Блокадная этика. Представления о морали в Ленинграде в 1941 —1942 гг., стр. 10
Еще одним источником наживы стало утаивание управдомами и дворниками сведений смерти или эвакуации квартирантов. Это давало возможность получать по их «карточкам» продукты для себя. Пользовались и «карточками» тех жильцов, которые, опасаясь наказаний, возвращали их сразу, как только наступала смерть их родных. Иногда управдомы, сговорившись с дворниками, даже получали «карточки» на вымышленных лиц [191].
3
Обычной стала и кража продовольственных «карточек». Их замена на новые была обставлена громоздкими бюрократическими ритуалами, участвовать в которых истощенные люди часто не могли. Она сопровождалась унизительной проверкой и осуществлялась крайне медленно; о равноценной компенсации за утраченные «карточки» не было и речи. До выдачи новых документов редко кто доживал, если не было возможности еще где-то подкормиться.
Часто «карточки» воровали, пользуясь скоплением горожан – обычно в булочных, магазинах, лавках [192]. У некоторых похищали «карточки» не один раз [193]– возможно, высматривали в толпе наиболее изможденных, еле передвигавшихся людей. У одного из блокадников даже украли карточки, когда он упал в булочной в обморок [194]. При этом иногда действовали очень дерзко – как вспоминал Е. С. Коц, «вытаскивали чуть ли не на глазах… все карточки, мои, мамины… все столовые талоны» [195]. Воровали и продукты, особенно в трамваях, а также во время эвакуации, при посадке в вагон, когда в страшной давке нельзя было усмотреть за всей поклажей, вывозимой из дома [196].
Признаком распада нравственных норм в «смертное время» стали нападения на обессиленных людей: у них отнимали и «карточки», и продукты [197]. Чаще всего это происходило в булочных и магазинах [198], когда видели, что покупатель замешкался, перекладывая продукты с прилавка в сумку или пакеты, а «карточки» в карманы и рукавицы. Нападали грабители на людей и рядом с магазинами. Нередко голодные горожане выходили оттуда с хлебом в руке, отщипывая от него маленькие кусочки, и были поглощены только этим, не обращая внимания на возможные угрозы. Часто отнимали «довесок» к хлебу – его удавалось быстрее съесть [199]. Жертвами нападений являлись и дети. У них легче было отнять продукты [200].
Грабили иногда столь ловко и профессионально, похитители так внезапно появлялись и быстро исчезали, что можно усомниться, все ли из них являлись «дистрофиками». Отчасти это относится и к массовым грабежам. Какой-то элемент организации, пусть и примитивной, здесь, конечно, отрицать нельзя. Нужно было хотя бы на время сплотить разношерстную толпу, направить ее действия в определенное русло, придать им необходимую жесткость и смелость.
«На нашей машине в 6 часов утра вывозили хлеб с хлебозавода. При выезде из ворот в кузов машины прыгнуло пять человек… Григорьев [шофер. – С. Я.]остановил машину и, как он рассказывает, точно из-под земли выросла толпа человек в пятьдесят, которая набросилась на хлеб… Успели растащить около 100 кг хлеба», – записывала в дневнике 20 января 1942 г. И. Д. Зеленская. [201]По тому же, весьма простому сценарию, осуществлялись и другие массовые грабежи [202]. Вряд ли шофер мог скрупулезно пересчитать такое количество грабителей (да и не имел он для этого времени) и не исключено, что от него ждали соответствующих оправданий – но слаженность действий нападавших была налицо. Обычно же в коллективных ограблениях всегда проступают черты стихийных импровизаций. И не случайно почти все грабежи произошли в январе 1942 г., особенно в третьей его декаде. Тогда из-за аварий на трубопроводах (что, кстати, можно было предугадать) прекратилась подача воды на хлебозаводы и они остановились. Попрятавшиеся куда-то в эти дни (27–29 января 1942 г.) «ответственные работники» занимались спасением горожан лишь в той мере, чтобы не выглядело предельно наглым их бездействие во время беспримерной эпидемии массовых смертей.
