Пуля нашла героя, стр. 64
Парень, дочитав последнее предложение, закрыл книгу и как-то недоуменно посмотрел на ее обложку, на название — «Рассказы про Ленина».
А жизнь вместе с теплом уходила из Добрынина. Кровь густела, остывая, налипала на застрявшую в груди пулю. Где-то рядом звучала, разрывала воздух сирена скорой помощи.
— Ну как он? — спросил один из стоявших вокруг мужиков.
Парень наклонился над белым безжизненным лицом Добрынина с застывшей, словно примерзшей к лицу улыбкой.
— Умер… — сказал парень и, сняв голову старика с колен, отполз.
Ледяная корка посыпалась с его промерзшей насквозь одежды.
Глава 53
Солнечным зимним утром стоял у Кремлевской стены генерал-лейтенант Волчанов. Стоял рядом с покрытой снегом могилой Тверина. Стоял и смотрел на выбитую ломами в мерзлой земле ямку, над которой больше трех часов трудились солдаты. Солдаты тоже стояли неподалеку, курили, негромко переговаривались.
Время приближалось к полудню.
Волчанов, не обращая внимания на холод, смотрел усталым взглядом на выбитую в земле ямку и думал. Казалось, вся суета, предшествовавшая этому дню, осталась уже позади. Тело Добрынина привезли в Москву два дня назад и сразу же кремировали. Останки его жены Маняши, которые по распоряжению Волчанова выкопали на деревенском кладбище села Крошкино, кремировали в областном центре, а урну в Москву доставили только вчера вечером. Урна была некрасивая и скорее напоминала дешевую глиняную вазу. Пришлось специально посылать одного офицера в Первый Московский крематорий, чтобы выбрал он урну поприличнее. С саженцем березки проблем не было. Его привезли вчера утром, и сейчас этот завернутый в бумагу саженец лежал под ближней елкой.
Волчанову вдруг стало жарко, и он расстегнул длинную генеральскую шинель. Посмотрел на часы, потом вокруг. Черный «ЗИЛ» медленно выехал на Красную площадь и стал приближаться.
Остановился рядом с генералом.
Из машины вылез широколицый статный полковник-заместитель Волчанова Аплохов.
— Ну? — спросил Волчанов. — Докладывай!
— Все готово, товарищ генерал-лейтенант, — спокойно, без надрыва, сообщил полковник. — Тут в машине. Я приказал им оба праха в одну урну пересыпать…
Волчанов поморщился.
— Зачем? — спросил.
— Да у них там позорище, а не урны. Волчанов кивнул.
«Позорище, позорище! — думал он. — Позорище — это то, что придумали людей после смерти сжигать!» — Покажи! — приказал он полковнику Аплохову. Тот залез в машину и вытащил оттуда небольшого размера темно-синий куб.
— Мрамор?
— Ложный мрамор, товарищ генерал-лейтенант. Волчанов хмыкнул. Перевел взгляд на ямку, словно примеривая, поместится ли этот ложномраморный куб с прахом двух людей. Показалось, что мелковата ямка.
— Подойдите сюда! — позвал генерал куривших в стороне солдат. — И ломики не забудьте! Еще углубить надо.
Солдаты без особого рвения застучали ломами о дно ямки. Зазвенела, рассыпаясь на осколки, промерзлая земля, которую тут же один солдат собирал лопатой-скребком и ссыпал в холмик рядом с могилой Тверина.
Спасская башня задрожала от двенадцатисильного боя часов. И воздух задрожал тоже. Волчанов оглянулся, увидел стоявшего невдалеке молодого мужчину, который, казалось, проявлял интерес к этим негромким кремлевским похоронам. Генерал задержал на нем взгляд. Вспомнил о последнем разговоре с Добрыниным. Подумал об этой странной ржавой пуле, которой неизвестный пока враг убил народного контролера. Задумался о десятках похожих случаев, когда даже и пули не находили.
— Может, хватит? — дерзко прозвучал полуриторический вопрос одного из солдат.
Генерал резко обернулся. Хотел было сразу этого солдата на внутрикремлевскую «губу» отправить, но потом вспомнил, что это сын секретаря ЦК Урлухова. Промолчал. Подошел, осмотрел ямку.
— Возьми урну и померяй! — приказал он Урлухову-младшему.
