100 великих военных тайн, стр. 104

Англичане допустили два серьезных промаха, которые дали немцам возможность проникнуть в систему их кодированной связи. 1 ноября 1940 года германский рейдер «Атлантис» атаковал и захватил британский пароход «Отомедон», перевозивший совершенно секретные документы, в том числе - книгу кодов. Все эти материалы были упакованы в специальный мешок, прикрепленный к грузу, чтобы в случае угрозы захвата немедленно их утопить. Однако первым же залпом рейдера был убит офицер, ответственный за эти документы. Так немцы стали обладателями оперативных планов британского военно-политического руководства на случай войны с Японией. Расшифрованные документы срочно переслали в Токио. Император Хирохито наградил самурайским мечом командира «Атлантиса» - такие же получили Геринг и фельдмаршал Роммель.

Прошло два года, и другой германский рейдер «Тор» захватил в Индийском океане австралийский лайнер «Нанкин». Капитан успел выбросить за борт все коды и секретные документы корабля. Но 120 мешков с дипломатической почтой и среди них - оперативные документы британского командования - все-таки достались врагу. В том числе и сообщения о том, что союзники сумели вскрыть японские шифры. Последовала немедленная реакция: с помощью германских криптографов японская система кодирования была срочно переработана.

Взаимоотношения британских и советских специалистов тайнописи были непростыми. В Лондоне считали, что советские коды примитивны и ненадежны, и если передать русским материалы «Ультры», то немцам станет понятно, что их непревзойденная «Энигма» давно уже у англичан «в кармане». Но и полностью игнорировать интересы советского военно-политического руководства было невозможно: две трети сил вермахта находились на Востоке. И уже 24 июля 1941 года Уинстон Черчилль приказал шефу «Интеллидженс сервис» передавать в Москву касающиеся ее материалы «Ультра», убедившись предварительно, что компрометация их источника совершенно исключена.

Был избран метод, по мнению англичан, полностью исключавший возможность того, что в Москве узнают об операции «Ультра». Материалы тщательно отбирались и маскировались ссылками на агентурные источники. Их пересылали послу в Москве, который выходил непосредственно на Сталина. Однако в Лондоне сильно сомневались, что Сталин так уж доверял британским сведениям. И не зря. К примеру, летом 1942 года англичане предупредили, что, наступая под Харьковом, советские войска идут прямо в уготовленную немцами западню. Эти сведения были получены из расшифровок «Энигмы». Однако Кремль не прислушался к вполне достоверным данным. В результате - сокрушительное поражение.

До самого последнего времени англичане были убеждены, что о существовании Блетчли-парка и операции «Ультра» в Москве ничего не знают.

В Москве до 1938 года задачи кодирования и дешифровки выполняло объединенное подразделение НКВД и военной разведки. Но когда наркомом стал Берия, он арестовал и казнил руководителя криптографической службы НКВД Бокия и большинство его сотрудников. С тех пор вопросами тайнописи занимались только в ГРУ ГШ.

В феврале 1941 года шифр-отделение НКВД было восстановлено с задачей раскрытия дипломатической переписки. Естественно, физическое уничтожение квалифицированных специалистов в ходе репрессий не могло не сказаться на эффективности работы этого отделения. Однако англичане все же зря обольщались на этот счет. Москва получила данные о ГШКШ еще в 1939 году от Кима Филби, которому тогда же предложили туда проникнуть. Это сумел сделать в 1942 году Джон Кэрнкросс. Он поступил на службу в Блетчли-парк и снабжал Москву не только содержанием расшифровок «Энигмы», но и подлинными документами.

После Сталинграда англичане резко сократили объем предоставляемой информации из «Энигмы», и деятельность Кэрнкросса приобрела для русских особое значение. Правда, 30 апреля 1943 года по личному распоряжению Черчилля Кремль все же предупредили о подготовке крупной германской операции под Курском. Но об этом там и так уже знали от своих разведчиков, в том числе - и от Кэрнкросса. Он информировал о расположении авиабаз частей люфтваффе, нацеленных на действия в операции «Цитадель», и за два месяца до ее начала советская авиация нанесла по ним три упреждающих удара. Были уничтожены 17 аэродромов, немцы потеряли около 500 самолетов. Но когда контроль Лондона возрос и передавать информацию стало почти невозможно, Кэрнкросс ушел из Блетчли-парка.