«Часть хлеба потоптана ногами» – это случилось при разгроме «толпой народа» магазина № 8 Приморского райпищеторга (РПТ) [203]. Тогда похитили 50 кг хлеба; было арестовано 24 человека [204]. Где уж тут говорить об «организации» – этот «потоптанный» хлеб лучше прочих свидетельств воссоздает картину беспорядочного, эмоционального и импульсивного движения доведенных до отчаяния в бесконечных очередях голодных людей, возможно впервые за несколько месяцев державших в руках целую буханку хлеба. В разгромах магазинов № 97 Красногвардейского РПТ и № 12 Ленинского РПТ в январе 1942 г. стихийность заметна в самой последовательности действий разъяренной толпы – сломали прилавок, бросали кирпичи, ворвались в кладовую [205]. Это не те грабители, которые нападали на машины и в мгновение ока исчезали в темноте. Это те, кто, отстояв несколько часов в очереди на лютом морозе, возмущались, увидев пустой магазин, кто требовали выхода заведующих в зал и гневно встречали их объяснения, кто хотел проверить, не лгут ли они, и взламывал подсобные помещения, ища в них хлеб [206].
4
Не составляло особого труда вглядеться и в лица многих из тех, кто нападал на покупателей в булочных и магазинах. Истощенные, они не могли далеко уйти. Обычно это были дети и подростки [207]. Их родные или погибли, или не могли заботиться о них – а паек хлеба для детей и иждивенцев означал медленную смерть, если не было возможности что-то продать, обменять или выпросить. Они никому не были нужны. У них не имелось иного пути, как идти к булочным и магазинам. Кто-то просил милостыню, кто-то, отчаявшись ее получить и не имея сил больше терпеть, нападал на таких же истощенных прохожих.
Уйти, отняв хлеб, удавалось не всем. «Оба они бежали на ватных ногах» – такими увидел «парнишку лет пятнадцати» и ограбленную им пожилую женщину Л. Разумовский [208]. Свидетельницей другой сцены стала В. Б. Враская: «Я шла по Литейному и увидела, что… молодой парень выхватил у женщины кусок хлеба, который та несла в руке» [209]. В. Б. Враская заметила, как он торопился его съесть, поскольку «от побоев уйти он не был в состоянии» [210].
Отнятый хлеб обычно съедали сразу [211]. Б. Капранов писал в дневнике в декабре 1941 г.
о девушке, выхватившей хлеб в магазине:
«…Стала в углу жадно есть. Продавщица ее стала ругать и бить. Но она только и отвечала: „Я голодна, я хочу есть"» [212]. Другие очевидцы расправ никаких оправданий похитивших продукты не приводят. В жуткой сцене, когда кусок хлеба пытались вырвать из окровавленного рта, им было не до слов. Ни объяснений, ни извинений: крики ограбленных, плач избиваемых. «Мальчишки, особенно страдавшие от голода… бросались на хлеб и сразу начинали его есть. Они не пытались убежать: только бы съесть побольше, пока не отняли. Они заранее поднимали воротники, ожидая побоев, ложились на хлеб и ели, ели, ели», – вспоминал Д. С. Лихачев [213]. Таких свидетельств много, и не только о подростках, но и людях разного возраста [214]. Вот обычная сцена. Кто-то замешкался, получая паек. Рядом стояла «щупленькая и изможденная» 12-летняя девочка. Она «буквально коршуном подлетела к прилавку, схватила хлеб… и моментально выскочила на улицу… Девочка, как клещами, вцепилась в хлеб, на ходу отрывая куски и, не жуя их, глотала. С нее сорвали платок, били ее с остервенением, чем попало» [215].
191
Павлов Д. В.Ленинград в блокаде. С. 207; Аверкиев И. А.[Стенографическая запись воспоминаний] // Оборона Ленинграда. С. 489; Интервью с С. П. Сухоруковой. С. 178; Лихачев Д. С.Воспоминания. С. 482, 484.
192
Н. П. Заветновская – Т. В. Заветновской. 31 декабря 1941 г.: ОР РНБ. Ф. 1273. Л. 32 об.; Воспоминания Травкиной Зои Сергеевны о блокадном Ленинграде: НИА СПбИИ РАН. Ф. 332. On. 1. Д. 149. Л. 3; Воспоминания о блокаде Ленинграда Александры Ивановны Узиковой (Костиной) // Испытание. С. 31; Н. С. Блинова – В. Х. Вайнштейну: ОПИ НГМ. Р-20. Оп. 2. Д. 156. Л. 2.
193
Ригина Т. Д.Карельское студенческое братство // Откуда берется мужество. С. 38.
194
Глазомицкая Е. М.Дневник секретаря парткома фабрики «Рабочий». Цит. по: Бочавер М. А.Это – было: ОР РНБ. Ф. 1273. Д. 7. Л. 92.
195
Коц Е. С.Эпизоды, встречи, человеческие судьбы // Публичная библиотека в годы войны. С. 191.
