Жизнь замечательных Блонди (СИ), стр. 170

Вопрос был задан правильно — не «зачем», а «почему». Почему… Почему оружие и наркотики для преступных группировок, а не драгоценные калийские духи и редкие украшения для амойского бомонда? И на этот вопрос Меченый мог ответить…

— Потому что я ненавижу этот мир, — произнес он невыразительно. — Ненавижу за то, что он сделал со мной… и с остальными. Вот и все.

— И вы намерены приложить руку к его уничтожению, если я правильно вас понимаю, — кивнул Себастьян. Теперь ему окончательно стал понятен мотив действий Меченого, и он с сожалением подвел итог — с этим человеком договориться не удастся. А жаль… ах, как жаль! — Увы, это ваше стремление идет вразрез с моими планами, которые заключаются в прямо противоположном.

— Неужели? — хмыкнул Меченый. На него напало какое-то нехорошее веселье. В таком состоянии в прошлом он и совершал самые опасные свои сделки, поражая и партнеров, и конкурентов своим бесстрашием. — Не много ли на себя берете, господин Крей?

— Ровно столько, сколько смогу вытянуть, — недобро улыбнулся Блонди. — И еще немного — про запас. И затушите сигарету, господин Меченый. На территории космопорта запрещено курить. Не смею обидеть вас подозрением, что вы не обратили внимания на предупреждения, но… Окурок, кстати, тоже подберите.

Скрипнув зубами, Меченый выполнил приказ. В этом — все они, хоть в мелочи, да унизить! Ну да ничего. Как бы ни был ты неуязвим, Себастьян Крей, и у тебя найдется слабое место. Вслепую его пришлось бы искать слишком долго, но теперь — теперь у Меченого есть Элеонора, и он никогда не простит себе, если отпустит ее раньше, чем узнает всю подноготную о ее бывшем хозяине…

— Себастьян, Мартин тебя искал повсюду, а ты переговорник в кабинете оставил, — негромко сказал кто-то рядом, и Меченый поспешил подняться во весь рост. — Держи, вот он.

— Спасибо, — ответил Блонди, застегивая на запястье широкий браслет. — Второпях из головы вылетело. Кстати, что там с рейским грузом?

— Только что сел их корабль. Собственно, затем тебя и искали, ты же хотел лично проконтролировать…

Меченый встряхнул головой, прогоняя наваждение, но оно никуда не делось. Девушка, стоявшая рядом с Себастьяном Креем, могла бы быть младшей сестрой Элеоноры Кэртис… или самой Элеонорой, только моложе лет на семь. Чистое лицо без грана косметики, шоколадные глаза, распущенные по плечам каштановые волосы…

Рейский груз. Накладные на первосортный шелк. Элеонора.

— Значит, Элеонора? — произнес он негромко. Машинально выбил из пачки еще одну сигарету, потянулся за зажигалкой. Вспомнил про запрет, дернулся было убрать зажигалку обратно, но тут же передумал и демонстративно закурил, глядя девушке в глаза.

Она стойко выдержала этот взгляд сквозь клубы едкого дыма, но потом все же отвела глаза. Не ей мериться с ним взглядами.

— Что же, — сказал он наконец. — Вы в самом деле отлично работаете, госпожа Кэртис. Теперь я знаю, каковы вы в деле. — Он в две затяжки прикончил сигарету, щелчком отбросил ее на бетонные плиты, прямехонько под ноги Блонди. — А теперь разрешите откланяться.

— Вас никто не держит, господин Меченый. — Блонди говорил без тени улыбки, и Меченому вдруг показалось, что если сейчас он решит изменить свое решение, Блонди примет это, как должное, и… Нет. — Всего доброго. И не забудьте забрать шелк.

«Это всего лишь ее работа. — Ему удавалось идти ровно, не торопясь, не ускоряя шага, хотя больше всего ему хотелось побежать, чтобы как можно скорее убраться из этого проклятого места. — И она, Юпитер побери, выполняет ее. Отменно выполняет, как бы там ни было. Но она поймет… поймет… только для нее будет уже слишком поздно…»