Но почему в Москве не расшифровывали радиоперехваты «Энигмы»? Ведь там прекрасно знали о ее существовании. Более того, имели несколько вполне исправных таких аппаратов. Два были захвачены еще в 1941 году. Еще три - при ликвидации Сталинградского котла. Да и среди военнопленных было несколько операторов-шифровальщиков, которых чекистам ничего не стоило принудить к сотрудничеству, что и было сделано. Однако расшифровать удалось только старые радиоперехваты. Дело было в том, что уже в январе 1943 года немцы ввели в свои системы импульсной настройки ряд дополнительных уровней защиты. «Расколоть» эти новинки советские криптологи не сумели - сказалось отсутствие новейшей электронной техники.

В Блетчли же еще в 1940 году было сконструировано несколько мощных аналоговых аппаратов. А через два года там вошла в строй первая в мире электронная счетно-вычислительная машина «Колосс», специально предназначенная для дешифровки нового германского криптоаппарата «Гехаймшрайбер». «Колосс» также взломал одноразовую таблицу германского шифра «Флорадор», над которой в Блетчли бились еще с 1940 года.

ДВАДЦАТЬ ШЕСТОЙ ИЗ «ДОМА ПАВЛОВА»

Во время легендарной обороны Сталинграда в конце сентября 1942 года разведывательная группа, возглавляемая сержантом Павловым, захватила в центре города четырехэтажный дом и закрепилась в нем. Здание, названное позже «домом Павлова», стал важным опорным пунктом, который отражал яростные атаки противника вплоть до начала контрнаступления советских войск.

58 суток дом обороняли 24 воинов разных национальностей. И только совсем недавно стало известно еще о двух человеках, имена которых, как выяснилось, специально были вычеркнуты из списка органами советской госбезопасности.

Четырехэтажный дом, ставший знаменитым во время Сталинградской битвы, до войны являлся жилым зданием облпотребсоюза, расположенным по улице Пензенской, 61, на главной площади города. Он считался одним из самых престижных в Сталинграде, его окружали элитные Дом связистов, Дом работников НКВД. В доме жили специалисты промышленных предприятий и партийные работники. Дом был построен так, что от него вела прямая ровная дорога к Волге. Именно это обстоятельство в дни битвы стало особенно важным.

Оценив дом как важный тактический узел обороны, советское командование поставило перед гвардейцами 13-й дивизии генерала Родимцева задачу любой ценой захватить его и прочно удерживать. Штурмовать его пошла целая рота, в живых остались только четыре человека, в том числе старший по званию сержант Яков Павлов, который и возглавлял «гарнизон». В полном окружении четверо бойцов отражали атаки противника, пока к ним, наконец, не пробилась помощь.

Удивительно, но в ходе той войны гитлеровские дивизии, случалось, с ходу брали столицы государств. За недели расправлялись даже с целыми странами. Но в Сталинграде за 58 дней они не смогли взять обычный четырехэтажный дом, который защищало подразделение советских солдат.

Один из оставшихся в живых защитников «дома Павлова» Иван Афанасьев вспоминал: «Третьего октября 1942 года противник начал штурмовать наше здание. Его он старался захватить любой ценой, потому что этот дом был ключом к Волге в этом районе. Каждый день приходилось отбивать несколько ожесточенных атак. За почти два месяца обороны дома в ней приняло участие 24 человека, но одновременно нас было в гарнизоне не более 15 человек. Ну а гитлеровцев мы положили немало».

Примечательно, что на оперативной карте немецкого командующего сталинградской группировкой Паулюса «дом Павлова» был обозначен как крепость.