196
См.: Ильина И.От блокады до победы. С. 183; Терентьев-Катанский А.Неразорвавшийся снаряд // Нева. 2001. № 1. С. 216; Котов С.Детские дома блокадного Ленинграда. СПб., 2002. С. 170; Грязное Ф. А.Дневник. С. 119 (Запись 24 ноября 1941 г.); Грязное А. А.Дневник. С. 55, 68 (Записи 2, 17 декабря 1941 г.).
197
См. записи в дневнике Н. П. Горшкова 5 января 1942 г. («грабители, пользуясь тьмою, вырывали хлеб из рук выходящих из булочной и скрывались в темноте») и 12 января 1942 г. («Все чаще случаи бандитизма – отнимают из рук хлебные и продуктовые карточки… пакеты у выходящих из булочных и магазинов») (Блокадный дневник Н. П. Горшкова. С. 55, 62). «Тьмой», по свидетельству Д. С. Лихачева, пользовались и грабители в столовой: «Коптилку внезапно тушили и воры хватали со стола… талончики и карточки» ( Лихачев Д. С.Воспоминания. С. 470); см. также: Кросс Б. Б.Воспоминания о Вове. История моей жизни. СПб., 2008. С. 50; Воспоминания о блокаде Ленинграда Александры Ивановны Узиковой (Костиной) // Испытание. С. 33; Загорская А. П.Дневник. 23 марта 1942 г.: НИА СПбИИ РАН. Ф. 332. On. 1. Д. 47. Л. 33.
198
По свидетельству М. С. Коноплевой, «хулиганство дошло до того, что в булочные присылают вооруженную охрану» ( Коноплева М. С.В блокированном Ленинграде. Дневник. 16 января 1942 г.: ОР РНБ. Ф. 368. Д. 2. Л. 4). Такие случаи, видимо, были редки – о них молчат другие блокадники. Примечательно, что охрану в той булочной, где получала хлеб М. С. Коноплева, сняли на следующий день – «охранниками» была похищена буханка хлеба (Там же).
199
См.: Давидсон А. Б.Первая блокадная зима. Воспоминания // Отечественная история и историческая мысль в России XIX–XX веков. СПб., 2006. С. 544; Воробьева Л. И.Лунные ночи войны // Откуда берется мужество. С. 77; Жилинский И. И. Блокадный дневник // Вопросы истории. 1996. № 5–6. С. 26 (Запись 16 января 1942 г.).
200
«Сегодня говорили о многих случаях кражи продуктовых и хлебных карточек у женщин и, в особенности, у малолетних, посланных матерями в булочную или магазин» (Блокадный дневник Н. П. Горшкова. С. 72 (Запись 4 февраля 1942 г.); «Сегодня на Знаменской улице… молодая женщина вырвала хлеб из рук мальчика лет десяти, который только что получил его в… булочной. Женщину задержали. Она мотивировала свой поступок необходимостью накормить своих голодных детей» (Блокадный дневник А. И. Винокурова. С. 247 (Запись 8 февраля 1942 г.)). К. А. Каратаева вспоминала, как в магазин она ходила вместе с сестрой, поскольку «хлеб могли вырвать мальчишки» (Каратаева К. А.[Запись воспоминаний] // 900 блокадных дней. С. 110); см. также: Лисовская В. М.[Запись воспоминаний] // Там же. С. 156.
201
Зеленская И. Д.Дневник. 20 января 1942 г.: ЦГАИПД СПб. Ф. 4000. Оп. 11. Д. 35. Л. 56.
202
«За последние дни наблюдаются факты, когда отдельные граждане, собравшиеся группами, расхищают во время доставки его с хлебозаводов по булочным на санках и тележках» (Справка начальника городского управления милиции П. С. Попкову. 30 января 1942 г. // Ленинград в осаде. С. 420); «Вчера на Разъезжей ул. вечером в темноте с подводы на ходу было расхищено несколько ящиков с буханками хлеба нападавшими подростками, женщинами и мужчинами» (Блокадный дневник Н. П. Горшкова. С. 60 (Запись 15 января 1942 г.). См. также Левина Э. Г.Дневник. С. 150 (Запись 27 января 1942 г.).
203
Докладная записка начальника управления продорганами Ленинграда П. С. Попкову. 15 января 1942 г. // Ленинград в осаде. С. 419.
204
Там же.
205
Там же. См. воспоминания инженера В. И. Якушева о событиях конца января 1942 г.: «Незадолго до окончания рабочего дня привезли хлеб. Хватило не всем… Не получившие хлеба начали погром в булочной» (Якушев В. И.Из воспоминаний о жизни в блокадном Ленинграде. С. 295).