Ранние рабочие с удивлением косились на высокого рыжеволосого человека с будто приклеенной косой улыбкой, шедшего к выходу. Меченый нырнул в свою машину, посидел пару минут, успокаивая дыхание. «Ничего. Ничего. Ты думаешь, что обыграл меня? Но это была только первая партия. Пробная. Мы прощупали друг дружку, и теперь я представляю, чего от тебя ждать. И ты сам дал мне в руки эту информацию, так что не обессудь, если что…» Ничего не закончилось, все только начинается. Только играть в этот раз придется не ради удовольствия, а всерьез, потому что так просто его в покое не оставят. Машина взвизгнула тормозами, привычно входя в крутой поворот. Отчего-то защемило сердце, вспомнилась стройная фигурка Элеоноры рядом с рослым Блонди, его рука у нее на плече, а еще — где-то слышанный обрывок фразы: «таких не предают». Мир казался пустым, и привычное уже, казалось бы, одиночество внезапно обрушилось всей своей тяжестью на рыжеволосого человека со шрамом на левой щеке. Показалось — еще чуть-чуть, и треснет прочная броня, наращенная за долгие годы, не выдержит, разлетится с жалобным звоном… Выдержала. Бывало и не такое… А вот шелк — Меченый невольно усмехнулся — в самом деле надо будет забрать. Не пропадать же добру…

…Ким смотрела вслед Меченому, и ей отчаянно хотелось догнать его, попробовать уговорить еще раз, объяснить что-то, не вполне понятное ей самой.

— Как ты думаешь, он отступится? — спросила она наконец.

— Не думаю. — Себастьян задумчиво провел рукой по лицу. — Это уже не тот Меченый, которого я помню, но… Он не остановится. Теперь-то уж точно… Жаль.

Воцарилось недолгое молчание, только невдалеке все громче раздавались шумы просыпающегося города.

— Себастьян, — произнесла она наконец. — Я ведь все сделала правильно?

Он молча кивнул, тоже провожая взглядом Меченого. Сторонний наблюдатель не прочел бы на его лице ровным счетом ничего, но Ким достаточно долго прожила бок о бок с Себастьяном, чтобы понять — он сильно огорчен и, пожалуй, раздосадован.

— Тогда почему у меня такое чувство, будто я в дерьме вывалялась? — спросила Ким ожесточенно.

— Это все совесть, Ким, — ответил Себастьян негромко и наступил на все еще дымящуюся сигарету, тщательно растерев ее в легкую бурую пыль. — Отвратительная штука, скажу я тебе. Частенько кажется, что с ней удалось заключить сделку, вот только она никогда не выполняет условий…

Бабочка

Погода медленно, но неуклонно портилась. Ветер уже начинал закручивать пыль и мелкий мусор на улицах маленькими смерчиками, а значит — до прихода песчаных бурь оставалось всего ничего. На улицах было людно: многие стремились вволю насладиться теплом и чистым небом над головой. Мэдисону Ши было совсем не до гуляний. Тем не менее, вот уже часа три подряд он бродил туда-сюда по улицам и пытался придумать, как сделать так, чтобы и собственную шкуру сохранить в целости, и выполнить то, что ему приказали.

Дело было в том, что Мэдисон на днях проигрался в пух и прах, а поскольку играл он не в кересском притоне, где можно было расплатиться не только верхней одеждой, но и еще кое-какими способами, а в относительно приличном заведении в Мидасе… Одним словом, на слово ему не поверили, и правильно сделали, кстати сказать. Денег у Мэдисона не было, ценных вещей, в общем-то, тоже. Когда его партнеры осознали сей прискорбный факт, выяснилось, что мидасские заведения почти ничем не отличаются от кересских. Вот только в Кересе Мэдисона бы просто отделали ото всей широкой души, да и отпустили восвояси, велев больше на глаза не попадаться, а в Мидасе… В Мидасе Мэдисону приставили к горлу широкий нож и предоставили выбор: или он делает то, что ему прикажут, и тогда его долг будет считаться выплаченным сполна, или немедленно отправляется к праотцам. Разумеется, отправляться на тот свет Мэдисону совершенно не хотелось, поэтому он вынужденно согласился. Правда, узнав, что именно он должен сделать, он пожалел, что так поторопился с выбором. Во всяком случае, прирезали бы его быстро и относительно безболезненно, а вот во втором варианте в случае неудачи ему светило еще довольно долгое, но крайне неприятное существование на урановых рудниках.

Немного посетовав на судьбу, Мэдисон все же взял себя в руки и решил постараться все-таки не попасться в руки полиции. В принципе, ничего особенного в том, что ему приказали, не было, ему и раньше приходилось делать нечто в этом роде, только не с такими высокопоставленными персонами. Подобраться к объекту будет непросто… Отметив, что мысли настроились на «рабочую» волну, Мэдисон прибавил шагу — на ходу ему лучше думалось. А о будущем слишком много размышлять не стоит — так и свихнуться не долго. Мэдисон Ши привык жить сегодняшним днем, как беззаботный мотылек, не особенно беспокоясь о том, что будет с ним завтра. Но даже ему хотелось продлить свое мотыльковое беззаботное существование как можно дольше, а значит, предстояло постараться…