Тот подошел, переставил темно-синюю урну на дно ямки. Крышка уриы оказалась вровень с землей — Волчанов это заметил и недовольно покачал головой.
— Товарищ генерал, — слева прозвучал голос полковника Аплохова. — В час пятнадцать совещание у первого…
Волчанов скривил губы. С горечью подумал, что скоро этот Аплохов займет его место.
— А как же, товарищ генерал, березку поверх урны садить? — спросил, все еще наклоняясь над ямкой, Урлухов-младший. — Корни ж некуда сунуть?
Волчанов вздохнул. Снова задумался, но мысли шли каким-то неорганизованным потоком, и следить за ними было делом утомительным.
Оглянулся Волчанов на своего заместителя — думал совета спросить, но как только увидел, что Аплохов без отрыва на свои часы смотрит — сразу желание с ним разговаривать пропало.
«Надо березку посадить! — сказала Волчанову твердая и решительная мысль. — Это главное! Он же русским был».
И снова покосился Волчанов на полковника, на его широкое со слегка приплюснутым носом лицо.
— Ладно, — негромко проговорил генерал. — Урлухов!
— Слушаю, товарищ генерал-лейтенант, — солдат стал по стойке «смирно».
— Высыпь прах в ямку, перемешай с землей и посади березку!
— Слушаюсь!
Когда солдат, присев на корточки, высыпал в ямку прах, Волчанов подошел, заглянул вниз, на дно. Увидел этот серый человеческий пепел, маленькую кучку пепла — все то, что осталось от двух человек. Тяжело стало на сердце. Что-то в груди кольнуло.
Отшатнулся.
С двух метров смотрел, как садили солдаты березку в раздробленную ледяную землю.
— Разрешите доложить! — возник перед ним рядовой Урлухов. — Ваше приказание выполнено. Разрешите идти?
— Идите! — сказал Волчанов.
Сейчас ему хотелось остаться возле могилы друга одному.
Солдаты ушли.
Полковник, исполняя приказ начальника, поехал на «ЗИЛе» в Кремль готовить документы для совещания. Рядом никого не было, и генерал, подхватив полы шинели, опустился у только что посаженной березки на корточки. Посмотрел на стоявшую рядом березку, что росла на могиле Тверина. Та березкабыла раза в два выше посаженного в этот день саженца, — Ну вот, Паша, — прошептал Волчанов. — Теперь ты тут, рядом… Совсем рядом…
Человеческая тень легла вдруг на снег рядом с генералом, и он, не поднимаясь с корточек, обернулся.
Позади стоял тот же молодой мужчина в черном пальто и в пыжиковой шапке. В руках у него был букет красных гвоздик.
Волчанов посчитал цветы — их было четыре.
«Значит, не случайно сюда пришел», — решил он.
— Вы его знали? — спросил, поднимаясь и застегивая шинель, генерал. Мужчина кивнул.
— Я — его сын, — негромко проговорил он после недолгой паузы.
Волчанов внимательно заглянул этому человеку в лицо. Но никакого внешнего сходства не заметил.
Мужчина тем временем положил букет цветов под посаженную минут двадцать назад березку.
— Сын? — переспросил генерал.
— Григорий, — сказал мужчина и протянул руку для знакомства.
Что-то отдалось эхом в памяти Волчанова. Он пожал руку.
— Генерал Волчанов, — произнес нечетко, все думаяо прошлом. И вдруг словно огромные буквы возникли перед глазами — память выписывала страницы прошлого.
— Марии Игнатьевны сын? — спросил Волчанов. Мужчина кивнул.
Некоторое время они стояли молча над могилой.
— А почему без музыки? — спросил Григорий. — И так как-то без людей?
— Знаешь, Гриша, — Волчанов говорил медленно, подыскивая мягкие объяснительные слова. — Это ведь нельзя было… Я для него, как для друга. Можно сказать неофициально и без разрешения. Он ведь даже не член партии был, хотя большего коммуниста я, пожалуй, и не видел в жизни… Тайком похоронили…
— и Волчанов вздохнул тяжело и огорченно покачал головой. В глазах у него сверкнули слезы.
— Товарищ Волчанов, — заговорил Григорий. — Можно вас об одном попросить?
— Что?
— Я могу справку получить, что он мой отец?
Волчанов внимательно, проникновенно посмотрел Григорию в глаза.
— Гордишься? — спросил с едва прочитываемой в краешках губ доброй улыбкой.