московской филармонии, посвященных Баху, публика буквально повалила в Большой зал филармонии. Именно тогда слушатели впервые познакомились с баховскими прелюдиями, фантазиями и знаменитой Токкатой и фугой ре минор – сочинением, ставшим визитной карточкой органиста Гродберга. Консерваторские острословы не преминули сочинить насмешливую рифму «Гродберг – Бах – аншлаг», не подозревая, что сей незатейливый афоризм на 50 лет вперед предскажет судьбу знаменитого музыканта.