206
Такие случаи были редкими, но отрицать их нельзя. В. Шулькин утверждал, что «не видел ни сам и ни разу не слышал о нападениях на продавцов» (Шулькин В.Воспоминания баловня судьбы. С. 152–153), но прочитать об этом можно было в «Ленинградской правде» за 13 января 1942 г. В сообщении «В военном трибунале» говорилось о расстрелах нескольких человек за нападение на продуктовые магазины (отклики блокадников на эту публикацию см.: Блокадный дневник Н. П. Горшкова. С. 59 (Запись 14 января 1942 г.); Ходорков Л. А.Материалы блокадных записей. 17 января 1942 г.: РДФ ГММОБЛ. Оп. 1-р. Д. 140. Л. 14). О погромах в булочных см. также: Стенограмма сообщения Туркова И. В.: НИА СПбИИ РАН. Ф. 332. On. 1. Д. 128. Л. 7 об.
207
См. информационную сводку оргинструкторского отдела ГК ВКП(б) А. А. Жданову 4 января 1942 г.: «Особенно тяжелое положение оставшихся без родителей 14-15-летних подростков. В детские дома их не принимают. Дети толпятся около магазинов и булочных, вырывают хлеб и продукты из рук покупателей» (Ленинград в осаде. С. 414).
208
Разумовский Л.Дети блокады. С. 40.
209
Враская В. Б.Воспоминания о быте гражданском в военное время: ОР РНБ. Ф. 1273. Л. 26.
210
Там же.
211
Интервью с А. Г. Усановой // Нестор. 2003. № 6. С. 251; Акромов Д. П.[Запись воспоминаний] // 900 блокадных дней. С. 8; А. И. Винокуров рассказывал о пятнадцатилетием мальчике, отнявшем хлеб и задержанном прохожими: «Ухитрился его съесть в то время, когда его вели к милиционеру» (Блокадный дневник. А. И. Винокурова. С. 243–244).
212
Капранов Б.Дневник. С. 42 (Запись 15 декабря 1941 г.).
213
Лихачев Д. С.Воспоминания. С. 471. Ср. с записками В. Петерсона: «Однажды я видел, как на улице около нашего дома били парня. Он выхватил из рук женщины, выходившей из булочной, пайку хлеба и упал на снег. Усталые, обессиленные люди пинали его ногами, а он лежал ничком в снегу и жевал, жевал, жевал» ( Петерсон В.«Скорей бы было тепло». Воспоминания о первой блокадной зиме // Нева. 2001. № 1. С. 172).
214
Приведем некоторые из них: «Булочная. Женщина получила 200 грамм хлеба. Отходит от прилавка. Истощенный мужчина лет 35 вырывает хлеб. Отвернулся в сторону. Согнулся, жадно поедает хлеб. Его бьют. Он молчит и продолжает жевать» ( Ходорков Л. А.Материалы блокадных записей. 12 января 1942 г.: РДФ ГММОБЛ. Оп. 1-р. Д. 140. Л. 13); «Один раз на раздаче хлеба мужчина прямо с весов схватил хлеб и начал его есть, его женщины били, а он закрылся руками и ел» (Лисовская В. М.[Запись воспоминаний] // 900 блокадных дней. С. 156–157); «Продавщица подает полбуханки хлеба с довеском и вдруг из-за нашей спины протягивается рука и хватает наш хлеб! Мы рыдаем, вся очередь набрасывается на парнишку… Очередь его бьет, но он, не обращая на это внимания, продолжает жевать хлеб» (Гусарова М. А.Мы не падали духом // Откуда берется мужество. С. 96). «Я сам видел, как в магазине… у одной получившей от продавщицы хлеб… молодой приличный человек схватил довесок и тут же его… стал жевать; женщина его начала бить, он согнулся, продолжая молча жевать…» (Жилинский ИМ.Блокадный дневник // Вопросы истории. 1996. № 5–6. С. 26 (Запись 16 января 1942 г.). См. также: Стенограмма сообщения Скворцова М. И.: НИА СПбИИ РАН. Ф. 332. On. 1. Д. 110. Л. 12; Лившиц З. С.Дневник. С. 174; Интервью с Л. П. Власовой // Нестор. 2003. № 6. С. 81.
215
Игнатович З. А.Очерки о блокаде Ленинграда: ОР РНБ. Ф. 1273. Д. 26. Л. 29.